– Харин! А зачем ты предлагаешь людям истину там, в храме? Ты же сам её не знаешь.

Капитан «Скорлупы» возмущённо фыркнул. Впрочем, и возмущение, и всё, что он делал, было наигранным, фальшивым. На самом деле у него были мёртвые глаза, которым глубоко всё равно, куда смотреть, и смотреть ли вообще. А изо рта стекала тонкой струйкой солёная горькая вода, перемешанная с песком и мелкими камешками.

– Истина, парень, в том, что смерти – нет. Уж это я точно знаю.

Конец багра, показавшийся напоследок Мякишу похожим на острое копьё богов, угодил прямо в лоб. В глазах вспыхнули и тут же погасли искры, уволакивая за собой в темноту всё, что было, чего не было, и что могло быть.

Колокол звучал над волнами, мерный, равнодушный колокол, отпугивая птиц, которых здесь поэтому и не было. Звон был схож со звуками рвущихся металлических нитей, так и не добежавших до веретена, заставляя жителей замирать на мгновение, прислушиваться и возвращаться к своим ежедневным никчёмным делам.

Которых тоже нет.

– Знаешь, Антон, ответ один: кому не нравится – пойдёт селёдкой на морозе торговать! – шеф откинулся в кресле и посмотрел на Мякиша. – А хуже работы я придумать не могу.

Начальника звали Анатолий Анатольевич. Если фамилия у него и была, то упоминалась настолько редко, что не имела особого значения. Странно, но прозвища не приживались: такое вот самодостаточное имя-отчество. Был шеф высок ростом, немного обрюзгший, с жёлтыми рысьими глазами, в которых постоянно плавала неопределённая угроза. Не кому-то конкретно, нет: всему миру вокруг. Мол, делай, как я сказал, а не то…

– Да я что, я – без проблем, – замялся Мякиш. – Не отказываюсь ведь. Объявления разместим, попробуем раздобыть базу данных коллекционеров, съездим, поговорим…

– Богатых коллекционеров! – важно подняв палец, уточнил Анатолий Анатольевич. – Вещь уникальная, денег стоит много. И свойства у неё неизученные. Ума не дам, какие, но они же есть.

Было в его жесте и интонациях нечто от римского патриция, волей судьбы заставленного заниматься плебейской чепухой. Важность и презрение.

– Богатых, да… Но мне бы фотографии хотя бы, если уж сам артефакт никуда из офиса вывозить нельзя.

Офис – это вот то, что вокруг: Мякиш незаметно огляделся по сторонам. Всё вроде как и привычно, а с другой стороны – ощущение, что он видит впервые и кабинет шефа, огромный, по-современному пустой, весь в серо-синих тонах, с плотно закрытыми жалюзи на окне, массивным столом и рядом дипломов в рамках на стене. И ноутбук, точно, это же ноутбук!

– Даже фотографии нельзя, – вздохнул начальник. – Это условие владельца. Максимум скрытности, зато комиссия нашей конторе повышенная. Я согласился, не думая.

Ну это да, это конечно, зачем думать, когда деньги в руки идут.

– Меня-то поймите тоже, – начал сердиться Мякиш. – Как я предлагать буду, если не знаю даже внешний вид товара?

Анатолий Анатольевич вздохнул, со скрипом признавая правоту своего лучшего продавца и царским жестом крутнул раскрытый ноутбук, поворачивая экраном к Антону. Во весь экран светилась фотография артефакта. Профессионально сделана, ничего не скажешь: фон, подсветка, угол съёмки.

Ракушка. Здоровенная такая, размером с голову – рядом для масштаба лежала короткая линейка – ракушка бело-розового цвета с вытянутыми от края зубцами-пальцами. Явно не примитивный рапан из Чёрного моря, нечто более экзотическое. Но полмиллиона вакционов? За что?!

– «Дыхание Бога», – выделив оба слова интонацией, повторил шеф. – Это, парень, крутая вещь!

Мякиш в это время рассматривал снимок и не мог отделаться от впечатления, что где-то когда-то… Впрочем, нет: не видел.

– Ну хоть этот снимок на телефон можете сбросить?

– И думать забудь! Язык есть, навыки художественной речи в порядке, опишешь на словах. Я и тебе показывать не должен был, но ты ж потом бы канючил, в двери скрёбся. Короче, так: срока у нас неделя. Продашь за установленную цену или выше – премию выпишу, а нет…

Снова скрипнуло кресло, но уже освобождаясь от веса шефа: тот привстал, опираясь на стол руками, наклонился, навис над Мякишем.

– Незаменимых у нас нет, это ещё Эйнштейн сказал. Ясно?

– Да ясно, ясно… Могу идти?

– Впиливай. Время пошло.

Антон неторопливо выбрался из кресла посетителя и покинул кабинет. Шефу бы понравилось, если рысцой и согнувшись, но обойдётся. На угрозу уволить можно было наплевать, такими сотрудниками, как он, Мякиш, ни одна фирма разбрасываться не станет. Но крови попьёт потом, это уж точно. Много крови. Ведро. Поэтому надо подумать, кому предложить. И сделать это быстро, неделя только кажется большим сроком, а на самом деле – тьфу. Чих-пых, выходные, а там уже и всё.

– Эллочка, я у себя, если что, – кинул он на ходу секретарше, сидевшей в предбаннике кабинета, который шеф обожал называть змеиным словечком «ресепшн». Поскольку на переключении всех городских звонков на внутренние отвечала именно она, информация был нелишней.

Элла кивнула, не отрываясь от клавиатуры, на которой с первой космической скоростью набирала что-то срочное. Мякиш на мгновение остановился перед зеркалом: лобастая наполеоновская голова заметно облысела, когда-то острые скулы заплыли жирком, в глазах появилось немного сонное выражение. Скоро сорок, что ты хотел, парень? Зато дорогой костюм, работа, семья. Всё идёт по плану.

– Малинин звонил, по поводу партии зубочисток, – всё-таки прервала секретарша ровный шелест клавиш. – Просил перезвонить.

– Да? Лады. Перезвоню.

Фирма «Продаван» бралась за перепродажу чего угодно, такова была политика шефа. От собачьих ошейников до боевых истребителей – лишь бы на этом можно заработать. Мякиш трудился здесь уже черти сколько, он и сам затруднился бы сказать точно. Детство, юность, туманные воспоминания об интернате и смешном подростковом времени – всё смазалось и ушло куда-то в глубину памяти. Он взрослый человек, а взрослым людям присущи серьёзные заботы.

Отдел, где он был руководителем, находился этажом ниже. За последнее время «Продаван» разросся, шеф арендовал с десяток кабинетов. Мякиш, спускаясь, проверил телефон, отключенный на время совещания: Полина звонила. Это ладно, это он перезвонит. Пропущенный от неизвестного – в топку, кому надо, наберут ещё раз. Странно, что не долбилась жена. Он особо и не хотел её слышать, дома хватает, но возникло мимолётное удивление.

– Антон Сергеевич, как там шеф?

– Зверствовал Толич?

– Посмотрите служебку, Элла не хочет на подпись брать без вашей визы.

Всем что-то нужно. И плевать, что вас много, а он один.

– Ша! – рявкнул Антон. Не со зла, просто иначе сядут на шею и ноги свесят. – По одному. Что у тебя, Танюш?

В отделе продаж трудилось – если считать с ним самим – шестеро. Таня самая юная, ещё и полгода не прошло, как устроилась. Личико, ножки, не без мозгов. Одна печаль, племянница Анатолия Анатольевича, поэтому удочку Мякиш забрасывал пока о-о-очень аккуратно. К тому же Полина… В общем, максимум приветливости, но на грани. На грани.

Олонецкий и Сажин – считай, старожилы, ребята толковые, но не лидеры. Чем-то даже похожи друг на друга, хотя ни разу не родственники. Тюрин – ветеран, ему поручить можно что угодно, но не стоило ждать особых инициатив: только работа по инструкции. Зато перепроверять не нужно, сказано – сделано. Алина Евгеньевна – та мастер переговоров, вот её к этой ракушке в первую очередь и надо подключать. Нет, не в первую, для начала надо найти, с кем их вести, переговоры.

– Борис, – попросил он Тюрина, – поищи в сети любые координаты коллекционеров разных странных предметов. Не забудь антикваров, клубы по интересам, в общем всё такое. Но не кидайся сразу, я сейчас опишу, что за сокровище нам надо продать.

Мякиш уселся за стол и глянул в окно: в отличие от шефа, он не любил намертво запечатанные жалюзи помещения, поэтому вид был отличный – небоскрёбы деловой части Руздаля в лёгкой дымке дождя, далеко внизу мокрые дороги с муравьиными тропками автомобилей, жёлтые пятна деревьев. Осень. Вовсю уже осень.