— Использовали?

— Юрий говорил про каких-то высокопоставленных людей, которые сотрудничают с ними, не принимают идеи их профессора Хайма, но точно также хотят, чтобы Германия была великой и свободной.

— Думаете, эти люди использовали наших неонацистов, как боевую группу, чтобы столкнуть страну в хаос?

— Стоп, — Кристина остановилась посреди тротуара и внимательно взглянула на Филиппа, — Это был ответ!

— Что простите? — не понял тот.

— В Германии, видимо, несколько группировок было готово наброситься друг на друга, — задумчиво произнесла та, а потом улыбнулась, будто бы обрела прозрение, — Да, точно, это был ответ на приглашение War&Consulting в страну. Наёмников-маглов, которые уже поучаствовали в делах волшебников в Британии и Франции приглашают в Германию. Что об этом твой источник говорил?

— Что за этим стоял Виктор Шваниц.

— Точно, а этот мерзавец кто у нас? Правильно, осколок старой страны, и по-прежнему один из самых влиятельных волшебников в Восточной Германии.

— Вы думаете, что эти маги, которые сотрудничают с Отто, профессором Хаймом и прочими Гансами и Иржи, они спустили этих боевых неонацистов на русских?

— Ну, теория достойная внимания, — пожала плечами и улыбнулась Кристина.

— Но это никак не приближает нас к цели. — нахмурился Филипп.

— Да, пока совершенно непонятно, кто украл мальчиков, и где они? Но, по-крайней мере, сегодня утром они ещё живы были, — Фавр де Поль вопросительно посмотрела на Лестрейнджа.

— Пару часов назад медальон был светлым, да, — кивнул тот, — Но Марту я видел всё это время, так что не ручаюсь.

— Дойдём и посмотрим, — решительно кивнула девушка, — Она точно не сбежит?

— Там котики и очень замотивированные маглы, — хитро улыбнулся Лестрейндж.

— Не, ну если так, — рассмеялась девушка, — Если за пару дней не найдём Гельмута и Матиаса, то надо будет ехать в поместье с Мартой.

— Валерий говорил, что в кабинет Генриха могли пройти лишь мужчины, — покачал головой Филипп.

— Ну, попробовать стоит, раз мы в тупике. Не убьёт же, в конце-концов, девочку заклятье её собственного отца, — она потянула в ближайшую подворотню своего помощника, откуда они и аппарировали по нужному адресу.

1 — Бискайский залив — часть Атлантического океана, расположенная к северу от Пиренейского полуострова, омывает берега Испании и Франции и простирается от Галисии до Бретани.

Малыш Эдди уже в восемь утра был в офисе, где его встретил Михаил. Куприянов с ночи был на объекте в Саксонии, где до сих пор разбирали завалы сгоревшего пропускного пункта. На пути туда уже был дополнительный контингент, бойцы взвода Раввина, участвовавшие в операциях в Уэльсе и в Лондоне. Дело явно принимало более серьёзный оборот, чем все думали. Два “трёхсотых” и два “двухсотых”, один из которых был с вырезанным на лбу Одалом. “Это видимо, чтобы мы точно не перепутали!” — раздражённо произнёс Рихтер, когда Романов показал ему фото.

Нина и Слава с семи утра также были в офисе и пытались найти информацию по тем людям, тела которых были оставлены нападавшими на поле боя. Их было трое, и пока работа продвигалась совсем не быстро — как и предполагалось, все убитые оказались “призраками”, следов которых в базах данных почти не было. Из-за этого поначалу даже думали не вызывать полицию, и соответственно ничего не рассказывать им — всё равно те ничего с подобными трупами ничего толком сделать не смогут. Но всё же Свят Вениаминович настоял — пусть хотя бы захоронят, как положено, а то иначе Игнат Кондратьевич порывался отдать их турку на свиноферму.

Полиция Саксонии ещё не оправилась от пропажи двух детей, а тут получила аж три неопознанных трупа в подарок от русских. Очень удивилась, позадавала ряд несложных вопросов, и решила, что ничего прессе сообщать не будет. А то начнётся вой про неонацистов, нападающих на русских. И самое страшное было бы в этом вое, что он был бы полностью правдив.

Эдди и Михаил подъехали к въезду на территорию тепличного хозяйства уже ближе к одиннадцати утра. И уткнулись в бронетранспортёр, который стоял поперёк дороги. Возле него курили хмурые бойцы с автоматами, которые очень радушно поприветствовали подъехавших, однако всё же проверили их документы и автомобиль. Раз дело приняло такой оборот, бойцам был дан приказ проверять всех, вне зависимости от того, кто это.

БТР отъехал в сторону и оливковый “Вольво” Малыша Эдди покатил бы дальше, но проехать сразу на территорию ему было не суждено, потому что вначале почти сразу за БТРом был бетонный блок по центру дороги. А за ним уже во всю кипела стройка: делали огневые точки, устанавливали бетонные заграждения и позицию для второго бронетранспортёра.

— Мне кажется, второй раз они не полезут, — произнёс Эдди, ожидая, когда им уступит дорогу погрузчик.

— Ну, мы убили троих из пяти нападавших, — хмуро произнёс Михаил, глядя на стройку, — Так что может и придут мстить.

— Мне кажется, это всё-таки было устрашение, а не месть. И вот надо понять, это нам адресовывалось или нашему разлюбезному нанимателю? — Рихтер сосредоточенно объезжал препятствия.

— Надеюсь, мы едем как раз затем, чтобы позадавать неудобные вопросы, а не чтобы очередной раз контракт переделать? — усмехнулся Романов.

— Поступим не очень порядочно по отношению к нанимателю, — их “Вольво” вырулил на дорогу, где Эдди уже нажал на газ, хищно улыбаясь, — Воспользуемся численным преимуществом.

Оливковый автомобиль очень быстро промчался сначала мимо липовой рощи, а потом и мимо теплиц возле которых уже вовсю суетились рабочие, стараясь не вдаваться в подробности, почему вокруг столько вооружённых русских, и почему они затеяли большую стройку на входе. Малыш Эдди остановил “Вольво” у крыльца административного здания и вышел наружу вместе с Михаилом.

В воздухе пахло травой и листвой, солнце уже припекало, а ветра почти не было слышно. На крыльце курило двое бойцов из взвода Раввина, завидев выходящих из легковушки мужчин, они выкинули сигареты и спешно поправили свою форму, словно ожидая выволочки от начальства.

— Доброе утро, — добродушно произнёс Рихтер, протянув руку для рукопожатия.

— Доброе, — ответил рукопожатием мужчина, который был ближе к нему.

— Вторая линия проверки документов? — усмехнулся Михаил.

— Распоряжение Игната Кондратьевича, — пожал плечами второй боец, помладше первого.

— О чём ещё он распорядился? — невзначай спросил Эдик, подавая документы.

— Стрелять на поражение во всех, кто странно одет или держит в руках палочки. — боец вернул ему документы.

— Хорошо мы не в Венеции во время карнавала, — улыбнулся Михаил, забрав уже свои, и они прошли внутрь.

(14 августа)

В кабинете турецкого бизнесмена было настежь открыто окно.

Сам Мустафа стоял, оперевшись на край массивного стола из красного дерева и чуть дрожащими от волнения руками пил кофе из небольшой чашки. У окна стоял Игнат Кондратьевич, грызя зубочистку и оглядывая комнату. На гостевом кожаном диване у противоположной стены сидели Михаил с Эдиком, перед ними стояли чашки с кофе на ажурном столике, но к ним никто не притронулся.

— То что вы мне предлагаете, это недопустимо. — голос турка чуть заметно дрогнул.

— Сказал Мехмед-паша[1] Суворову… — усмехнулся Куприянов и перекатил языком зубочистку в другой уголок рта.

— Это нарушение нашего договора, — Мустафа вздохнул, пытаясь успокоиться, но у него ничего не вышло.

— Какая досада, — в голосе Игната сквозила ирония, — Но у нас есть специально для этого наш сотрудник по внешним коммуникациям, — он указал на Эдди рукой. Тот улыбнулся, картинно закатил глаза, поднялся и подал их нанимателю папку.

— Новый договор, да? — с надеждой спросил тот.

— Конечно. С расширенными обязанностями заказчика, — русский загадочно улыбнулся и остался стоять рядом, заложив руки за спину.