Когда я надеваю ночную рубашку и ложусь под одеяло, через окна спальни проникают косые лучи света восходящей луны. На меня наваливается усталость, но каждый раз, когда я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, я представляю того маленького мальчика, кричащего посреди дороги, и его ужас, от которого стыла кровь в моих венах.

Понятия не имею, почему Миша думает, что из всех людей именно я смогу объединить разобщенный двор. Любая привязанность Себастьяна и Финна ко мне осложняется тем фактом, что у меня есть то, что нужно им обоим. Это не значит, что я смогу заставить их работать вместе или что у меня есть хоть какое-то представление о том, как это сделать. Но я не могу отрицать, что нельзя, чтобы королева осталась безнаказанной. Не после того, как я увидела эти лагеря. Не после того, как услышала, как тот маленький мальчик кричит от ужаса.

Так что, да, все мне не сделать. Да, я не могу восстановить разрушенное королевство или выступить посредником в борьбе за власть, но я могу что-то сделать с этими лагерями. Знать бы только, где их найти. И это стоит того, чтобы попросить помощи у Себастьяна.

Я тереблю выбившуюся прядь волос у виска и улыбаюсь, когда свет играет на нитях гоблинского браслета, который мне дал Баккен. Десятки тонких серебристых нитей, не видимых никому, кроме меня, переливаются в лунном свете. Я вскакиваю с кровати и нахожу свой нож. Срезав острым краем прядь коротких локонов с затылка, я разрываю нить на гоблинском браслете.

Баккен появляется почти сразу. Это первый раз, когда я вижу его с той ночи во дворце Неблагих. Тогда – когда на моих руках все еще была кровь Мордеуса – мне пришлось отрезать все волосы до подбородка, чтобы заставить гоблина перенести меня в катакомбы Финна. Я надеюсь, что сегодня вечером он будет работать за меньшую плату.

– Огонек, – ухмыляется он мне. – Что у тебя для меня есть?

Я раскрываю ладонь, чтобы показать ему пучок коротких волос, которые я срезала со своего затылка.

Баккен хмурится.

– Не оскорбляй меня, Огонек.

– Я не хочу тебя обидеть, – говорю я. – Но это все, что у меня есть, а мне нужно попасть во дворец Неблагих.

– Я не работаю бесплатно.

– Считай это задатком, – выпаливаю я, затем сглатываю, вынашивая план на месте. – Что скажешь, если за обратную дорогу я заплачу прядью волос принца Ронана?

Выпученные глаза Баккена прищуриваются. Его явно заинтересовало мое предложение.

– Как ты собираешься заполучить волосы принца?

– Предоставь это мне, – говорю я, немного запыхавшись. Думаю, это сработает. – Пожалуйста?

Только когда Баккен тянется к моему запястью, я вспоминаю, что одета только в тонкую ночную рубашку.

Баккен переносит меня прямо в слабо освещенную спальню и исчезает, прежде чем я успеваю полностью материализоваться. Это не та роскошно обставленная спальня, в которой я оказалась, пройдя через портал в королевском гардеробе. Из этой комнаты открывается вид на стремительную реку, текущую через горный перевал, но больше всего меня поражает не это.

А он.

Я чувствую Себастьяна, как будто он находится прямо в этой комнате.

– Абриелла!

Я поворачиваюсь на звук голоса Себастьяна. Он вскакивает с кровати. Прежде чем я успеваю сказать хоть слово или хотя бы собраться с силами, он заключает меня в объятия и поднимает с пола. Он без рубашки, теплый, и было бы так просто раствориться в его объятьях. Не только потому, что мне не хватает его тепла и любви. Не только потому, что я одинока и не хочу жить в этом ужасном мире без него.

Я хочу раствориться в нем, потому что здесь, в одной комнате, эта связь – это не просто накал эмоций. Он словно моя половинка, а боль, которую он испытывает, просто невыносима. Она напоминает мне о том, что я чувствовала семь лет назад, о моем горе в те дни, когда я оправлялась от пожара. В ту ночь я чуть не умерла, но папа умер, и тяжесть этой потери постоянно давила мне на грудь и плечи, стискивала легкие, не давая дышать полной грудью.

Чувствуя это сейчас, видя, как страдает Себастьян, я больше всего на свете хочу облегчить его боль. Своим поцелуем. Своим телом. Сделать все, что угодно, лишь бы скинуть со своих плеч этот груз горя, вины и беспокойства.

Но я не могу. Вместо этого я прижимаю руку к его груди и отстраняюсь.

– Поставь меня на пол.

– Боги небесного и подземного мира, ты вернулась ко мне, – говорит он, утыкаясь носом мне в шею. Его губы касаются моей кожи, и это невероятное ощущение – гул осознания как моего собственного тела, так и его. – Я знал, что ты вернешься.

Я опасно близка к тому, чтобы раствориться от его прикосновений, и изо всех сил стараюсь себя контролировать.

– Поставь меня на пол, Себастьян. Сейчас же. – Темнота оглушительным грохотом наполняет комнату.

Себастьян повинуется и медленно опускает меня на пол. Я хватаюсь за контроль над своей магией, даже когда тьма рассеивается.

– Прости… – говорит он, изучая мое лицо. – Я просто… так волновался и так отчаянно скучал по тебе. Я пытался прийти к тебе во сне, но ты вытолкнула меня.

– Да. Потому что тебе туда нельзя.

Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что я причинила ему боль. Я чувствую это. Это все равно что каждым словом разбивать свое собственное сердце. Он качает головой, и боль утихает – все его эмоции ослабевают, как будто он каким-то образом подавил их или воздвиг перед ними стену.

– Я понимаю, почему ты злишься, – говорит он, – и я это заслужил, но…

– Я здесь не для того, чтобы говорить о нас. Я не прощаю тебя и пришла не для того, чтобы воссоединиться с тобой.

Его лицо бледнеет, и эти прекрасные глаза цвета морской волны становятся тусклыми.

– Я не хотел, чтобы все вышло вот так, – говорит он.

Я стискиваю челюсти. Я думала, что готова встретиться с ним лицом к лицу, что могу сосредоточиться на своей миссии, но это оказалось сложнее, чем я ожидала.

– У тебя был выбор. Ты мог мне сказать.

– Да? – спрашивает он. – И как бы ты отреагировала?

Если бы я могла, я бы с радостью отдала корону ему. Только вот… мне нужно было умереть или стать фейри, чтобы выжить. Правда заключается в том, что если бы я знала, что ему от меня нужно, я бы сбежала.

– Ты вообще любил меня? – спрашиваю я.

– Ты моя суженая, – говорит он, склоняя голову набок.

Я фыркаю.

– Судя по тому, сколько у тебя татуировок, ты, похоже, заключал узы со всеми, кто на это соглашался. Так что уж извини, я не считаю это символом твоей вечной любви.

Его глаза становятся холодными.

– Я хочу сказать, что, поскольку мы связаны узами, тебе не нужно спрашивать. Ты уже точно знаешь, что я чувствую к тебе.

Потому что я чувствую его в своей крови. Я чувствую его сердечную боль, его тоску и его любовь, даже сквозь тот щит, который он воздвиг, чтобы смягчить эти чувства.

– Как ты мог поступить так с той, кого любишь? – спрашиваю я, делая резкий вздох. Я не буду плакать. – Ты ждал, что я очнусь и скажу, что все в порядке? Думал, что я все пойму и радостно пойду на твою коронацию?

– Я ждал, что ты дашь мне возможность все объяснить. Так ведь обычно бывает, когда кого-то любишь. Но ты убежала. Как и всегда.

Я вздрагиваю, потому что он прав. Я сбегала каждый раз, когда у нас были какие-то разногласия. Но это не значит, что он не должен отвечать за свои решения.

– Ты не можешь переложить это на меня. Ты предпочел корону моей жизни и расстроен, что я не задержалась, чтобы поболтать об этом?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.