– Да, но мы не решили вопроса об утечках, – напомнил он.

– Вы правы, – охотно отозвался я. – Ведь проблема утечек, по-моему, заслуживает самого пристального разбирательства. В связи с этим у меня есть конкретное предложение.

– Неужели? – искренне удивился сэр Арнольд.

Не обращая внимания на его реакцию, я заявил:

– Не могли бы вы передать ПМ нашу рекомендацию незамедлительно создать специальную комиссию по расследованию утечек?

Тут сэр Арнольд, сэр Марк и сэр Хамфри проявили редкостное единодушие.

– Да, господин министр! – в унисон воскликнули трое рыцарей.

Мне только что сообщили чрезвычайно важное и тревожное известие! Сегодня воскресенье, и мы с Энни решили пораньше вернуться из Ист-Бирмингема в свою лондонскую квартиру.

Не успел я войти в дверь, как раздался телефонный звонок. Неизвестный, назвавший себя офицером британской армии, настаивал на срочной встрече. Он хотел поделиться со мной важной информацией, но категорически отказался говорить об этом по телефону.

Мы условились встретиться вечером, попозже. Энни читала воскресные газеты, а я – одну из своих любимых книг «Глухие годы» Уинстона Черчилля. Загадочный незнакомец задерживался, и я, грешным делом, начал беспокоиться, не случилось ли с ним чего такого… Кроме того, у меня сильно разыгралось воображение – очевидно, из-за Черчилля.

– Энни, ты помнишь, как во время своих «скитаний» Черчилль получал от армейских офицеров информацию о военной машине Гитлера и о слабостях нашей обороны? Так вот, он искусно организовывал утечки для прессы, чем неизменно ставил правительство в неловкое положение. Может, мне тоже так?…

Еще не высказав свою мысль до конца, я понял, что выбрал не те слова, поэтому слегка смутился, когда Энни с осуждением сказала:

– Ты ведь сам в правительстве!

Неужели ей не ясно, что я имел в виду?!

Наконец таинственный посетитель явился: худощавый человек лет сорока, одетый в слегка обтрепанный, мешковатый темно-синий костюм в тонкую полоску. Как и большинство этих армейских, он выглядел, словно пожилой старшеклассник.

– Майор Сондерс, – представился он.

Назвать его интересным собеседником при всем желании было довольно трудно, хотя, возможно, он просто не привык находиться в обществе крупных государственных деятелей моего калибра.

Я представил его Энни и предложил ему выпить.

– Благодарю, – поблагодарил он.

– Виски?

– Благодарю.

– Прошу садиться.

– Благодарю.

Я заметил, что совсем необязательно так много благодарить.

– Благодарю, – сказал он, но тут же поправился: – То есть простите.

Энни сказала, что можно вполне обойтись и без извинений.

– Простите, – сказал он. – То есть благодарю… то есть…

Бедняга! Мое величие явно подавляло его.

Энни хотела оставить нас вдвоем, но Сондерса почему-то устраивало ее присутствие. Во всяком случае, он попросил ее остаться и, обратившись ко мне, спросил, не возражаю ли я.

– Ну что вы! У меня от Энни нет секретов. Я делюсь с ней всем, абсолютно всем.

– Причем по нескольку раз, – пошутила она.

Ее остроты иногда меня раздражают. Я-то понимаю, что она шутит, но ведь люди могут и всерьез принять!

Однако не буду отвлекаться. Прежде всего надо было выяснить у майора, в чем причина таинственности, которой окутана наша встреча.

– Вы хотите сообщить мне что-нибудь секретное? – спросил я.

– Да… пожалуй, – нервно ответил он.

В этом «пожалуй» была легкая традиционно британская недоговоренность.

– Включим радио? – предложил я.

– Зачем? Там что-нибудь интересное? – удивился он.

И чему их только в армии учат?! Я терпеливо объяснил ему, что обычно радио или телевизор включают, когда опасаются подслушивания.

– У вас могут быть «жучки»? – насторожился он.

«Кто знает», – подумал я, но тут Энни напомнила мне, что, поскольку МАД несет прямую ответственность за организацию электронной слежки, вероятность установки «жучков» в нашей квартире не очень велика.

Сондерс несколько успокоился, но тут же возразил против того, чтобы я делал письменные заметки, даже если сочту нужным (а я наверняка сочту). Он заявил, что намерен говорить со мной, как с частным лицом.

Я поинтересовался, как он себе это представляет: точность определений имеет для меня большое значение.

– Я говорю с вами, как с частным лицом, – повторил он, – а не как с министром административных дел.

Его желание в принципе понятно, но, с другой стороны, я же не могу перестать быть министром административных дел. Вопрос надо прояснить до конца.

– Конечно, вы министр, я знаю, – согласился он. – Но я говорю с вами в роли журналиста.

– Вы – журналист? – удивился я. – Мне казалось, вы – армейский офицер.

– Нет, это вы – журналист.

– Я – министр!

– Да, конечно, но… вы ведь были журналистом до того, как стали министром?

Ладно. Поняв наконец, чего хочет Сондерс, я во избежание недоразумений изложил его мысль простым и ясным языком:

– Значит, вы хотите сказать, что то, что вы хотите мне сказать, – хотя пока еще я, собственно, не знаю, что именно вы хотите сказать, – вы говорите мне, как бывшему редактору журнала «Реформ», так?

– Так точно… Вы были отличным редактором, господин Хэкер.

– Ну, я бы не сказал… – скромно сказал я.

– Ты всегда это говорил, – вмешалась Энни.

Опять она со своими шуточками! И как ей не надоест! Поскольку мы до сих пор не решили, в каком качестве я буду получать секретную информацию, мне, само собой разумеется, хотелось внести полную ясность в этот щепетильный вопрос.

– Ну а как нам сохранить в тайне от министра то, что вы сообщите бывшему журналисту?

Лично мне было непонятно, может ли министр не знать того, что знаю я.

– По-моему, господин Сондерс имеет в виду, что все дело в шляпе, дорогой, – заметила Энни. – То есть в шляпе того, кого ты в настоящий момент представляешь.

Шляпе? Конечно же, дело в шляпе! Как же мне, черт побери, самому это не пришло в голову?!

– Хорошо, – с трудом скрывая досаду, сказал я. – Сегодня на мне нет шляпы министра. Однако… (Тут он, без сомнения, должен был почувствовать всю значимость моего положения.) хочу предупредить вас, что, если я сочту необходимым сообщить самому себе то, что услышу от вас, я без колебаний выполню свой долг и позабочусь, чтобы я был должным образом проинформирован.

– Согласен! – согласился майор Сондерс.

Похоже, мы наконец-то решили главную проблему, и я с нетерпением приготовился слушать.

Он сделал большой глоток виски, с грохотом поставил бокал на кофейный столик и вылупил на меня глаза.

– Кто занимается продажей английского оружия иностранцам?

– Хэкер, ЛЭШ… – начала было Энни, но тут же осеклась, поймав мой гневный взгляд.

Я молча ждал от Сондерса продолжения: в конце концов, он пришел сюда рассказывать, а не задавать вопросы.

Сондерс, видимо, понял, что мяч по-прежнему на его стороне.

– В одной из своих статей вы писали о продаже британского оружия нежелательным иностранным покупателям…

Да, я хорошо помню эту статью. Она называлась «Торговля страхом», и в ней (как и во многих моих статьях) проводилась следующая мысль: насколько патриотично и благородно производить оружие для защиты Англии или даже для защиты наших союзников (хотя некоторые из них этого и не заслуживают), настолько же непатриотично и недопустимо продавать британское оружие правительствам нацистского толка – диктаторам. Я пересказал суть своих аргументов Сондерсу. Он согласно кивнул.

– Или террористам.

– Или террористам, – убежденно подтвердил я.

Он снова кивнул. Так опытный следователь умело ведет свою жертву… к гильотине. О, если б я знал, что ждет меня впереди!

– Как вам известно, – продолжал он, – несколько дней назад я вернулся из Рима. (По телефону он сказал мне, что был в Италии в составе делегации НАТО.) Так вот, мне там показали любопытную вещицу, найденную во время рейда в штаб одной из террористических групп, – компьютерное взрывное устройство. Новейшей конструкции, совершенно секретное и потрясающе эффективное.