Спортсмены с удивлением уставились на него.

– Что, уже надоела? – поинтересовался один из них.

– Это моя баба, мужики, – с размаху врезал по скуле говорящего, – кто еще хочет ее попробовать?

Парней было четверо, они могли запросто отделать Глинского, но связываться с человеком, бывшим в состоянии поднять всю королевскую рать их городка, не стоило. Промолчали все, только один недоуменно заметил:

– Так вы ж с Мариной вроде, Александр Дмитриевич?

– Марина для дела, а эта для души и тела. Вот так, – резко повернулся и вышел из магазина.

Идя к Даше и Олегу, ожидавшим его возле машины, подумал,– Какое правильное решение спонтанно пришло в мою голову! Не знаю, как там с душой, но тело абсолютно не против.

– А теперь тебе придется отвезти нас домой, дорогая, – Глинский умильно взглянул на Дашу, – нам по дороге, крюк делать не нужно, а то ведь Степан не поверит, что по утрам ты подаешь мне завтрак в постель, – указал глазами на магазин.

На выходе маячили фигуры команды Степана, сам атаман, наливаясь злобой, медленно двигался по направлению к ним.

Спаситель громко запричитал:

– Нет, ну до чего ж ты бесхозная, ни тебе квашеной капусты, ни грибочков соленых, только и пользы, что в постели стараешься.

С этими словами Александр Дмитриевич с чувством хлопнул Дарью по попке, отчего настроение его, и так замечательное, повысилось раз в десять, запихнул на заднее сидение к уже сидевшему там Олегу:

– Давай ключи.

Ошарашенная натиском и фамильярностью, жертва мужского террора беспрекословно отдала ключи, машина понеслась по проспекту.

Добрались домой быстро, когда остановились у ворот, прозвучал вопрос:

– Интересно, нам за спасение полагается чашка кофе?

– Да, конечно, но с вашего позволения я приглашу вас в кофейню возле конторы, там варят прекрасный кофе и пирожные просто блеск, – рыжая выжидательно уставилась на Глинского яркими глазами в надежде, что он покинет машину. Надежда не сбылась.

– Ну что же, не будем откладывать, – разворачиваясь назад в город, согласился храбрый сосед.

Остановились у небольшого ресторанчика возле реки, каждый столик помещался внутри небольшой беседки, соседние беседки располагались на приличном расстоянии друг от друга. У хозяина городка было любимое место у самой воды, куда он и направился, то ли таща, то ли поддерживая Дашу под локоть.

– Я думаю, мы сначала поужинаем, а потом перейдем к сладкому.

Глинский, не глядя в меню, начал делать заказ.

– А мое мнение вы не хотите узнать, может быть, я не ем жареное мясо? – прослушав содержимое заказа, встряла соседка.

– Будем считать, что ты доверилась моему вкусу, – не обращая внимания на реплику, продолжал диктовать дальше.

Наблюдая за тем, как Даша аппетитно поглощает пищу, Глинский улыбался. Соседка не изображала потерю аппетита, не жаловалась на диету, она так уписывала содержимое тарелки, что есть захотелось и самому.

– Моя бабушка рассказывала, в старые времена работников нанимали после кормежки. Если ел хорошо, то и работать будет также. Судя по твоему аппетиту, тебя можно брать на работу без сомнения.

Многозначительно помолчал.

– И у меня есть для тебя работа непыльная, но очень высокооплачиваемая. Я слышал, ты машину в долг брала, могу помочь рассчитаться.

– У вас есть для меня работа? – изумилась девица, с аппетитом доедая мясо, против которого пыталась возражать в начале. – И долги мои прикарманить хотите? Это просто привычка, вы карманите все, что на глаза попадает или как?

– Да, особенно люблю карманить рыжих, – Глинский наклонился к ней. Он даже попытался улыбнуться широкой белозубой улыбкой. Попытка не удалась. Такие улыбки не входили в его арсенал.

– Ты должна догадываться, какая.

– Нет, хотелось бы узнать поподробнее.

– Скажем так, ты иногда будешь скрашивать мои одинокие вечера…, – произнеся эти слова, протянул к девице руку, в которую тут же упал кусок еще не остывшей картошки.

– Рука дающего да не оскудеет, – прокомментировала падение гарнира рыжая. – Я – такая неловкая, извините, пойду, приведу себя в порядок, носик попудрю, руки помою…, разговор то предстоит важный, – томно взмахнула ресницам и исчезла.

Через некоторое время появился перепуганный официант.

– Александр Дмитриевич, вам письмо просили передать.

Глинский вскрыл конверт. В нем были деньги, разделенные на две части, каждая часть завернута в бумагу.

– Это за ужин, а это на девочек, – прочитал ценные указания по расходованию средств.

Аппетит, казалось, был безнадежно испорчен.

– А впрочем, почему испорчен, – подумал Глинский, подвигая к себе тарелку.

***

Александр Дмитриевич отдавал себе отчет в том, что на теперешний момент он просто пресыщен жизнью. Бизнес в порядке, женщины…, любая готова, хобби нет. Собак что ли разводить или вышивать крестиком? А тут такая возможность поиграть. Он играл с соседкой, как кот с мышью, прекрасно понимая, что рано или поздно, но та все равно будет вынуждена сдаться на милость победителя. А что бы он делал, если бы она сейчас согласилась? Переспали бы разок, другой. И все, игра закончена.

А так… Как хорошо, что она отказала! Мужчина любит глазами и руками, так вот я хочу смотреть и трогать, а еще я хочу ее слышать. Это – моя добыча и мне плевать, как она пока к этому относится. Кстати, и фигурка то какая аппетитная, руки так и чешутся все это потрогать. Все, будем спать вместе, теперь это даже не обсуждается.

***

– Ефремов,– позвал Глинский, – что ты там говорил насчет баб? Я завтра пожалуй пойду в загул.

Захотелось развеяться перед началом игры, почувствовать удаль, кураж, это всегда помогало.

Олег взглянул на шефа, тот позволял себе такие вещи крайне редко, зато гудели знатно. Как правило, это продолжалось дня три, потом шеф уходил в баню, затем следовал в тренажерный зал и через сутки приступал к работе.

Так было и на этот раз. Они сидели в очередном ресторане, на коленях у Глинского устроилась тощая длинная деваха, выигравшая очередной конкурс под его патронажем. Глинский пил, ел, иногда даже пытался улыбаться, и Олег уже начал подумывать, что такая терапия пошла хозяину на пользу.

Александр Дмитриевич посматривал на сидевшую на его коленях. Рука проникла вглубь блузы, пощупала грудь, девица сильнее прижалась. Вторая рука забралась под юбку, черт, хоть бы мявкнула. Сидит и не рыпается. Нет, не интересно, Дашка ему бы дала, если бы он вот так с ней попробовал.

Как и следовало ожидать, в разгар веселья в ресторан вошла Дарья Трубецкая собственной персоной в сопровождении двух мужчин. Это был друг Павел и еще один сухощавый, элегантного вида.

Троица остановилась у входа, шумная компания им не понравилась. Хозяин ресторана подлетел к новым гостям, повел во второй, небольшой зал. Когда Даша проходила мимо, Глинский поднял глаза и тяжело посмотрел. Девушка мгновенно отвернулась, сделав вид, что разговаривает со спутниками. Положение его рук оценила, до чего наглый тип, сидит в компании, ни мало не стесняясь присутствующих, щупает девицу, та повизгивает от удовольствия.

Даша с друзьями прошла в маленький зал. Дверь за ними закрылась. Пьяный шеф осмотрелся по сторонам, спихнул деваху с колен, мрачно кивнул Олегу. – Уходим.

Если бы Глинского сейчас спросили, что ему нужно для счастья, то с пьяных глаз Александр Дмитриевич вполне мог и сказать:

– Рыжую девчонку под бочок и хорош.

Но в целом хозяин городка отдавал себе отчет в том, что резко ворвавшееся в жизнь увлечение соседкой не имеет ничего общего с разработанной жизненной стратегией. Впереди была свадьба с Мариной, затем тихая семейная жизнь, а то, что она будет тихой, он не сомневался никоим образом. Спокойная, скорее меланхоличная жена, воспитанная теща, одомашненный мэр, осенняя засолка огурцов, его красавица-невеста была, как это ни странно, отличной хозяйкой, совместная рыбалка с новым родственником, редкий семейный секс. Может в столицах олигархи и живут как-то иначе, а в их городишке… Нет, конечно, съездят в Париж, Марина мечтает, потом в Лондон, так ему хотелось. С детства мечтал пройтись по Бейкер–стрит, посмотреть дом Шерлока Холмса. Впрочем, в Лондон он поедет один.