Да, Чарли ничуть не изменился.

Брови сэра Хамфри вернулись на место.

– Ну… не то чтобы все… – ответил он, вновь обретя уверенность.

Я тепло поздравил Чарли с назначением его главой государства.

– Спасибо, – отозвался он. – Впрочем, это было совсем не трудно. В отличие от вас, мне не пришлось заниматься разными малоприятными делами вроде выборов… – Он выдержал паузу. – Или дополнительных выборов. – Чарли ввернул это как бы ненароком и одарил нас самой обаятельной из улыбок.

Неужели это намек? На всякий случай я решил промолчать. Не дождавшись ответа, Чарли продолжал:

– Джим, конечно, я очень рад тебя видеть, но скажи: ты просто пришел повидаться или хочешь обсудить какой-нибудь конкретный вопрос? Дело в том, что мне еще надо кое-что подработать в своей официальной речи.

Опять намек?

Сообщил ему, что мы ознакомились с нею. Он поинтересовался, как она нам понравилась. Тогда я спросил, могу ли на правах старого друга говорить откровенно. Он молча кивнул.

Я попытался втолковать ему, что его высказывания о колониальном гнете несколько – да что там! – абсолютно неприемлемы. Было бы желательно вообще обойтись без ссылок на шотландцев и ирландцев.

Внимательно меня выслушав, Чарли сказал:

– Но, по моему глубочайшему убеждению, дело обстоит именно так. Неужели британцы одобряют замалчивание правды?

Ловкий выпад.

Тут вступил сэр Хамфри.

– Интересно, – задумчиво произнес он как бы про себя, – существуют ли такие доводы, которые могли бы убедить господина президента в возможности перефразировать отдельные предложения в его речи с целью перенесения акцента с частных примеров на общую концепцию, конечно, не нарушая при этом логической целостности всего выступления?

Тоже мне поддержка! Я с глубокомысленным видом отхлебнул кофе. Держу пари, даже Чарли мало что понял, так как после довольно продолжительной паузы он вдруг повернулся ко мне.

– Кстати, Джим, могу я посоветоваться с тобой относительно предложения, которое собираюсь сделать вашему премьер-министру в ходе переговоров?

Естественно, я сказал: да, конечно.

Из слов Чарли следовало, что «несущественные» изменения, произошедшие в правительстве Буранды, встревожили некоторых западных инвесторов нефтяной промышленности страны. По его мнению, совершенно необоснованно. Однако, чтобы успокоить их, хорошо бы подкрепить это соответствующими английскими капиталовложениями.

Вот это деловой разговор. Давно бы так.

Я спросил сколько. «Пятьдесят миллионов фунтов», – ответил он.

Сэр Хамфри озабоченно сдвинул брови и черкнул мне на листке бумаги: «Спросите, на каких условиях». Я спросил.

– Начало выплаты – не ранее чем через десять лет. В течение этого срока – без процентов, – ответил Чарли.

Лично мне было все равно, однако сэр Хамфри чуть не поперхнулся своим кофе. Поэтому я заметил, что пятьдесят миллионов – очень большие деньги.

– Что ж, в таком случае… – произнес Чарли, давая нам понять, что аудиенция окончена.

– Но почему бы не обсудить этот вопрос спокойно, без горячки? – поспешно вставил я.

Сэр Хамфри нацарапал мне еще одно послание, в котором объяснял, что если процентная ставка составляет в среднем 10%, а ссуда будет беспроцентной в течение десяти лет, то, по существу, господин президент требует подарить Буранде пятьдесят миллионов.

Я в деликатной форме довел это до сведения Чарли. Он объяснил, что мы, мол, только выгадаем, поскольку правительство Буранды намерено потратить полученную ссуду на закупку нефтебуровых вышек на реке Клайд.

На мой взгляд, вполне резонно. Однако от Хамфри тут же последовала возмущенная записка, в которой он предупреждал меня, что они намерены получить от нас пятьдесят миллионов фунтов на покупку наших нефтебуровых вышек на наши деньги (выделено не мной, а сэром Хамфри).

Перебрасываться записками, словно шкодливые ученики, становилось неприлично, и мы перешли на приглушенное бормотание.

– По-моему, предложение вполне разумное, – прошептал я.

– Вы шутите! – прошипел Хамфри.

– Рабочие места, сотни новых рабочих мест, – парировал я и, повернувшись к Чарли, напрямую спросил, сделает ли он необходимые изменения в речи, если мы согласимся на его предложение.

Хватит играть в прятки. Карты на стол.

Чарли изобразил неподдельное удивление, однако признал, что теоретически это возможно. Но наше решение мы должны сообщить ему немедленно.

– Шантаж! – Сэр Хамфри перешел на сценический шепот, который можно было услышать на улице.

– Что вы имеете в виду? – вежливо осведомился Чарли. Я поспешил заверить его в том, что мой постоянный заместитель ничего не имеет в виду, а затем повернулся к Хамфри и решительным тоном сказал, что, на мой взгляд, предложение господина президента нас вполне устраивает. Тем более прецеденты уже были.

(Хэкер, очевидно, имел в виду соглашение с польскими судостроителями во время пребывания у власти правительства Каллагэна, когда полякам была предоставлена беспроцентная ссуда, с тем чтобы они могли на наши деньги закупить у нас танкеры, которые впоследствии составили бы конкуренцию нашему торговому флоту. Строить эти танкеры предполагалось на верфях Тайнсайда – неустойчивого избирательного округа лейбористов с высоким уровнем безработицы. И хотя в той ситуации сам собой напрашивался вывод, что лейбористское правительство использовало общественные деньги на покупку голосов избирателей, вслух его никто не сделал: видимо (по аналогии с бактериологической войной), никто не решился прибегнуть к неуправляемому оружию, которое со временем может обернуться и против того, кто первым пустит его в ход. – Ред.)

Тут сэр Хамфри заявил, что ему необходимо сказать мне несколько слов конфиденциально, и мы вышли из номера.

Упрямство Хамфри мне попросту непонятно. Ведь Чарли предлагал нам выход из положения…

В коридоре он торопливо зашептал, что, поскольку этих денег нам не видать, как собственных ушей, он не может рекомендовать такую сделку казначейству, которое, в свою очередь, и не подумает рекомендовать ее кабинету.

– Фактически вы предлагаете выбросить на ветер пятьдесят миллионов фунтов народных денег, – нагло заявил он, – с единственной целью – выпутаться из очередной политической передряги.

– Это называется «большая дипломатия», – пояснил я.

– Это называется «политическая спекуляция», – отрезал он.

Тогда я чуть слышно произнес:

– Орден Бани I степени.

Последовала долгая пауза.

– Что вы сказали, господин министр?

– Ничего.

Хамфри задумался.

– Но, с другой стороны, – неожиданно сказал он, – было бы еще хуже, если бы в экономику Буранды начали вкладывать деньги Советы. Разве это в наших интересах?

Я отрицательно качнул головой.

– Да-да, мне понятна ваша мысль, – пробормотал он.

– Именно так они и поступят, если мы откажемся, – сказал я, подыгрывая ему.

Теперь Хамфри искал аргументы в мою пользу.

– Полагаю, мы могли бы доказать, что, являясь участницей диалога Север–Юг, Великобритания имеет определенные обязательства перед…

– КАСПами? – подсказал я.

Пропустив мимо ушей мою остроту, он невозмутимо продолжал:

– Разумеется. И если нам удастся настоять хотя бы на одном проценте годовых с началом выплаты через десять лет… Да, в целом, думаю, мы могли бы представить убедительные доводы в свете наших обязательств по отношению к «третьему миру», задействовав и МИДДС, и… экономически отсталые районы с высокой безработицей. Тем самым мы привлечем министерство занятости и министерство по делам Шотландии, а затем, когда начнется строительство буровых вышек, мобилизуем министерства торговли и промышленности… Да-да, уверен, нам удастся убедить казначейство, что в целом наш платежный баланс не пострадает.

Я был уверен, что рано или поздно он придет к такому выводу. Мы вернулись в апартаменты Чарли.

– Господин президент, – торжественно объявил сэр Хамфри, – кажется, мы все-таки сможем договориться!