Извозчик, расслабленно сидящий на облучке, при виде Кувалды встрепенулся, поправил съехавший картуз и облегчённо вздохнул.

— Я уж думал, вашбродь, вовсе не выйдете! — произнёс он.

Вместо ответа Краснослав протянул ему сотенную, и тот неверящим взглядом уставился на купюру.

— Ошиблися вы, вашбродь, на рубль же уговор был… — пробормотал он.

— Бери, — приказал Кувалда.

Извозчик замялся на мгновение, но потом жадность взяла верх над застенчивостью, и он выхватил сторублёвую купюру из пальцев Краснослава, быстро свернул и спрятал куда-то под одежду. Капитан забрался на сиденье и положил авоську на колени.

— Спаси вас Господь, ваше благородие! Вот прям завтра же в церкву схожу, свечку за ваше здравие поставлю! — воскликнул извозчик, перехватывая поудобнее вожжи. — Как вас по батюшке величать?

— Сычёв, Вячеслав Афанасьевич, — представился капитан. Полное имя реципиента ему не нравилось, но Кувалда был вынужден его использовать в такие моменты.

— А меня Гришкой звать, Гришка Овсов, из-под Вологды мы, — зачем-то рассказал извозчик, весело понукая уставшую за день кобылку. — Дай вам Бог здоровьичка, Вячеслав Афанасьевич! Эх, теперь и племянничков в Петроград перевезём, и вторую пролётку купим…

— Хорошо, — ответил Кувалда. — Вези в банк.

— Тю! Поздно уже, чай, солнце-то садится.

Краснослав посмотрел на стремительно темнеющее небо.

— Да, пожалуй, — произнёс он. — Тогда в Императорскую Гимназию.

Появляться с такой суммой в гимназии было не менее опасно, чем на Лиговке или в каких других трущобах. Но выбора не оставалось.

В гимназии легко мог повстречаться цесаревич, который хоть и любезно предоставил срок аж до самых экзаменов, наверняка попытается отобрать деньги. Чего Кувалда, разумеется, сделать ему не даст ни в коем случае. Но выбивать все остальные зубы наследнику было пока рано. Хотя всё равно придётся с ним закуситься при встрече. Ведь требований цесаревича Кувалда так и не выполнил. А значит, совсем скоро Кирилл Романов сделает свой ход. Он же обещал, и он постарается превратить жизнь Сычёвых в ад.

Но капитана это ничуть не пугало. По сравнению с тем, что могут устроить рептилии — цесаревич просто испорченный ребёнок.

Сумерки тем временем опустились на Петроград окончательно. Пролётка выехала на освещённый бульвар, неторопливо приближаясь к Гимназии.

— Ну вы, ваше благородие, если что, это самое. Тута я обычно, неподалёку стою, когда свободен, так вы это… — сбивчиво произнёс Гришка, едва пролётка остановилась.

— Я понял. Буду иметь в виду, — ответил Кувалда.

Капитан взял авоську, поправил складки на одежде и выбрался наружу. Там, к его глубочайшему удовлетворению, не было ни души, и Кувалда спокойно вошёл внутрь здания школы, никого не повстречав. Он прошёл по гулким пустым коридорам до самого общежития, вошёл в свою комнатку.

Князь Сволов, как обычно, корпел над домашним заданием, и даже не поднял взгляд, и Кувалда просто открыл тумбочку и засунул авоську с деньгами туда.

— Зря ты, Слава, учёбу забросил, — не отрываясь от учебника, произнёс князь. — До экзамена не допустят. Или после экзамена отправят куда-нибудь на Чукотку, белым медведям хвосты крутить.

Перспектива уехать куда-то на дальние рубежи Империи Краснослава совсем не радовала. Но что-то ему подсказывало, что всё будет нормально.

— Прорвёмся, Семён, — заверил его Кувалда.

— Я тебя не узнаю, Слава, — вздохнул князь, закрывая учебник. — Сильно ты изменился. Совсем другим человеком стал.

Кувалда пожал плечами.

— Полгода комы бесследно не проходят.

— Я понимаю, но… Иногда не понимаю. Ты же мой лучший друг, меня это беспокоит, — сказал Семён. — Постоянно где-то пропадаешь, порой даже не ночуешь в общежитии, дерёшься со всеми. Вон, кулаки все сбитые, думаешь, я не замечал?

— Оно само так выходит, — ответил Кувалда, падая на заправленную кровать прямо в одежде.

— Скажи честно, — попросил князь, понизив голос почти до шёпота. — Тебя завербовали бомбисты?

Краснослав едва не поперхнулся от негодования, но быстро взял себя в руки.

— Нет. Боже упаси, нет, — твёрдо ответил он.

— Хорошо. Я тебе верю, — спокойно произнёс князь.

— А ты бы донёс? — поинтересовался Кувалда, заложив руки за голову.

— Да. Ненавижу этих… Мерзавцев, — после некоторой заминки подобрал слово Семён. — Только честный народ от них больше страдает.

Кувалда помолчал. Хотелось довериться князю и рассказать всю правду о рептилиях, но что-то его всё-таки останавливало. Ведь если сам Кувалда мог противостоять чешуйчатым гадам, то юный и бессильный Семён — нет.

— А ведь они многие сами из дворян, — вздохнул князь.

— Может, и здесь имеются? Я имею в виду, здесь, в гимназии, — спросил Кувалда.

— Да, наверняка, — ответил Семён. — По именам не знаю, конечно, но подозрения есть.

Что-то Кувалде подсказывало, что в окружении цесаревича точно присутствует пара-тройка мамкиных революционеров. Втихую собирают информацию.

— Например? — спросил Краснослав.

Семён задумался, делиться пустыми домыслами не очень-то хотелось.

— Это всё неточно, конечно, — заранее уверил он. — Но похоже, что Никон Морозов как-то замешан. Тоже пропадает не пойми где, со всякими мутными личностями видели его. Собака безродная.

— Это который? — уточнил капитан.

— Это младший, Никон. На класс младше нас. А в нашем классе Павлик, старший. Тоже собака безродная, — сказал князь.

— Не семья, а сборище негодяев, — хмыкнул Краснослав.

— Так и есть, — согласился Семён.

Павлик Морозов как раз постоянно тёрся возле цесаревича, активно пытаясь услужить и выбиться в будущие фавориты. И даже когда случилась та самая драка на Рождество, то первым кинулся на защиту наследника Империи. За что получил в глаз ещё от того, слабого и трусливого Славки Сычёва.

Но и без этого Морозов был полным засранцем, издевающимся над слабыми, вроде прошлого Сычёва или князя Сволова. Так что в глаз он получил совершенно заслуженно.

— Они ведь даже не дворяне, по сути, — процедил князь. — Просто богатые.

— Купили титул? — спросил Кувалда.

— Их дед купил, потомственное дворянство, — ответил Семён. — А был простым купцом. В Химках деревянными изделиями торговал.

В принципе, это могло объяснить связи Морозова с бомбистами и революционерами. Наверняка не только князь Сволов считал их безродными выскочками, но и многие другие древние роды. Обидно раз за разом слышать такое, и Никон Морозов вполне мог затаить злобу на всю систему целиком.

— Надо бы с ним пообщаться, с глазу на глаз, — задумчиво произнёс Краснослав. — Может, чего нового расскажет.

— Ты это о чём?

— Ну, с Морозовым. Может, он знает, кто мою кузину похитить пытался, — пояснил Кувалда.

— Я бы не рассчитывал. Да и не будет он с тобой наедине оставаться. Вечно с толпой своих отморозков ходит. Даже в церковь, — вздохнул Семён, видимо, вспоминая неприятные встречи.

— Что-нибудь придумаю, — пожал плечами Краснослав.

К такому на кривой козе не подъедешь. Разные классы пересекались слабо, и вариантов было не так много. На коротких переменах Никона нужно было ещё найти, совместных мероприятий, кроме воскресных походов в церковь или каких-то праздников, у гимназистов не было. Подловить Морозова в одиночестве было ещё сложнее. Имелся вариант нагло заявиться в его комнату в общежитии, но младшие классы жили на другом этаже, и вахтёр туда просто так не пустит. Ну и всё равно Никон будет с соседями, читай, своими приближёнными, и на разговор не выйдет.

Какого-то определённого решения Краснослав так и не придумал, и решил просто действовать по ситуации, как обычно. Сегодняшний день чересчур его утомил, чтоб ещё и строить какие-то планы. Кувалда уже понял, что в этом безумном мире любые планы имеют свойство идти по одному месту.

Утро нового дня началось, как обычно, с зарядки. Сотня отжиманий, сотня приседаний, сотня скручиваний. Конечно, с правильным течением энергопотоков и своевременным применением Живы можно было бы пренебречь тренировками, но Кувалда знал — стоит пропустить одну тренировку, как тут же становится невыносимо трудно к ним вернуться. Вот и сейчас он навёрстывал упущенное.