Хотелось бы взглянуть на перевоспитанных. И что-то сомнения берут-шевелятся: их воспитала здешняя среда, правила усвоены с самого детства. Как же можно поломать то, что десятки лет пускало корни и утвердилось навсегда?

Если капитан изобрёл способ, то было бы неплохо ознакомиться с оным.

Лёгок на помине, — вышел с сияющим лицом. Старания скрыть ликование ему на удавались. И место наших бесед изменить нельзя, я снова у иллюминатора, любуюсь возможностями стекла. Хвост и нос — как на картинке. Точно я глаза свои выдвинул за стекло и снаружи обозреваю поверхность корабля.

Мне не терпелось, да и надо помогать капитану:

— Он уже на месте?

Когда нас понимают без слов, эмоции обычно зашкаливают. Все живые люди, просто у каждого свои манеры и обычаи.

— Без помех. — Капитан был готов приплясывать и потирать руки, да плотно держал себя в рамках. — Обычно, мы договариваемся о полном молчании: ни картинок, ни сообщений. Да Развед сделал пробный выстрел — метнул картинку весом в сотую секунды. Такую почту почти невозможно перехватить, приборы считывания принимают за шумы и помехи от пролетающих объектов.

Я попробовал поставить себя на место капитана.

И почти разглядел то, что прислал РазВед. Слово «сотрудники», мне показалось наполнено новым образом. Сотрудники банды связаны единой целью — добычей денег, и способы добычи никем не контролируются. Вплоть до лишения жизни. Тогда это слишком грязный способ, и сотрудники не понимают, что поступки начинают разрушать тела изнутри, на клеточном уровне. Положительные эмоции и праведные поступки укрепляют иммунную систему, всё остальное разрушает. Разбогатевшие ловцы удачи обнаруживают целый букет хворей, мчат к лекарям — спаси!.. И те уж постараются выкачать суммы, ничем не рискуя. Лекарства дают временное облегчение, суммы растут, пациент (ух, какое словцо себе нашли!) вверяет себя врачевателю…

Ладно, оставим эту сторону, нам важнее другое. РазВед чудесно устроился по соседству. Идёт параллельным курсом эдакий камень, с постоянной скоростью, в сторону «Б-2403». Сотрудники обнаружили, совершили четыре маневра для проверки. Глыба за ними не ходит, а им нужно вернуться на курс, и снова — объект и судно — «чешут» в одну сторону. Странное словцо «чешут», кто там меняет смыслы слов и значения?

Ладно, это привычный им мир, не отвлекаемся. РазВед сообщил, что готовит два маячка для установки на вражеский борт. То есть, в следующий сеанс связи подаст весточку, всё ли у него получилось.

Уже от капитана прозвучало уточнение. Мачки бывают разных моделей, самые дорогие — два в одном, это когда транслируется картинка и звук. Мы же не настолько богаты, чтобы позволить такие штуки, нам довольно чего попроще, была бы связь.

То немногое, что получила моя головушка, постепенно поддавалось расшифровке.

Судно имеет на борту крепление… дошло: для быстрой замены одного имени на другое. То есть, мы садимся на планету под одним именем, через три дня садимся на другую планету — под другим, такой способ мешает отслеживать судно, если на нём нет маячков.

Ах, так вы уверены, что на борту нет этих штук. Забавное положение.

А теперь стал доступен и общий вид судна. Надстройки и пустые глазницы по бортам нам говорят, что это бывшее военное средство, списанное, как морально устаревшее. Запас надёжности перевалил отметку, когда военные не хотят рисковать. Для гражданских — это вполне себе рабочая лошадка, ещё поучаствует в нескольких махинациях, потом и сдать на свалку не жалко. Окупится, надо лишь цель подходящую брать.

Два шлюза. Вот это не понятно. Один заклинило — второй выручит. Ну, разве так. О, как в одной киноленте: перестрелка между кораблями, обе стороны стараются попасть в шлюзы. Видимо, на тот случай, чтобы никто не покинул борт… Как там в кино? «Мы сдаёмся, просьба прекратить огонь». И победитель плавно подруливает, устраивает обыск, команду в наручники…

Я чуток удивился, что РазВед не прислал название корабля. Списывали под другим, где-то в архивах значится. И карта сопровождения: кто покупатель, маршруты по годам, где был замечен, как далеко от точек конфликтов, с применением орудий. Если же не ввязывался, то чем промышлял корабль: специализировался ли на добыче ископаемых, возил продукты, самая дальняя точка, где совершал посадку…

Как они до всего этого додумались? Сложновато устроено, — зато легче для Главного Ока. И каждый капитан мечтает вызнать способ, как сделаться незримым для всеобъемлющего контроля. И, видимо, некоторым удаётся.

Капитан подмигнул мне. Он преподал урок, и то, что разглядел, понравилось.

— Я делаю успехи?

— А я в тебе не сомневался. Знаешь, почему мы набираем добровольцев с чистых планет, где «технический прогресс» наводит свои порядки?

Я поймал себя на том, что улыбка расползается по лицу.

— В этом вопросе уже заложен и ответ.

Капитан потрепал по плечу и направился в рубку. Я направился на свой аэродром, чтобы растянуться и перелопатить информацию заново.

«Б-2403» бережно обходил пни и колоды, избегал ненужных встреч, и прочная, незримая нить связывала борт с товарищем, который готовил к заброске маячки.

Устраиваясь на кресле, услышал от соседа:

— Ты весь сияешь. — ЛадоПер не отрывал глаз от планшета, разбирался в системах шлюза. На минуту отвлёкся: — Двое отправились сдавать экзамен. Прямиком в рубку, а ты и не заметил, да?

Осмотрелся. Два кресла пустовали. Получается, экипаж сделал для себя выводы, кого в штурманы и связисты, кого в ученики пилота.

Я не утерпел:

— А знаешь, сколько новых слов и местных выражений я усвоил за несколько мгновений? Мне кажется, попадись тот полковник, мне удалось бы его поставить в тупик.

— Например?

— «Чешут», «жарят» — перевернули с ног на голову. Пока в голове ещё наблюдается каша, но, как только застынет, я попробую заговорить на новом языке.

— «Чешут» — и что оно означает?

Я хохотнул.

— Пусть застынет. Я буду кусочками нарезать и подавать на блюде.

— Договорились. — ЛадоПер ткнул карандашиком в схему. — Посмотри ты, может, твой глаз что-то прояснит. Мне почему-то не даётся.

Взял в руку его планшет. Колечко ожило на пальце.

— Сложновато, на первый взгляд. Но ты пойми: я себя пока не нахожу на месте. Слова капитана подняли настроение настолько, что пока ничего не хочу знать и слышать. Дай насладиться эффектом… — И тут же себя одёрнул. — В рубку, говоришь, пошли? — Я поджал губу, задумав озадачить друга. — А теперь представь: точно такой «Б-2403» готов принять экипаж из наших парней, кто числится в студентах.

— Мы же добровольцы. Для полковника — студенты. — ЛадоПер отложил планшет и направился к иллюминатору. Иногда полезно сделать отметку на маршруте, как на дереве в лесу: мы были здесь.

И покатили события, догоняя и перегоняя друг друга. Краткие сводки командир выводил на монитор. ЛадоПер старательно фиксировал эпизоды, — не иначе, строчил роман, по горячим следам. Тут уже и я, волей-неволей, стал присматриваться и отслеживать, как развивается сюжет. Так получалось, что два литератора, считывая информацию с одного монитора, создавали непохожие труды. Из-под моего виртуального пера выходил насыщенный техническими данными репортаж с места событий, ЛадоПер больше налегал на приёмы, какие вычитал в сети… Вот, ещё один термин прилип к языку, хотя к тому не сильно стремился.

Если же вкратце, не претендуя на написание полноценного романа, то на повесть я замахнулся бы, имея рядом столь заразительный пример. А если рядом со мной будущий писатель? Вот кроме шуток?

Первым делом, РазВед организовал своё пространство. ЛадоПер описал эту фазу так. Внимания стараясь не привлекать, он обошёл окрестности, взял на заметку десяток глыб, к каждой пристыковался и задал нужное направление. Ну, как мяч перенаправил. Сам изучил повадки объектов, как ведут себя в путешествии. Один «чешут» прямолинейно, без фокусов, другие вращаются вдоль незримой оси, со своими интервалами. Так их можно все раскрутить, чтобы затруднить фиксацию сторонним глазом. Болтаются какие-то, вреда от них пока нет, а то, что идут одним курсом, в ту сторону, куда мы идём, так это случайность. На том построена первая линия обороны: не привлекать. Дальше — ну, тут уже попроще. В какой-то момент на корабле решили сойтись поближе да разглядеть, нет ли чего ценного в тех глыбах. Спектрометры, анализаторы не порадовали: абсолютно никакой ценности камушки не представляли.