— Как пожелаешь, — он поцеловал меня в макушку.

— Будь добр, поведай мне свою историю, — попросил я.

Он вздохнул.

— Это не самая счастливая история.

— Как и моя.

До этой минуты, — вот что я не добавила.

Он погладил меня по рукам.

— То, что я не получил стипендию, оказалось к лучшему. Я всё равно стремился к чему-то большему. Хотел совершить что-то значимое. Хотел доказать, что я настоящий мужчина, кто-то более значимый, чем видел мой отец. — Он пожал плечами. — Это довольно банально — идти в армию, когда ты хочешь именно этого, но я был обычным, злым парнем. Однако я достаточно быстро стал мужчиной, пройдя базовую подготовку.

Сразу было понятно, что он служил. Его поведение и внешний вид выдавали в нём человека, который прошёл через многое. Казалось, что за его плечами скрывается нечто большее, чем просто участие в футбольных матчах и девушки из группы поддержки.

— Война оказалась совсем не такой, как я ожидал, — продолжил он. — Никакой славы. Черт, и никакого восторга, — он провел рукой по волосам. — Большую часть времени нам было до чертиков скучно, — он посмотрел вдаль, словно погрузившись в воспоминания. — Но потом всё изменилось, — его голос стал тише. — Я провёл там десять лет. Ушёл, когда мне пришлось передать награды моего друга его вдове.

Мое сердце замерло от боли, прозвучавшей в его голосе.

Я погладила его по лицу.

Он наклонился к моей руке и запечатлел поцелуй на раскрытой ладони.

— Я не знал, куда податься, и решил вернуться сюда, — сказал он. —

Все так просто, предположил я. Кроме отца, я люблю все в этом городе. Это мой дом.

Я прикусила губу. Для него это было просто. Конечно, у него было много трудностей, которые преследовали его, много страданий в прошлом, но он не связывал это с местом, где вырос, как я. Он говорил так, словно Нью-Хоуп был его убежищем, а я все эти годы рассматривала его как тюрьму.

Но я уже начала сомневаться в этом.

Я перевела взгляд на окно. Было слишком темно, чтобы разглядеть снег, покрывший деревья и окружающие нас горы. Я проводила дни на свежем зимнем воздухе, меня согревала кузница, мама приносила мне кружки теплого кофе. Я просыпалась без звуков города, без смога, перенаселенности, забитых автострад.

Я думала, что предпочитаю городскую суету, думала, что жажду ее. Но теперь, в тишине родного города, я задумалась, не искала ли городского шума, чтобы не слушать голоса в своей голове. Те, что говорили, что я должна отпустить свое прошлое.

Нельзя было сказать, что я отпускаю прошлое, учитывая, что в данный момент я была голой и путалась со своим школьным хулиганом.

Но я не задумывалась об этом…

— Итак, мы закончили с историями? — поинтересовался Броди. — Помнится, я обещал, что ты уснёшь с моим членом внутри, — он развернул нас так, чтобы моё обнажённое тело оказалось под ним, а его член прижался к моему входу.

Его губы коснулись моих.

— А я человек слова.

Так и есть.

Не ожидала, что такое может произойти, но я заснула с членом Броди внутри себя.

ГЛАВА 15

БРОДИ

На следующее утро я отвез Уиллоу к ней домой. Я не хотел выпускать ее из своей постели. Не хотел, чтобы она покидала мой дом. Но как бы мне ни хотелось трахать ее до беспамятства, у меня была работа, и я не мог её игнорировать.

Прошлой ночью я вдоволь оттрахал ее.

Видение ее раскрасневшегося лица, ее спины, выгнутой дугой, когда она кончала, — мой член затвердел от одной мысли об этом.

Что было сейчас совсем неуместно.

Я был на работе. Поэтому я сосредоточился. Сосредоточился на вещах, которые не заставляли мой член вставать. Например, на будущем. На будущем Уиллоу. Она не считала этот город своим домом, как я. Ее жизнь в Лос-Анджелесе была разрушена. Моя рука сжалась в кулак, при мысли об этом. А также от воспоминаний о её бывшем, которого я хотел бы похоронить.

Уиллоу Уотсон была не из тех, кто долго сидит сложа руки. Она уже вернулась в кузницу, в ее чертовой душе уже горел творческий огонь. В тот день, когда я встретил её по пути в город, она уже была полна энергии и энтузиазма, но в то же время в ней ощущалась некая усталость. Что-то, что говорило о пережитом поражении.

Теперь это осталось позади, уступив место суровой решимости и гордо поднятой голове.

Она добьется того, чего хотела. Я это точно знал. И она стремилась покинуть этот город.

Я размышлял над этой тревожной мыслью, когда в мою дверь постучали.

— Входите, — пробормотал я.

— Пришёл Сэм Нортон, хочет выдвинуть обвинения против шерифа за нападение, — сказала Ханна, мой заместитель, облокотившись о мой стол и прихлебывая, как я догадался, уже третий кофе за утро.

Ханна была отличным полицейским, замечательной женщиной и недавно стала матерью-одиночкой ребенка, который, видимо, не очень-то любил спать. Я предоставил ей весь отпуск по беременности и родам, который был в моих силах, что было чертовски мило, но, на мой взгляд, должно было быть преступлением. К счастью, Ханна родилась и выросла в Нью-Хоуп, и у нее была семья, готовая помочь, в том числе мать, полностью взявшая на себя роль бабушки и присматривающая за Мэйзи — дочерью Ханны — пока она работала.

— Он здесь? — поинтересовался я, отпив кофе.

Ханна кивнула. Несмотря на постоянное недосыпание, это никак не отражалось на ее фарфоровой коже, которая была такой же чистой, как и всегда. У нее были тонкие черты лица и миниатюрная фигура, и это создавало обманчивое впечатление о её слабости. Но это было не так. В этом убедился ее бывший мудак, который пытался поднять на нее руку.

— Да. Я, разумеется, записала его показания.

— Разумеется, — хмыкнул я.

В нашем подразделении царил порядок, и, хотя мои помощники относятся ко мне с симпатией, я не ожидаю, что они будут смотреть сквозь пальцы, если я нарушу закон. Они это знают.

Ханна выглядела так, будто пыталась скрыть улыбку.

— Затем я отправилась в «Kelly’s», чтобы опросить свидетелей, и, представь себе… не обнаружила ни одного человека, который мог бы подтвердить его рассказ.

Я подавил улыбку. Не ожидал, что люди будут делать что-то подобное, но и не сильно удивился. У нас был сплоченный городок, мы заботились друг о друге, и я изо всех сил старалась поступать правильно по отношению ко всем, кто здесь живет. В отличии от Сэма. Его не очень-то любили.

— Значит, ты с Уиллоу Уотсон, да?

Она улыбнулась, поддразнивая. Правда, дразняще-ласковым тоном.

Я не из тех, кто треплется о своей личной жизни, потому что у меня не было личной жизни, кроме секса на одну ночь исключительно с туристками, потому что я не гладил там, где ел, а все одинокие женщины в округе искали чего-то серьезного.

В отличие от меня.

Меня устраивало быть шерифом, иметь свой домик, собаку и я мог хорошенько потрахаться с женщиной, которая знала в этом толк.

Потом появилась Уиллоу. И я понял, что не успокоюсь, пока она не станет моей.

Я раздумывал, стоит ли отшить Ханну. Она бы не обиделась. Она бы c уважением отнеслась к моей потребности в дистанции и уединении. Она не принимала это близко к сердцу.

— Да, я с Уиллоу Уотсон.

Я откинулся на спинку стула, потирая челюсть.

— Я не ожидала такого развития событий, — ответила она.

Я нахмурился, глядя на нее.

— Почему?

— Ну, я училась на два года младше тебя, и помню ваши взаимодействия. Вы с Сэмом были грубы с ней. Ну, ты не так сильно. Больше Сэм и остальные засранцы из футбольной команды. Но ты не был ее рыцарем на белом коне, приходящим на помощь.

Я стиснул зубы, слушая, как она это излагает. Мне не нравилось, что тот, кого я уважал, и хотел, чтобы он уважал меня, знал, каким ничтожеством я был.

— Блять, — пробормотал я.

Ханна положила руку мне на плечо.

— Ты уже не тот человек, каким был тогда. Все мы изменились. Она, очевидно, простила тебя. Судя по измученному выражению лица, ты должен простить себя.