И что прикажете делать? Нет, раз уж сказал «а», надо говорить и «б».

- Не то, чтобы много, - осторожно начал Мельник, чувствуя себя сапером, который делает первый осторожный шаг по минному полю. – Просто я посмотрел, как болели греки на нашем первом с ними матче и подумал…

1968 год. Октябрь. Москва - Греция. Пирей

Никакая фанатская группа поддержки, естественно, с динамовцами на ответную игру Кубка кубков не полетела. Советская бюрократическая машина не могла так резко перестроиться и запустить процесс заграничных вояжей каких-то там болельщиков. Да, Мельник накидал товарищу Семенову целую кучу идей о том, как это можно устроить. Да, подвесил ему перед носом вполне себе сладкую морковку, как можно оказаться во главе этого нового направления работы с молодежью. И даже заработать. Не только деньги, но и очки в глазах вышестоящих товарищей.

Но…инерция мышления чиновников и партийных руководителей оказалась слишком велика. И мысль о том, что с командой могут ехать обычные люди – просто, чтобы посмотреть матч – не укладывалась в привычные рамки восприятия окружающей действительности сильных мира сего.

Тем более, что и самих футболистов соответствующие органы мурыжили всегда по-черному, прежде чем разрешить выезд за пределы СССР. Особенно, когда речь шла о враждебных капиталистических странах. Данила с содроганием вспоминал, как на специальной комиссии, его долго пытали совершенно идиотскими вопросами, вроде: «А как фамилия председателя ЦК Коммунистической Партии Греции?», «В каком году вышел первый номер официального печатного органа КПГ газета «Радикал»? И прочую подобную идеологическую муть. Хорошо еще, что более опытные одноклубники напомнили ему о необходимости заранее полистать соответствующие газеты и журналы. Да и Ленка по каким-то своим журналистским каналам нарыла достаточно емкую аналитическую справку по греческой партийной тематике.

И все равно вредный старикашка-проверяющий долго вздыхал, недовольно качал головой и морщился, будто сожрал лимон, слушая сбивчивые ответы молодого футболиста. Данила уже готов был психануть и наговорить ему дерзостей, когда ветеран все же поставил свою закорючку на разрешительных документах. Маразм, блин – едешь защищать честь своей страны и эта же страна еще думает, пущать или не пущать? Дикость форменная.

В аэропорту неожиданно столкнулись с киевлянами. Те проходили регистрацию у соседней стойке, расположившись шумным табором у границы барьера. Накидали здоровенную кучу баулов и спортивных сумок и весело что-то обсуждали, дожидаясь своей очереди. Летело «Динамо» (Киев) на ответную игру с «Цюрихом» в рамках Кубка европейских чемпионов. В первом матче украинские футболисты оказались сильнее, выиграли со счетом 4-1 и потому смотрели в будущее с оптимизмом, считая ответную игру пустой формальностью.

Знакомые между собой игроки тут же пошли здороваться. Тут и там образовались кружки по интересам, откуда то и дело раздавались шумные возгласы и раскаты смеха. Ну а что, обычное дело, нормальное мужское общение людей, связанных одним делом. Вон, даже Бесков и его помощники подошли к своим киевским коллегам и с улыбками о чем-то разговаривали.

Данила вместе со всеми не пошел. Во-первых, он толком никого из киевлян не знал. Во-вторых, свежи еще были в памяти скандальные детали их недавнего очного противостояния. Ну, и, в-третьих, он был банально занят. Общался с Еленой, которая вдруг ни с того, ни с сего приехала его проводить.

- Тебе на работе не влетит? – переживал за девушку Мельник.

- А, ерунда! – Андреева легкомысленно отмахнулась. – Я редактору сказала, что поехала писать очерк о ваших играх. Знаешь, всякая фигня: улетали, чтобы защитить честь советского спорта, достойное выступление, высокая ответственность. Да забудь, накарябаю что-нибудь. Эх, жалко меня с вами не отпустили. Главный уперся и ни в какую. А можно было как-то интересно вашу поездку подать.

- Разумеется, - засмеялся Мельник. – Например, через ассортимент товаров, который каждый из футболистов планирует привезти из Греции.

- Тихо ты, - испугалась Ленка и нервно оглянулась. – Что несешь, вдруг услышит кто – это же скандал!

В самом деле, Данила смутился, здесь не принято о таком говорить во всеуслышание. Так-то все всё понимают, но молчат. Потому что враз можно получить ярлык низкопоклонства перед Западом и стать невыездным. Ханжество, конечно. Но, таковы местные правила игры. И лучше их не нарушать.

- Извини, - парень смущенно улыбнулся. – Ляпнул, не подумав.

- Дурак, потому что, - проворчала Андреева. – Ладно, забыли. Скажи лучше, ты по мне скучать будешь?

Детский сад. Но, приходится соответствовать. Иначе не поймут.

- Конечно. Уже начал!

Пожалуй, что самым значимым местом в Пирее был порт. Раскинувшийся почти на миллионе квадратных метров – это динамовцам с энтузиазмом поведал прикрепленный к ним для проведения обзорной экскурсии сотрудник советского посольства - он являлся чуть ли не самым крупным туристическим портом в Европе. Вроде бы под двадцать миллионов пассажиров проходит через него ежегодно. Внушает. Футболисты уважительно цокали языками и смотрели с интересом. На самом деле перед ними открылся самый настоящий город в городе. Бесконечные ряды морских контейнеров, разномастные ангары, юрко снующие по территории транспортные средства всех мастей, шумные толпы туристов, передвигающиеся на разноцветных автобусах, стрела кранов, исполинские туши океанских лайнеров – Содом и Гоморра, голова просто идет кругом, пытаясь успеть за этим водоворотом.

- Простите, - осторожно поинтересовался у разошедшегося посольского работника Рябов. – А какой-нибудь торговый центр поблизости не посоветуете? Исключительно для покупки сувениров! – сразу расставил точки над «i» Георгий, глядя на дипломата искренним взглядом. Тот понимающе усмехнулся, кивнул и сказал что-то на греческом водителю их автобуса.

- Есть рядом один, - повернулся дипломат к футболистам. – Цены божеские, вам понравится. Только не разбегайтесь и не пропадайте надолго. Помните, возможны провокации. Поэтому в одиночку не ходим.

- Молодец! – показал Георгию большой палец Яшин. – Лучше и в самом деле родным что-то купить, чем на этот муравейник глазеть.

- А ты опять, поди, цветочки побежишь покупать? – подколол вратаря Маслов.

- Нет, - спокойно ответил Лев Иванович. – Сегодня у меня другие планы.

- Да ладно, - не поверил Аничкин, - колись, что надумал, Лева?

Но Яшин лишь загадочно усмехнулся и отвернулся к окну. И как не пытали его одноклубники, так и не признался. А в торговом центре, куда их привезли, быстро удалился. Но не один – как и велели, прихватил Данилу, для которого просьба Льва Ивановича оказалось совершенно неожиданной. Впрочем, ларчик просто открывался. Прославленному голкиперу тупо понадобился переводчик. Что ж, почему не помочь? Другое дело, Мельник несколько обалдел, когда Яшин привел его в ювелирный магазин.

- Лев Иванович, а вам что здесь нужно? – осторожно поинтересовался Данила.

- Понимаешь, Малой, - благодушно ответил ему вратарь. – Вы, молодые, вечно охотитесь за всякой ерундой. Вот скажи, что ты собрался покупать своей девушке – ну той, что тебя провожала?

- Не знаю даже, - смутился юноша. – Может, ремень какой-нибудь. Или там косынку. Я видел по дороге, пока мы сюда шли, у них тут фасонов и расцветок разных, не сосчитать.

- Хрень это полная! – веско произнес Лев Иванович. – Тряпки разорвутся, а вот это – он указал на женскую золотую цепочку, которая лежала под стеклом витрины на изящной бархатной подушечке, - на всю жизнь! Понял?

- Понял.

- Тогда не стой столбом, давай, переводи, - строго приказал Яшин и оживленно потер ладони в предвкушении. – А потом еще найдем, где тут у них рыболовные снасти продаются, мне блесны и леска нужны. Да и вообще!

Стадион Караискаки носил такое странное и немного неприличное для русского уха название в честь борца за независимость Греции Георгиоса Караискакиса. Спасибо посольскому, просветил перед тренировкой, а то динамовцы уже стали шуточки отпускать. Арена была сравнительно небольшой – вмещала чуть больше тридцати тысяч зрителей. И выглядела довольно уютной. Внутри, правда, раздевалки и прочие помещения по-хорошему давно уже требовали ремонта. Когда в душевой рядом с Масловым шлепнулся приличный кусок штукатурки, отвалившейся с потолка, Валерка возмутился: