Впрочем, Бернард убедил меня, что в принципе мне нет особой необходимости вдаваться в детали моего предложения: через свои каналы он получил достоверную информацию, что оно пройдет на ура.

(Ничего необыкновенного, как может показаться читателю, в этой ситуации, к сожалению, нет. Из-за недостатка времени и исключительной сложности большинства законодательных документов министры на самом деле нередко вынуждены были выносить на рассмотрение кабинета предложения, которые они либо не читали, либо читали, но ничего не поняли. Отсюда и различие между политикой министра, то есть решениями, которые он сам хочет или публично обязался провести в жизнь, и политикой министерства, то есть политикой в ее истинном значении. – Ред.)

Сегодня – самый черный день в моей жизни. Самый черный не только с тех пор, как я стал министром, но, возможно, за всю мою политическую карьеру.

Чувствую себя глубоко несчастным и безмерно усталым.

Однако, сознавая свой долг перед будущим, решил все-таки запечатлеть случившееся. Расскажу все по порядку.

Утром сэр Хамфри побывал на еженедельной встрече постоянных заместителей. И там, по-видимому, получил взбучку от своих коллег, открыв им, что позволил мне самому подготовить отчет «мозговому тресту».

Хамфри пожаловался Бернарду, а тот (похоже, единственный, кому я могу полностью доверять) сообщил об этом мне. По словам Бернарда, сэр Фредерик Стюарт, постоянный заместитель министра иностранных дел, заявил сэру Хамфри что-то вроде: «Достаточно позволить министру хотя бы раз самому написать проект отчета – и он захочет проводить собственную политику».

Потрясающе!

Конечно же, Стюарт прав. Выигрывает тот, кто готовит документы. В этом я убедился.

(Исходя из этих соображений, обычной практикой государственной службы в то время было готовить стенограммы заседаний до заседаний. В результате: а) председатель или секретарь получали практически гарантированную возможность обеспечивать ход обсуждений в точном соответствии с заранее согласованным сценарием; и б) поскольку политики, как правило, плохо запоминают решения, принятые на заседаниях, представляется исключительно удобным, да и полезным, изложить их заранее в письменном виде. Какие-либо изменения в готовой стенограмме допустимы, только если она радикально противоречит решениям, принятым на заседании. Таким образом, исход заседаний, за редким исключением, определяют заранее подготовленные стенограммы, а отнюдь не те, кто фактически на этих заседаниях присутствовал или выступал. – Ред.)

Сэр Фредерик Стюарт и сэр Хамфри обсуждали проект сэра Хамфри (заметьте: не мой!) по сокращению автономных государственных учреждений, когда к ним присоединился доктор Дональд Хьюз (доктор Дональд Хьюз являлся старшим политическим советником премьер-министра: жесткий, умный и опытный человек, не скрывавший своей неприязни к высокопоставленным чиновникам. – Ред.), случайно услышавший их разговор.

Он сообщил им, что «мозговой трест» одобрил эту идею и рекомендовал ее к немедленному претворению в жизнь. Известие повергло сэра Хамфри в состояние, близкое к шоку, поскольку «мозговой трест» откровенно проигнорировал аргументацию ряда министерств, в частности нашего!

Хотя рекомендации, по словам доктора Хьюза, были даны в неофициальном порядке, теперь их не изменить, что бы мы ни говорили. Он также добавил, что члены Совета в любом случае вряд ли пожелают забивать свои возвышенные умы такой чепухой, как поправки каких-то там министров.

Собственно, вначале известие доктора Хьюза вызвало у Хамфри даже определенный оптимизм. Предложение о сокращении ассоциировалось у этого умудренного опытом администратора со значительным расширением штата подчиненных ему чиновников «для изучения вопроса о предстоящих сокращениях».

Но, как оказалось впоследствии, речь шла совершенно о другом. На утреннем заседании, срочно созванном в девять утра (тавтология. – Ред.), сэр Хамфри изложил нам основные аргументы доктора Хьюза:

1. Джим Хэкер всегда стремился к сокращению непомерно раздутого аппарата.

2. На сей раз, похоже, ему удастся добиться своего.

3. В целях ускорения этого позитивного начинания казначейство, МВД и Управление по делам государственной службы выдвинули совместное предложение об упразднении министерства административных дел.

4. ПМ встретил это предложение с улыбкой.

Кошмар! На карту поставлен мой пост!

Скорее всего, ПМ действительно в восторге от этой идеи, потому что она проста, необременительна, радикальна и способна снискать ему политическое признание.

Функции же МАДа предполагается разбросать между другими ведомствами.

А что будет со мной? Очевидно, прессе и общественности объявят, что, «проявив гражданское мужество и готовность к самопожертвованию», я добился проведения в жизнь столь нужной стране реформы и тем самым, бесспорно, заслужил высокую честь быть «вышибленным» наверх, к лордам.

По утверждению Хамфри, доктор Хьюз, что называется, посыпал солью на раны – назвал это «назначением, повышением и кастрацией одновременно». Говорят, он даже предложил присвоить мне титул «лорд Хэкер-камикадзе».

По всей видимости, этот план доставляет Хьюзу массу удовольствий, поскольку он сам в течение ряда лет ратовал за организацию «крестового похода» против расточительности бюрократии и административной неэффективности. Ирония судьбы: в этом я полностью с ним солидарен. Однако за мой счет? Благодарю покорно.

Это только подтверждает мои прогнозы о неизбежном обострении политической борьбы в кабинете, и борьбы, судя по всему, не на жизнь, а на смерть. В погоне за еще большей властью и влиянием на нас ополчились высшие государственные служащие из казначейства, МВД и Управления по делам государственной службы. То же самое можно сказать и про моих коллег в кабинете, ведающих этими организациями. Естественно, для меня никогда не было большим секретом, что МАД – политическое кладбище и что ПМ, возможно, поднес мне чашу с отравленным вином. Ведь я в свое время руководил кампанией Мартина против ПМ. А девизом ПМ, как известно, является: «После поражения – коварство, после победы – месть!»

Доктор Хьюз, надо отдать ему должное, намекнул сэру Хамфри, что ему тоже придется подыскивать себе новую работу.

– Бюро по трудоустройству находится на Хорсферри-роуд, – не без юмора сообщил он. – Туда ходит девятнадцатый автобус.

Действительно смешно. По-моему, сэр Хамфри не ездил на автобусе с тех пор, как вышел из стен Оксфорда.

Итак, узнав обо всем этом от Хамфри сегодня утром, я пришел в ужас. Вначале я просто не поверил своим ушам, а затем прямо сказал ему, что я в ужасе.

– Вы в ужасе? – мрачно переспросил он. – Нет, это я в ужасе.

Бернард заявил, что он тоже в ужасе.

Впрочем, ничего удивительного – ситуация действительно ужасающая.

Сомневаться не приходится: она такова, как представил ее сэр Хамфри, которому, в свою очередь, представил ее Дональд Хьюз. Так оно и есть. К тому же вчера Хамфри своими глазами видел проект совместного предложения казначейства, МВД и Управления по делам государственной службы. А Хьюз довольно близок к ПМ и, без сомнения, знает, что говорит.

Спросил у Хамфри, «вышибут» ли меня в палату лордов, если МАД все-таки упразднят. Кстати, я твердо намерен отказаться от пэрства, даже если мне его предложат.

– Ходят слухи о новой должности министра по обеспечению промышленно-трудовой гармонии, – угрюмо отозвался он.

Этого еще не хватало! Промышленно-трудовая гармония! Иными словами – забастовки!

(Надо отдать должное проницательности Хэкера. По тому же эвфемистическому принципу военное министерство было названо министерством обороны, а министерство, фактически отвечающее за безработицу, превратилось в министерство по вопросам занятости. – Ред.)

Значит, именно я буду отвечать за любую забастовку в Великобритании. Великолепно!

Мои невеселые размышления прервал сэр Хамфри. Он спросил замогильным голосом: