– Ничего, – признался я.

– Я имею в виду бывшего помощника личного секретаря министра административных дел, – пояснила она.

– Да, но в МАДе работают двадцать три тысячи человек, и упомнить всех, согласитесь…

Не дослушав меня, миссис Олдхэм завопила, что его, видите ли, заставили уйти, что он был вынужден уехать в Америку, стал там консультантом одной известной фирмы и написал книгу…

– Вот, полюбуйтесь! – И вынула из сумки пачку гранок. – Здесь господин Роудс приводит немало примеров вопиющей бесхозяйственности государственной службы, и в частности вашего министерства.

Книга? Это серьезно. Я даже не знал, что и ответить. Надо посоветоваться, иначе попадешь впросак.

– Нам что-нибудь известно об этом? – нервно зашептал я на ухо Бернарду.

– Надо же, я и не знал, что Роудс написал книгу, – вместо Бернарда удивился Питер.

А Джиллиан добавила – очевидно, чтобы вселить в меня уверенность:

– Боже, боже мой!

– Кто он такой?

– Смутьян, господин министр, – ответила Джиллиан.

– Ненадежный, недобросовестный человек. Позор всего Уайтхолла! – добавил Питер.

– А о чем, собственно, книга? – спросил Бернард, судя по всему, менее информированный, чем Питер и Джиллиан.

– Мы не знаем…

– Ну, и что прикажете делать? – лихорадочно прошептал я, понимая, что упускаю время.

– Поиграйте с ними в дурочку, – посоветовал Питер. Советчик нашелся! Мне же надо что-то сказать!

– В дурочку? – негодующе переспросил я. – Что вы хотите этим сказать?

– Поиграть в дурочку – значит, уклониться от ответов на поставленные вопросы, господин министр, – объяснил Бернард.

Да, в трудную минуту толку от этих государственных служащих не добьешься – они становятся беспомощными, словно только что вылупившиеся цыплята.

– Я знаю, что такое «играть в дурочку», Бернард, – сквозь зубы процедил я. – Вы бы лучше объяснили, как вы могли послать меня навстречу буре, не дав даже зонта!

– В бурю от зонта мало проку, господин министр.

Ему не удалось закончить свою идиотскую мысль, поскольку ко мне обратился председатель.

– Господин Хэкер, полагаю, вы достаточно посовещались со своими помощниками?

– Более чем достаточно, – буркнул я.

Председатель кивнул Бетти Олдхэм, та довольно ухмыльнулась, снова тряхнула рыжей гривой и сказала:

– Позвольте ознакомить вас с некоторыми скандальными фактами, приводящимися в книге господина Роудса. – И она зачитала следующий отрывок:

(Цитируется по Роудсу. – Ред.)

– Что вы на это скажете? – обратилась ко мне Бетти. Сказать мне, естественно, было нечего, поэтому я заметил, что такая детализация вопроса предполагает специальную подготовку. Миссис Олдхэм согласилась с этим аргументом, однако настаивала, что ее интересуют не частности, а принцип.

– Я хотела бы знать, чем объясняется это чудовищное расточительство.

Председатель и члены комитета выжидательно посмотрели на меня.

– Э-э… некоторые материалы, как известно, при низких температурах быстро приходят в негодность. Все зависит от того, что именно там хранится, – наугад ответил я.

Похоже, мой ответ был ей только на руку, поскольку она не замедлила внести ясность:

– Медная проволока. – И торжествующе улыбнулась.

– Ну… в таком случае… э-э… ведь от сырости медь ржавеет, верно? – предположил я.

– Она в пластиковой оболочке, – отрезала Бетти Олдхэм. Все молча смотрели на меня, точно ожидая чего-то. Чего?

– В пластиковой оболочке? – переспросил я. – Это другое дело. Я дам указание досконально разобраться в этой истории.

Что я еще мог им сказать? Увы, это были только цветочки.

– Господин Роудс также утверждает, что по настоянию вашего ведомства ручки, карандаши, скрепки и прочие канцелярские товары закупаются в централизованном порядке, а потом распределяются по всем учреждениям страны.

– По-моему, довольно разумно. Оптовые закупки дают ощутимую экономию, – опасливо заметил я.

Мои опасения оказались не напрасны.

– В книге приводятся данные, свидетельствующие о том, что это обходится в четыре раза дороже, чем если бы учреждения сами закупали себе все необходимое, – заявила Бетти.

Я хотел было возразить, что цифрами можно крутить, как угодно, но вовремя передумал. Ведь у него – или у нее – наверняка имеются конкретные факты. К тому же, как показывает опыт моей работы в МАДе, Роудс, скорее всего, абсолютно прав. Поэтому я сказал ей, что нахожу открытие Роудса заслуживающим внимания и буду только рад изменить систему закупок, если расчеты в самом деле окажутся верны.

– Не такие уж мы твердолобые бюрократы, – шутливо добавил я.

Лучше бы я этого не добавлял!

– Не такие? – холодно осведомилась миссис Олдхэм. – А вот господин Роудс, еще будучи работником вашего министерства, приводил эти данные и настаивал на отмене системы централизованных закупок, однако его предложение было отклонено под тем предлогом, что «всех устраивает существующий порядок». Это ли не твердолобый бюрократизм?

Идиот! Сам подставил челюсть, словно начинающий боксер. Готовых возражений у меня не нашлось, поэтому оставалось только снова посулить, что я дам указание досконально разобраться в этой истории.

Она презрительно улыбнулась.

– Досконально разобраться?

– Да, досконально.

Я еще держал себя в руках, но уже чувствовал, как мною овладевает глухое раздражение.

– Ладно, пойдем дальше, – многозначительно продолжила Бетти Олдхэм. – Выступая на прошлой неделе в Вашингтоне, вы громогласно заявили, что ваше ведомство ведет непримиримую войну с бесхозяйственностью и расточительством и что всем странам есть чему у вас поучиться, так?

Я кивнул. Миссис Олдхэм сделала паузу (очевидно, для большего эффекта), а затем провела нокаутирующий удар.

– Тогда прошу объяснить в свете этого утверждения, по какой статье проходит теплица стоимостью семьдесят пять тысяч фунтов на крыше Управления выплаты дополнительных пособий в Кеттерлинге?

Я лишился дара речи.

А она саркастически спросила, нет ли у меня желания досконально разобраться и в этом. Дальнейшее сопротивление, пожалуй, не имело смысла – меня намертво зажали в углу ринга, – но и выбрасывать полотенце тоже не хотелось, поэтому я начал объяснять им, что министр занимается выработкой политической стратегии, а не административными вопросами (хотя на самом деле это совсем не так). Трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы не весьма уместное вмешательство другого члена комитета – Алана Хьюза, не столь враждебно настроенного к МАДу (то есть надеющегося со временем оказаться в правительстве или получить иное тепленькое местечко. – Ред.).

Попросив слова, он обратился к председателю:

– Господин председатель, насколько мне известно, на следующей неделе мы должны заслушать постоянного заместителя министра административных дел. Не целесообразнее ли было бы задать эти вопросы ему?

Председатель согласился и попросил секретаря своевременно уведомить сэра Хамфри Эплби, а также ознакомить его с гранками книги Малькольма Роудса.

День начался с неприятных известий. В ряде утренних газет появились статьи под заголовками типа:

Придя на работу, я первым делом вызвал сэра Хамфри. Поразительно, он же еще и обвинил меня в том, что я поставил его в неудобное положение.

Я был возмущен до глубины души.

– А в какое положение поставили меня вы? – с трудом сдерживая гнев, спросил я. – Подумать только: в условиях, когда ПМ требует от всех жесточайшей экономии, у общественности создается впечатление, будто я разбазариваю то, что сберегли другие!

Сэр Хамфри посмотрел на меня, как на сумасшедшего.