Я пила кофе. Просто пила кофе. Занималась своими делами. Мне нужен был кофе, потому что я работала без перерыва и почти не спала.

К тому же мама сообщила мне, что здешние шоколадные кексы заставят меня продать душу дьяволу.

Я была в прекрасном настроении и планировала купить что-нибудь для мамы. Отношения между нами налаживались. Не то чтобы они были плохими с ее точки зрения. Но теперь я позволяла ей войти в число близких людей. Позволила ей быть моей мамой.

Моим другом.

Это было приятно.

С братом это заняло бы чуть больше времени. После злополучного ужина в День благодарения мы стали чаще ужинать и обедать. Он всё ещё был холоден со мной, но большая часть его обиды прошла. Он не мог долго злиться, ведь он был сыном своей матери.

В целом, моя жизнь начала налаживаться. Конечно, я все еще была на мели и отказалась работать в мамином магазине, потому что была слишком занята изготовлением украшений. К тому же вероятность того, что Броди найдет меня там, была слишком высока.

Я всё ещё обитала в своей детской комнате, всё ещё оставалась владелицей бренда, который когда-то был успешным, но затем потерпел крах, но я не теряю надежды.

Рождественская музыка, звучавшая в кофейне, поднимала мне настроение. Я обожала праздники. Любила в обнимку с отцом смотреть наши любимые фильмы: «Отпуск по обмену», «Реальная любовь», «Привет семье!». Моя семья с удовольствием погружалась в атмосферу романтики. Весь месяц мы слушали пластинки, я пекла вместе с мамой. Город был украшен к празднику, и снег покрывал всё вокруг.

Уже много лет у меня не было снежного Рождества. В праздники я работала и не могла приобщиться к семейным традициям, находясь вдали от родных.

Мне было больно, чертовски больно встречать праздник дома без отца, но я решила, что он был бы рад моему приезду.

Я была настолько погружена в свои мысли, что не замечала его, пока он не оказался рядом. Словно материализовался из воздуха. Он схватил меня за бедра и резко притянул к себе.

— Что ты…

Я не успела договорить, не успела как следует разглядеть Броди в форме, с щетиной больше похожей на бороду. Нет, я увидела все это мельком, прежде чем его губы прижались к моим, а руки скользнули вниз. К моей заднице.

Он прижал меня к себе и завладел моим ртом. Посреди кофейни. В очень оживленной кофейне.

Мы не разговаривали несколько недель. Я все еще ненавидела его. Разве не так?

За исключением того, что я всегда носила с собой его записку. Я надевала его куртку, когда работала в кузнице. Мне снилось, что он был внутри меня. Как он дразнил меня, когда мы сидели на его диване.

Я забыла обо всем этом, когда расслабилась в его объятиях и ответила на поцелуй. С энтузиазмом. Моё тело оживало от его прикосновений, просыпаясь от прикосновений и вспоминая все, что он делал со мной в ночь на День благодарения. Внезапно я почувствовала, что изголодалась по нему. Чертовски умирала от жажды. Я была готова вцепиться в его одежду, сорвать ее прямо здесь и сейчас, чтобы почувствовать его кожу на своей, ощутить его член внутри себя.

Но как только я была готова отбросить все свои запреты, Броди прервал поцелуй. Но не отпустил меня. Его руки все еще обнимали меня, его ладонь лежала на моей заднице, а лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Его пристальный взгляд блуждал по мне, впитывая в себя. Нет, он наслаждался мной. Он смотрел на меня так, будто мы не виделись долгие годы, будто изголодался, а я была для него желанным пиршеством.

Мои колени дрожали от напряжения, которое приходилось прилагать, чтобы стоять.

Но я не удерживала свой вес.

Броди держал меня.

И тут меня осенило… Броди только что зацеловал меня средь бела дня. В переполненной кофейне.

А я должна его ненавидеть.

Я открыла рот.

Броди вновь накрыл мои губы своими, заставляя замолчать.

Для человека, который должен был ненавидеть его, я, разумеется, поцеловала его в ответ. Во второй раз.

Его взгляд был ленивым, когда он снова отстранился.

— Если хочешь накричать на меня, можешь сделать это сегодня вечером, — пробурчал он, прежде чем я успела заговорить. — Я заеду за тобой в восемь. Ты поедешь ко мне. Я приготовлю для тебя ужин, мы поедим перед камином, а потом я снова уложу тебя в кровать.

Он говорил тихо, достаточно тихо, чтобы никто не услышал его слов.

И тем не менее… Люди не обсуждают то, что будут срывать друг с друга одежду в переполненных кофейнях.

Однако это происходит сейчас.

Он говорит об этом.

И мне это вроде как понравилось.

Он лукаво ухмыльнулся, как будто знал наверняка, что только что намочил мои трусики. Он поцеловал меня крепко, быстро и не разжимая губ, отпустил меня и вышел за дверь, прежде чем я успела затеять ссору.

С отвисшей челюстью я следила за тем, как он исчезает из виду.

Придя в себя, я оглядела кофейню. Большинство глаз было устремлено на меня. Мои щеки раскраснелись, когда я встретилась взглядом с женщиной чуть моложе меня. На ней были наушники, большое пальто и дорогая сумочка.

— Девочка, это было потрясающе, — усмехнулась она.

Я открыла рот, чтобы возразить.

Но не смогла.

Это было охуенно.

БРОДИ

В маленьких городках слухи распространяются быстро. Особенно, когда ты шериф и целуешь свою женщину в самой оживленной кофейне города в самое оживленное время суток.

Я сделал это намеренно.

Уиллоу избегала меня. Чего я отчасти ожидал. Она все еще хотела ненавидеть меня. В этом был смысл. У нее была сильная воля. И секс, даже если это был лучший секс в ее жизни — и, безусловно, лучший в моей, — не мог стереть прошлое.

Я позволил ей избегать меня. Это было частью моего плана. Я хотел застать её врасплох.

И я это сделал.

И, черт возьми, мой член стал твёрдым, когда я увидел, как её глаза сначала наполнились желанием, а затем вспыхнули от осознания того, что произошло.

Вот она… злючка. Моя злючка.

И, несмотря на её возражения, она придёт ко мне сегодня вечером. Ведь я чувствовал, что она испытывает то же самое. Что бы, черт возьми, ни происходило, между нами, я знал, что она не сможет сопротивляться. Она ответила на мой поцелуй. Она бы позволила мне трахнуть ее прямо на прилавке кофейни, если бы мы продолжили в том же духе. Я бы сделал это, если бы это не было противозаконно.

Я не мог делать такие вещи, будучи шерифом. И я не хотел, чтобы кто-то видел, как кончает моя женщина. Это было для меня и только для меня.

Я зашел в «Kelly’s» скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине. Мне нужно было скоротать время перед тем, как отправиться за Уиллоу. У меня вошло в привычку приходить сюда выпить пива после работы. Но это было тогда, когда дома меня ждала только Велма.

Мне нравилась мысль о том, что Уиллоу будет ждать меня дома.

Вот только, она сказала, что ей не нравится в Нью-Хоуп, и она планирует уехать, как только представится возможность. От этого у меня голова шла кругом. Один трах — и я стал зависимым. Нет, я был зависим и до этого. Мысль о том, что Уиллоу уедет, наполняла меня ужасом.

Я был настолько погружен в свои мысли, что, подойдя к бару, не сразу понял, кто находится рядом со мной. Мой старый школьный приятель, которого я избегал последние несколько недель.

— Блять, братан, иди сюда! — Сэм похабно ухмыльнулся, подняв мясистую ладонь в жесте «дай пять». — Ты трахался с чкдачкой. Ну и как? Держу пари, в постели она просто охренительная, странные всегда такие.

Я не считал себя импульсивным человеком. Напротив, я был сдержанным и рассудительным. Меня учили быть таким. Если бы я действовал под влиянием эмоций, это означало бы смерть для меня или одного из моих братьев.

И теперь, став городским шерифом, я должен был не поддаваться желанию разбить нос засранцу, даже если мне этого очень хотелось или он этого заслуживал. Я должен был быть более хладнокровным.

В тот момент, когда я с размаху впечатал кулак в лицо идиота, которого когда-то считал близким другом, я не был хладнокровен.