Не думал, что Ферн способна на строгие взгляды или скрытые угрозы. И все же, вот она. Мать, которая безумно любит свою дочь и, очевидно, понимает, каким мудаком я был.

— Обещаю, что буду извиняться так часто, как она мне позволит, — я не опустил взгляд. — И знайте, что мне очень стыдно за то, каким я был раньше, и за то, как мои действия ранили вашу дочь.

Она одарила меня долгим, оценивающим, холодным взглядом, от которого меня даже слегка затрясло. Мне приходилось сталкиваться с жесткими, опасными и прямо-таки смертоносными мужиками, но ни один из них не нервировал меня так сильно, как взгляд низкорослой женщины, одетой в пять разных оттенков фиолетового.

После нескольких долгих мгновений, когда я слышал только стук своего сердца, этот холодный и расчетливый взгляд исчез. Ее лицо снова стало светлым и добрым.

— Я принимаю твои извинения, — сказала она. — Хорошо, что ты осознал свои глупые детские поступки, и теперь готов проявить сострадательность.

Я был поражен ее искренностью и легкостью прощать. Очевидно, у ее дочери другой темперамент. С другой стороны, Уиллоу имела полное право обижаться.

— Расскажите, что случилось, — сменил я тему, вернувшись к ошеломляющей новости.

Я прошел дальше в комнату, кивнув Гарри и его жене в знак приветствия.

— Она уехала примерно час назад, — Ферн заламывала руки. — Мы пытались дозвониться до нее, но попадали сразу на голосовую почту. Обычно я не стала бы волноваться — она вполне способна позаботиться о себе — но это на нее не похоже, и она уже много лет не ездила по таким дорогам.

Ферн выглядела обеспокоенной.

У нее было красивое лицо. Морщинки, которые она тщательно скрывала, глаза, носик как у дочери. В ее длинных волосах были заметны седые пряди, блестящие локоны спадали по спине. Ее миниатюрная фигурка была облачена в длинное фиолетовое бархатное платье, а на теле красовалась чертова уйма драгоценностей. Кристаллы и узоры. В моей памяти всплыли воспоминания о том, как хихикали ребята в школе, когда она привозила Уиллоу и целовала ее в губы.

«Чудачка», «уродка», «ведьма».

Хор оскорблений сопровождал раскрасневшуюся Уиллоу, когда она проходила мимо нас.

Я смеялся со своими друзьями.

Черт, я правда был таким уродом?

Из-за стыда образовался ком в горле.

— Это так на нее похоже, — возразил Гарри, возвращая меня в настоящее. — Опять убежала, — в его тоне слышался гнев.

Очень сильный. Но в то же время и беспокойство. Может, он и злился на свою сестру, но он любил ее. Очень сильно.

Что-то сжалось у меня в груди, когда я стоял в теплом, захламленном, но уютном доме, в котором жила семья. Возможно, разрушенная. Но не насовсем.

— Она уехала на своем «Приусе», — продолжила Ферн.

Когда я выглянул наружу, у меня внутри вспыхнула искра беспокойства. Погода дерьмовая, и казалось, станет еще хуже. Машина никак не справится с такими заснеженными дорогами.

— Уиллоу умная, понимает, что нельзя ездить по этим дорогам, — твердо заявил ее брат. — Она, наверное, где-нибудь притормозила и наслаждается горячим обедом в закусочной «Мэйн-стрит».

Я сохранял невозмутимое выражение лица, как и на протяжении всей своей карьеры шерифа. Но по какой-то причине это было намного сложнее сделать, ведь я начал беспокоиться за Уиллоу.

— Мэйн-стрит закрыты сегодня, — сказал я им. — А другие заведения, которые были открыты в День благодарения, закрылись из-за непогоды.

Я увидел, как вытянулись лица у обоих.

И тогда я сделал то, чего никогда не делал с тех пор, как начал работать.

Дал обещание.

— Не волнуйтесь. Я найду ее и привезу домой, обещаю.

— Я поеду на своем грузовике, — объявил Гарри, хватая свою куртку со спинки дивана.

Я похлопал его по плечу.

— Не сомневаюсь в твоей способности ориентироваться в такую погоду, но у тебя здесь свои обязанности, — я кивнул на его жену, маленького ребенка, а затем на его маму. — Я справлюсь.

Он выглядел так, словно собирался возразить. Я не очень хорошо знал Гарри, он был на год или два старше меня и не вращался в моих кругах. Он не играл в футбол, был тихим, но не изгоем. Окончил местный колледж, устроился на работу в местную юридическую фирму, так что я время от времени имел с ним дело, но он занимался только мелкими уголовными делами и только в том случае, если его босс Джозеф был болен или занят.

Я всегда считал его каким-то… мягкотелым. Он не ходил в бар, не делал ничего типичного для мужика. Но, с другой стороны, я и сам не знаю, что значить — быть типичным мужиком.

Но сейчас… он борется между долгом отца, брата и дурацкой маской мужественности. Именно тогда я понял, что он вовсе не был мягкотелым.

Гарри кивнул, его взгляд стал стальным, он подчинился мне на глазах у своей семьи.

И это мужественнее, чем спорить или пытаться защитить свое эго.

— Есть предположения, куда она могла пойти? — спросил я их.

Гарри покачал головой, схватившись за затылок, явно расстроенный своей неосведомленностью.

Я посмотрел на Ферн, которая прищелкнула языком.

— В этом городе не так много мест, с которыми у моей Уиллоу связаны приятные воспоминания, — в ее тоне слышалось сожаление.

У меня тоже была целая куча сожалений, плюс непреодолимое чувство стыда за то, что я приложил руку к тому, что Уиллоу не смогла найти счастья в этом месте.

— Что заставило ее уйти? — спросил я, изо всех сил стараясь сохранять самообладание и не забывать о своем долге.

— Мы поссорились, — ее брат провел рукой по волосам. — Это моя вина.

Его жена Сара, которая была на пару лет младше меня и которую я лишь смутно помнил, сидела тихо. Сэм называл ее фригидной, потому что она отказалась с ним встречаться. Она встала с дивана, чтобы обнять мужа.

— Это не твоя вина, — сказала она нежным голосом, но в то же время твердо отстаивая свою точку зрения.

Он посмотрел на свою жену с обожанием, кивнул, прежде чем поцеловать ее в макушку и прижать к себе.

Я почувствовал дискомфорт в области груди и подумал о своем пустом доме, пустой кровати и пустой гребаной жизни. Черт, я бы тоже хотел, чтобы кто-то смотрел на меня вот так.

И хотел бы, чтобы этим человеком была Уиллоу.

Эта мысль пришла мне в голову сама по себе, и я снова был поражен тем, насколько усилилась моя потребность в ней после нескольких коротких встреч. Но я что-то почувствовал к ней в тот день на трибунах, когда она нежно посмотрела на меня и успокаивающе обняла. Да, даже тогда я чувствовал к ней магнетическое влечение, которое не могу описать словами.

Но я оттолкнул эти чувства, чтобы сохранить свое место в школьной иерархии, думая, что это важнее.

— Это не твоя вина, — успокоил я Гарри.

Если уж на то пошло, то это моя вина. Разве не из-за меня она так сильно ненавидела это место?

— Я не вернусь, пока не найду ее живой и невредимой, — заявил я, собираясь уходить.

Я не вернусь без нее.

УИЛЛОУ

Если захотите уехать в снежную бурю после ссоры с семьей в День благодарения, лучше всего сделать это на автомобиле, подходящем для таких условий.

Эта мысль пронзила меня насквозь, когда колеса заскользили по обледенелой дороге в первый раз.

Я стиснула зубы, удерживая руль, стараясь, чтобы машину не занесло. Как учил отец.

Слезы усилились, когда я вспомнила уроки вождения по снегу, свою подростковую панику, сдержанное спокойствие папы, даже когда я несколько раз чуть не врезалась. А потом я все-таки въехала прямо в наш забор. Он не кричал, не стыдился. Лишь нежно и ободряюще сжал плечо.

«Иногда, несмотря на все усилия, мы терпим крах», — сказал папа. «Если повезет, то это послужит нам уроком, и потом мы будем знать, как избежать подобное в будущем. Это не неудача и не слабость, это часть урока».

Я стиснула зубы, когда услышала в голове голос отца, продолжая вести машину. Хотя, если бы он был жив, то мягко посоветовал бы съехать на обочину, взять себя в руки, а затем спокойно и осторожно поехать домой, чтобы обсудить все со своей семьей.