— Точно не скажу. Знаем о них мало. Разве что, они расходуют силу жизни, изначально чужую, но и свою тоже. Поэтому все зависит от того, насколько податлив материал, на который направлено их ментальное воздействие, плюс от количества жизненной силы, что получат барабанщицы. Но, думаю, не менее пятерых.

— Пять, значит.

Отец вновь замолчал.

И слуги подали первую смену блюд.

— Если хочешь, я тебе помогу, — Миара коснулась виска, и теплая её сила уняла боль.

— Спасибо.

— Это временно. Загляни ко мне. Мне кажется, нам есть, о чем поговорить.

— Отец…

— Не станет возражать, — её улыбка была мягка и полна очарования.

Отцу предлагали за Миару многое, в том числе и Слезы неба, пусть и не таки чистые, как удалось получить Ульграху, но все одно.

А он собирается отправить свое сокровище дикарям.

Барабаны загудели, намекая, что иные мысли не менее опасны, чем слова. И Ульграх подвинул к себе блюдо. Ужин проходил в обычном молчании. Нет, женщины говорили, о чем-то своем, на редкость бестолковом и неважном.

Кто-то шутил.

Кто-то смеялся.

В какой-то момент, устав от щебета и смеха, отец взмахнул рукой, и музыканты, скрывавшиеся на галерее, заиграли что-то донельзя легкое, радостное. Но на душе стало поганей прежнего. Впрочем, Винченцо держался. И даже умудрился ответить брату, когда тот снизошел до него с вопросом.

А вот вкуса еды он почти не ощущал.

И едва дождался момента, когда отец встал. За ним последовали жены, потом — старший брат со своими спутницами. Вспомнилось, что ходили слухи, будто он намерен взять еще одну, но первые три вряд ли согласятся. И потому избранницу брата было заранее жаль.

Средний не спешил.

Он вновь задумался, застыл, уставившись в тарелку взглядом.

— Идем, — Миара потянула за рукав.

— Но…

— Брось, он и не заметит.

— Он, может, и не заметит, но найдется, кому заметить, — покачал головой Винченцо. Не стоило обманываться. Признание ничего не изменило в его жизни.

Разве что ненависти добавило, будто ему и без того не хватает.

— Алеф, — Миара окликнула брата. — Ты уже сыт?

— Что? А… извини, да, — брат поднялся. — Задумался. Знаешь, а ведь интересная задача, если так. Никто ведь не пытался определить эффективность воздействия. И само это воздействие. Оно нетипично. Ты слышишь их?

— Слышу, — выдавил Винченцо, криво усмехнувшись.

— Любопытно. Определенно, любопытно. У тебя неплохие данные, ты должен бы противостоять ментальному воздействию.

Старшая жена фыркнула, показывая, что она думает о данных какого-то выскочки.

— Если, конечно, оно лежит в изученной плоскости, — на фырканье жены Алеф обратил внимания не больше, чем на недовольство Миары. — Но очевидно то, что сакхемские барабанщицы использует иной тип воздействия, полагаю, связанный со звуковыми волнами. И соответственно, задевающий другие области мозга.

— Дорогой, — младшая жена взяла брата за руку, заглянув снизу вверх. — Ты действительно хочешь заняться этим?

— Не уверен. Будут сложности с получением материала.

Старшая жена, одарив соперницу ревнивым взглядом, поймала другую руку.

— Не стоит отвлекаться от действительно серьезной работы, — пропела она. — Ты нужен роду!

— Идиотки, — сказала Миара, провожая семью брата задумчивым взглядом. — Интересно, когда они перетравят друг друга?

— Думаешь? — как ни странно, но стало легче.

Барабаны не исчезли, скорее уж гул их не причинял боли.

— Рано или поздно — непременно. Слишком глупы и сябелюбивы, чтобы ужиться. И слишком самоуверенны, чтобы бояться наказания.

Она протянула руку.

— Идем.

— Спасибо, — Винченцо шел медленно, стараясь держаться с видом безразличным, поскольку не стоило надеяться, что за ними не приглядывают.

В покоях сестры пахло травами и специями.

— Присаживайся. Летти, принеси горячей воды. И еще крови. Свиной, думаю, будет достаточно. Садись, кому сказала, — Миара толкнула его в грудь. — Закрой глаза и попытайся расслабиться. Знаешь, наш слишком умный братец прав в одном, амулеты здесь бесполезны.

— Снять?

— Если настолько доверяешь, — в голосе сестры послышалась насмешка.

— Нет, — врать ей было бесполезно. — Но, если ты захочешь меня убить, они не защитят.

— Ты всегда был сообразительным, — его потрепали по щеке. — Поэтому и выжил. На отца не обижайся. Здесь у тебя действительно нет шансов.

— А там?

— Будет видно. Глаза не открывай, — век коснулось что-то липкое и пахнущее кровью. Пальцы Миары, прочертив прямую линию, будто перечеркнув лицо, потянулись вверх, заложив спираль у левого виска. — Теон наследник. И он не уступит эту роль. Алеф чересчур занят наукой, чтобы тратить время на всякие глупости. А вот ты…

— Бесполезен?

— Не особо нужен здесь. Но и не настолько ненужен, чтобы отдать тебя в чужой дом. Если позволить тебе жениться и завести детей, то теоретически может возникнуть ситуация, когда кто-то из твоих детей окажется чуть более одаренным, чем следует. И это даст ему шанс претендовать на главенство в доме.

Чего не допустит ни брат, ни тем паче его жены, которые с трудом терпят друг друга. Но они и вправду старше, умнее жен Алефа. И детей берегут, как своих, так и чужих.

А ненависть достается Винченцо.

— В чужом доме ты всегда останешься пришлым, которого будут использовать, но не дадут власти. А когда станешь не нужен, — пальцы Миары уперлись в лоб. — От тебя избавятся.

— Знаю.

— Отец хотел, чтобы ты услышал.

— Я услышал.

Отец мог бы сказать и сам, но не захотел.

— Слишком многие наблюдают за тобой. За вами. Ты по силе почти не уступаешь Теону. А вот по умению обращаться с ней и превосходишь. Если Теон решит или даже не решит, а просто подумает, что отец может благоволить к тебе, — сила Миары заморозила голоса барабанов.

— Я долго не проживу.

— Именно.

— Поэтому он отправляет нас к мешекам?

— Именно.

— Почему тебя?

— Почему нет?

— Мне казалось, он собирается выдать тебя замуж.

— И отпустить? — короткий смешок раздался над ухом. — Позволить кому-то здесь усилиться настолько? Разделить такую ценную кровь с другими? Оставить её в чужих потомках?

— Но можно ведь взять мужа в дом?

— Сильного? Сильный рискнет ввязаться в игру за наследство. И главное, шансы на победу у него будут неплохие.

И Теон это понимает. Он не позволит чужаку остаться в живых. А может, и не ему. Миару он тоже побаивается, но пока не настолько, чтобы рискнуть.

Пока.

— Слабый мне самой не нужен. Как и отцу. Нет, все правильно. Ты и я, — ладонь нежно погладила щеку. — Мы всегда были здесь чужими. Лишними. И это наш шанс, Вин.

Шанс.

Винченцо понимает. Пожалуй, лучше, чем кто бы то ни было.

— Тебе не страшно?

— Страшно, — Миара никогда не лгала. Во всяком случае, ни разу еще у него не вышло поймать её на лжи. И сейчас она сказала правду. — Очень страшно. Но агент отца уверяет, что в Империи не все так и плохо.

— Человеческие жертвоприношения? Люди, которые едят других людей? Дикари, помешанные на силе?

— А разве мы не помешаны на силе? Пусть иного толка, но все же? В чем тогда разница?

— Не знаю. И ты вот так готова выйти замуж за кого-то… — он с трудом, но разлепил веки. Высыхая, кровь склеивала ресницы. — За кого-то из них?

— Почему нет? В конце концов, неудачный муж — это ведь не конец света.

Миара ласково улыбнулась и палец её лег на губы, призывая молчать. Потом она сама наклонилась, коснувшись нежно, дразня.

— Не стоит, — Винченцо точно знал, что ей нельзя отказывать.

— И снова боишься?

— Боюсь. Отец будет недоволен.

— Брось. Ему все равно. Если, конечно, мы будем осторожны. А мы ведь будем осторожны, верно? — рука Миары легла на горло. — Или ты хочешь меня обидеть? Нельзя быть настолько неблагодарным.

Сердце в груди дернулось и застыло. Всего на мгновенье.