Но его не было рядом, чтобы сыграть роль посредника, помирить нас всех. На его месте была пустая зияющая пропасть, из-за которой у меня перед глазами заплясали черные точки, и я нажала на педаль сильнее. Машину снова занесло, но я решительно выровняла руль.

«Ты можешь делать все, что захочешь, Мышонок», — сказал он. «Ты способная».

К сожалению, слова отца не помогли мне управлять жестянкой, плохо приспособленной к снежной буре. Поэтому, обретя ложную уверенность, я слетела с дороги и врезалась в большой сугроб.

ГЛАВА 8

УИЛЛОУ

Я не пострадала.

Если не считать головной боли из-за срабатывания подушки безопасности и последовавшей за этим паники из-за того, что я подумала, будто задохнусь.

Никакого кровотечения. Кости не сломаны.

Физически я была в порядке.

Пока что.

Я врезалась на машине, уже смеркалось, на улице снежная буря. Поэтому, можно сказать, что пострадала.

— Блять! — я закричала, ударив руками по рулю, когда увидела, что меня окружает белая мгла.

Я реально погребена под сугробом. Несмотря ни на что, я попыталась открыть дверь. Она не поддавалась. Слишком много снега.

Меня охватила паника.

Я попыталась достать телефон из сумочки, лежавшей на пассажирском сиденье. Сигнал отсутствовал. Я понятия не имела, как, черт возьми, мы живем в мире, в котором до сих пор есть места без сигнала сотовой связи, несмотря на все спутники в атмосфере.

Я застряла. В сугробе. В метель. На дороге, по которой, вероятно, никто не поедет этой ночью. Никто не захочет навестить своих умерших родственников на кладбище, если только они не планировали присоединиться к ним.

Фары автомобиля все еще горели, но я не знала, как долго это продлится. Снегопад все еще продолжался, ночь быстро приближалась, а заряда аккумулятора на машине не хватит надолго.

И одета я не по погоде. На мне мягкий кашемировый свитер, тонкие леггинсы и угги. Я нарядилась к ужину в честь Дня благодарения, а не к ночи в машине на холоде. И поскольку моя машина из Лос-Анджелеса, у меня не было с собой никакого аварийного снаряжения, например, одеяла, сигнальных ракет или лопаты. Отец заботился о том, чтобы у меня были все необходимые вещи, когда я жила здесь.

Страх пронзил меня, когда холод проник из окон и дверей. Конечно, последние несколько недель я хандрила, но умирать то не хотела.

«Семья. Но тебе этого не было достаточно. Ты никогда этого не ценила».

Слова брата эхом отдавались в обледенелом салоне машины. Я подумала о нем. О маме. О нежной малышке. О любимых людях. И, несмотря на гнев брата, он правда любит меня. Это я знала.

Я была так полна решимости оставить Нью-Хоуп позади, и не понимала, что бросаю людей, которые были бы на моей стороне, несмотря ни на что.

И если я не выберусь из этой ситуации, то причиню им еще больше боли.

Сожаление жгло, как укус змеи.

Я должна выжить.

Вот и все.

Но для того, чтобы выжить, требовалось чудо. А разве такое не случается лишь в дурацких рождественских фильмах?

❆

Должно быть, я задремала. Последнее, что помню, — это то, что мне было очень холодно, и я была очень зла на себя за то, что умру в месте, которое поклялась покинуть навсегда.

По крайней мере, кладбище недалеко. Меня могут просто поднять и сразу бросить в яму. Но земля была слишком твердой, чтобы копать ямы. Так что мне пришлось бы провести некоторое время в холодильной камере морга. У нас вообще есть морг в городе?

В любом случае, для меня это не имело бы большого значения. Я была бы мертва, и никакой загробной жизни.

Но усомнилась в этом, когда, моя замерзшая, измученная и думающая о своей неизбежной кончине, туша зашевелилась и прижалась к чему-то теплому и приятно пахнущему. Пахло снегом, кедром и кожей. И чем-то еще. Чем-то древесным и успокаивающим.

Мои волосы убрали с лица.

— Уиллоу? Детка, очнись.

Детка?

Наверное, я все-таки попала в какую-то загробную жизнь, потому что никакая я не «детка».

БРОДИ

Я часто бывал в напряженных и пугающих ситуациях. Ситуациях, когда был уверен, что умру. Ситуациях, когда боялся, что умрут мои друзья. Я видел, как один из моих лучших друзей испустил последний вздох.

Страх был мне знаком.

Но ничто не подготовило меня к тому, что я почувствовал, когда увидел тусклый свет фар машины в сугробе, и бессознательное тело Уиллоу после того, как пролез по снегу, чтобы открыть дверь.

Ее кожа была ледяной на ощупь, конечности словно налились свинцом, когда я отнес ее к своему грузовику, включил обогрев на максимальную мощность, а затем накрыл одеялом, которое держал в машине для подобных ситуаций.

Я провел костяшками пальцев по фарфоровой щеке Уиллоу. Ее губы посинели, дыхание было неглубоким. Но слава богу, она дышала.

— Уиллоу? — пробормотал я, плотнее укутывая ее одеялом. — Детка, очнись, — я знал, что должен отвести ее в более теплое место.

Ей нужно переодеться и выпить чего-нибудь горячего. Если все не зашло слишком далеко. Тогда ей будет нужна серьезная медицинская помощь. Но я выбросил эту мысль из головы. Пока что.

Мне нужно разбудить ее и привести в чувства, разогреть ее тело и ускорить сердцебиение.

Ее веки затрепетали от моих слов, и мое сердце бешено заколотилось в груди.

Я продолжал растирать ее тело поверх одеяла, пока она пыталась открыть глаза. Она три раза моргнула.

Сначала она была сонной, в замешательстве, а затем, очень быстро разозлилась.

— Ты, — прохрипела она. — Ты не рыцарь в сияющих доспехах, так что даже не думай об этом.

Хотелось улыбнуться. Черт возьми, что за женщина. Борясь с переохлаждением, в ее теле все равно было полно огня.

— Да, это я, — ответил я, положив руку ей на лицо. — Продолжай злиться и согреешься.

— Не волнуйся, я и не собиралась прекращать на тебя злиться.

— Хорошо, — не раздумывая, я наклонился и поцеловал ее в лоб. — Тогда поехали.

Я пообещал ее матери, что отвезу ее домой.

Просто не сказал, в чей дом.

Возможно, я изменился с подростковых времен, но хорошим человеком точно не стал.

УИЛЛОУ

Я приходила в сознание и отключалась каждый час. А может, каждую минуту? Состояние похоже на то, когда днем ложишься на двадцатиминутный дневной сон, а потом просыпаешься в темноте, понятия не имея, какой сегодня день.

Я вспомнила порыв теплого воздуха в грузовике, одеяло, вибрацию двигателя.

Вспомнила, как была очень взбешена, увидев, что Броди Адамс смотрит на меня сверху вниз, и в его глазах горело беспокойство, когда он назвал меня деткой. Что это было?

И еще, он нежно поцеловал меня в лоб?

Наверное, это была галлюцинация.

В одно мгновение я оказалась в грузовике, а затем снова в его объятиях, пока мы шли по теплому, уютному и незнакомому дому. Когда зажегся свет, послышался лай.

— Велма, лежать, — прогремел властный голос Броди.

Собачьи коготки застучали по деревянному полу, затем я увидела свернувшийся комочек шерсти на лежанке у камина.

Мы были в гостиной с уютными коричневыми диванами, окнами от пола до потолка, через которые был виден снег, в котором я недавно чуть не померла. Я не успела рассмотреть больше, потому что вскоре мы поднялись по лестнице, прошли по коридору и вошли в просторную ванную комнату. Здесь был выложен белый кафель, красовалась глубокая раковина, большое зеркало, душевая кабина и сама ванная.

Это комната моей мечты.

Посмотрев в зеркало, я поймала свое отражение, и сразу ужаснулась тем, какой бледной выглядела — губы синие, нос красный. Багровые круги под глазами показывали, насколько мне холодно.

Затем я перестала смотреть на себя и обратила внимание на владельца мускулистых рук, прижимавших меня к груди.

Броди Адамс.

Держал меня на руках.

В своей ванной.

После того, как спас мне жизнь.

Мы так и стояли, глядя друг на друга в зеркало, как будто застыли во времени.