Надо держать себя в руках. Ведь она даже не знает, женат ли он.

– Мистер Найтон связан с контрабандистами, разве не так?

– Мне об этом не известно. К вашему сведению, миледи, контрабандисты не воры. Они покупают товары.

Розалинда недоверчиво посмотрела на него:

– Да, но они не платят налоги. Те, кто продает эти товары, тоже нарушают закон. К тому же мы воевали с Францией, и покупать французские товары могут только люди, потерявшие совесть. Полагаю, вы это понимаете.

– Уверяю вас, мой хозяин не связан с теми, кто потерял совесть, как вы изволили сказать. Его бизнес совершенно законный.

– Теперь – возможно. Но я слышала, что когда-то это было не так. – Солнце скрылось за тучами, и в лесу потемнело. – Не пытайтесь уйти от моих вопросов так же легко, как ушли сегодня утром. Говорите правду. «Найтон-Трейдинг» началась с продажи контрабандных товаров? Не пытайтесь сменить тему.

Теперь в его глазах блестело веселье.

– Я бы и не мечтал об этом. – Он наклонил голову, чтобы посмотреть на тропинку, и неясный свет подчеркнул морщины усталости, покрывающие его высокие скулы и загорелый лоб. Она проследила за его взглядом. Бреннан смотрел на зеленого дятла, долбившего злополучный каштан. – Скажите, – продолжил он, – эта птица может убить дерево?

– Вы обещали не менять тему.

– Я и не меняю. Просто прошу ответить на мой вопрос.

Розалинда несколько мгновений смотрела на дятла.

– Сомневаюсь, что он убьет дерево. Дятлы создают проблемы, но это несмертельно. К тому же им нужны личинки, чтобы выжить.

– Вот именно. То же самое можно сказать о контрабандистах. То, что они делают, причиняет беспокойство, но несмертельно для общества. В большинстве случаев они занимаются контрабандой, чтобы выжить.

– И мистер Найтон тоже? – многозначительно спросила она.

Он остановил на ней долгий, тяжелый взгляд. Потом пробормотал ругательство.

– Да. «Найтон-Трейдинг» была образована, когда ваш кузен купил французский бренди у контрабандиста, и выгодно продал друзьям по Итону.

– Так я и знала!

У него на щеке задергался мускул.

– Отец умер, оставив большие долги, и им с матерью грозила тюрьма. Найтон, тогда еще юноша, делал все, что в его силах, но на торговле контрабандным бренди заработал во много раз больше. – Снова отведя взгляд, он добавил: – Так по крайней мере он мне рассказывал.

– В это трудно поверить. Если у них с матерью было так мало денег, как они могли платить за Итон?

Бреннан напрягся.

– Отец записал его туда. После его смерти Найтон обучался в Итоне на условиях благотворительности, но вскоре это стало невозможным, бремя долгов давило непосильным грузом.

– Поэтому он стал торговать контрабандными товарами, что дало ему возможность построить торговый концерн.

– Леди Розалинда, вам никто не говорил, что ваше любопытство утомительно?

– Не проходит и дня, чтобы не говорили. – Она подбоченилась. – Ну так что? Права я насчет мистера Найтона?

– У вашего кузена, – отрезал он, – не было денег, чтобы купить офицерский чин, и связей, чтобы найти другое занятие, поэтому он и продавал контрабанду.

Поставив ногу на ствол упавшего дерева, Бреннан пристально посмотрел на нее:

– Как по-вашему, когда появилась возможность продавать бренди богатым школьникам и таким образом обеспечить мать и выплатить долг отца, должен ли он был отказаться? Зная при этом, что мать отправят в долговую тюрьму? Как бы вы поступили на его месте, моя дорогая леди Справедливость?

Розалинда слишком хорошо знала, как трудно жить, когда не хватает денег, а ведь ее семье никогда не грозила долговая тюрьма. Да и отец говорил, что мистер Найтон был вынужден связаться с контрабандистами.

Розалинду удивило, что мистер Бреннан принимает ситуацию своего хозяина так близко к сердцу.

– Полагаю, временно я могла бы поддаться искушению. Но как только достигла бы успеха, порвала бы связи с преступниками.

– Вы благородного происхождения, – не без сарказма заметил он. – Чего не скажешь о вашем кузене. Он поддавался искушению несколько лет. Выплачивал долги и получал прибыль, чтобы организовать торговый концерн. Однако был более восприимчив к искушению, чем вы, миледи, поскольку он не был рожден для привилегий.

Его слова рассердили Розалинду.

– Пусть он не был рожден для привилегий, мистер Бреннан, но он мужчина. Если бы вы хотя бы пять минут побыли женщиной, то поняли бы, что у мужчины самого низкого происхождения привилегий гораздо больше, чем у любой женщины. Я вынуждена выслушивать поучения, не могу распоряжаться собственными деньгами, даже собственной жизнью и планировать свое будущее. Я веду хозяйство, забочусь о сестрах и отце, зная, что не могу унаследовать собственность, которой владею. Вот все мои «привилегии». Я вполне могла бы обойтись и без них. – Он хотел возразить, но Розалинда продолжала: – Тут дело даже не в привилегиях, а в том, что хорошо и что плохо. Вы очень сочувствуете тем, кто торгует без пошлин. Полагаю, у вас есть личный опыт?

Его глаза блеснули.

– Кроме работы на моего бесчестного хозяина, хотите сказать?

– Совершенно верно. Для поверенного вы очень хорошо владеете мечом.

– Вы тоже очень хорошо владеете мечом для графской дочери. И все же я не обвинял вас в «личном опыте» с контрабандистами.

– Конечно, нет. Сама по себе мысль абсурдна.

– Почему? Потому что вы женщина? А я ирландец и хорошо владею мечом? Знаете, женщины тоже могут быть преступницами. А умеющие фехтовать ирландцы – добропорядочными людьми.

Розалинда покраснела.

– Я не говорила, что вы были контрабандистом.

– Я научился угадывать ваши мысли. У вас, надо заметить, богатое воображение. – Он встал, его глаза поблескивали. – Но вы оказались правы – я действительно был когда-то контрабандистом.

Розалинда не могла скрыть своего восторга.

– Так вот почему мой кузен нанял вас!

– Ваш кузен нанял меня потому, что я спас ему жизнь, когда мои компаньоны пытались его убить. – Он сдвинул назад шляпу, и темная прядь упала ему на лоб. – Он был поражен моими особыми талантами, и я уже много лет верой и правдой служу ему.

По ее спине пробежал холодок, прежде чем она заметила блеск в его глазах. – Вы дразните меня.

– Разве? – Не дожидаясь ответа, он пошел по дорожке с гордо поднятой головой.

Она последовала за ним, обдумывая его новую стратегию. Может, он пытался ее напугать? Или это очередной способ избавиться от ее общества? Тут Розалинда вспомнила, как прошлой ночью он приставил ей к горлу клинок. Воспоминание было не из приятных.

Ускорив шаг, она поравнялась с ним.

– Что заставило вас стать контрабандистом? Улыбка тронула его губы прежде, чем он отвернулся.

– Какой простой воришка похваляется своим собственным позором?

– «Комедия ошибок». Вы действительно хорошо знаете Шекспира. Но я не против, похваляйтесь. Как вы могли заметить, мое любопытство не зкает границ. И пока я его не удовлетворю, буду вас изводить вопросами.

– Вы уже изводите, – проворчал он. – Но если вы настаиваете на раскрытии всех отвратительных подробностей...

– Настаиваю.

– ...занятие контрабандой стало желанной переменой после работного дома, в котором я жил с шести лет, в девять мне представился шанс примкнуть к банде контрабандистов.

– Работный дом!

– Я вижу, сведения о моем постыдном прошлом встревожили вас, – заметил Бреннан.

– Нет, что вы! Я нахожу это очаровательным! Вы кажетесь таким... я бы никогда не подумала...

– Что я не джентльмен?

– О, это я давно знаю, – съязвила Розалинда. – Но я думала, вас воспитывали как джентльмена, а вы просто игнорируете свое образование.

– Вы мне льстите. – Он ускорил шаг, проворно пробираясь сквозь заросли, Розалинда едва поспевала за ним. – Но если вам претит моя грубость, не сопровождайте меня, я сам найду дорогу. А вы займитесь чем-нибудь более интересным.

Этот негодяй всерьез считает, будто она настолько глупа, что может поддаться на его уловки. Возможно, он никогда не был контрабандистом. И не жил в работном доме.