Следователь вздохнул.

— Для начала уладим формальности.

В руках фискала появилась папка с документами. Фокусник хренов. Я вспомнил, что этот тип умеет призывать вещи. Тот пистолет, к примеру, с помощью которого я завалил гаражную тварь. В моем мире такую способность назвали бы телекинезом. Наверное.

Из воздуха выпала ручка.

Солидная, черная.

Волков выхватил ручку и протянул мне вместе с папкой.

— Я бы хотел ознакомиться.

— Не всё ли равно? — мой собеседник пожал плечами. — При любых раскладах ты под колпаком. Особый отдел шагу не даст ступить такому как ты без дополнительного согласования.

Я раскрыл папку.

Внутри обнаружились контракт и договор о неразглашении. А еще — разрешение на ментальные подключения для сотрудников Особого отдела. Игнорируя недовольное лицо следователя, я погрузился в чтение. Контракт был объемным и насчитывал порядка двадцати страниц мелким шрифтом. Я пропустил юридические определения и форс-мажоры, заострив внимание на обязанностях сторон и последствиях нарушения.

М-да.

Обязанности были преимущественно у меня, тайная канцелярия обладала сплошными правами. Косяки наказывались жестко, вплоть до реальных тюремных сроков с отбыванием в суровых сибирских дистриктах. Заключалось всё это сроком на пять лет с автоматической пролонгацией. От сотрудничества в будущем я могу отказаться, но тогда вступает в действие какой-то хитрожопый протокол под номером 113. Подозрений много, проверять не хочется.

Меня подсаживают на иглу.

Долгосрочную иглу, слезть с которой будет непросто. Если я и выйду из Отдела, то исключительно вперед ногами. Сука, как меня задолбали такие схемы.

Договор о неразглашении — всего одна страница. Суть проста, как член — я не имею права сообщать третьим лицам информацию, полученную в стенах тайной канцелярии. Или в ходе расследования, инициированного тайной канцелярией.

Третья бумага — самая отвратительная.

Менталисты Отдела имеют право влезать в мою черепушку, когда им заблагорассудится. Или связываться со мной посредством мыслепередач в ходе выполнения совместных операций.

Скривившись, я подписал всё это дерьмо.

И вернул папку с ручкой своему куратору.

— Чудесно, — обрадовался Волков. — А теперь можно и побеседовать по душам. Есть хочешь?

Я понял, что хочу.

— Сейчас примерно девять утра, — с иезуитской улыбкой сообщил следователь. — Тебе надо восстановить силы.

Ага, и научиться выставлять блоки.

Мы вышли из комнаты и оказались в безликом коридоре. Ровные стены, выкрашенные голубой краской. Паркетный пол. Включающиеся по мере нашего продвижения световые панели на потолке. И два ряда однотипных дверей, помеченных номерами.

Коридор вывел нас к лестничной площадке.

— Даже лифта нет? — невинно спросил я.

— Угадай почему.

Электроника.

Ну, можно ведь поставить допотопный механизм, без датчиков, табло и сенсоров.

Логика фискалов сделалась очевидной, когда мы начали подниматься вверх. Ступеньки были каменными и чуть ли не продавленными — столько поколений государевых людей по ним ходило за минувшие десятилетия. Я провел ладонью по деревянным перилам. Само ограждение было чугунным.

Думаю, это здание построено не одну сотню лет назад.

Поэтому лифтовая шахта не предусмотрена.

В принципе.

Я насчитал шесть пролетов, после чего мы переместились в очередной коридор, свернули за угол, миновали арку с приоткрытыми створками стеклянной двери и оказались…

В столовой.

Удивительно, но организация, перед которой трепещут старейшие рода империи, не озаботилась шикарным рестораном, а ограничилась примитивным общепитом. Обширное пространство с кафельной плиткой на полу, пластиковой ширмой, раздачей и тёткой на кассе. Ну, и окошко для грязной посуды, куда ж без него. Простые деревянные столики, накрытые белыми скатертями. Металлические стулья, обитые дерматином, солонки и перечницы, вазочки с искусственными цветами…

Окна выходили на Литейный проспект.

Так и думал, что мы в Питере.

Судя по развернувшейся городской панораме, проспект не так уж сильно изменился со времен моего детства. Я понимаю, параллельная реальность, но облик города вполне узнаваем. Разве что здания более старинные и монументальные. Еще бы, никакой блокады и фашистских бомбежек в этой вселенной не было…

— Идем, — Волков тронул меня за плечо. — Я угощаю.

Взяв подносы, мы направились к царству аппетитных запахов, в котором хозяйничали румяные женщины необъятных размеров. На завтрак я выбрал тарелку с яичницей и жареным беконом, парочку сырников в кленовом сиропе и стакан чая. Тимофей Петрович налил себе эспрессо из кофемашины, взял бутерброд с ветчиной и какой-то легкий салатик.

— Вы вместе? — уточнила дородная кассирша.

— Да, Глафира Макаровна, — улыбнулся следователь. — Наш новый сотрудник. Еще не успели оформить.

Денег с нас не взяли.

В столовой завтракало буквально двое-трое человек. Либо время неурочное, либо все заправились дома и с неистовым рвением помчались грызть глотки врагам императора.

Мы расположились у окна, в дальнем углу столовой.

— Через пять часов на тебя нахлынут воспоминания носителя, — сообщил следователь. — Рекомендую завалиться в койку и не разгуливать по городу без надобности.

— Вот, что мы знаем, — начал следователь, отодвигая поднос на край стола. — Мир, из которого ты родом, умирает. Вы называете этот процесс изменением климата. Или глобальным потеплением, не суть.

Я задумчиво кивнул.

— Протянете лет сто, — продолжил Волков. — Или сто пятьдесят. Уже в двадцать четвёртом веке твоя Земля, Витя, превратится в полыхающий ад и будет выглядеть…

— Как Венера, — хмыкнул я.

— Примерно, — Волков сделал глоток кофе. Я же приступил к поглощению яичницы. В голове кавардак, мысли роятся и наползают друг на друга. — Так вот, есть некая организация, вознамерившаяся организовать исход богатейших людей в иные вселенные. Магией вы не владеете, поэтому никаких порталов. Только хардкор, только прямое вселение в чужие тела. Ваши ученые провели серию экспериментов и выяснили, что захватывать тела здоровых носителей гораздо сложнее, чем умирающих. Инородный разум попросту отторгается предшественником. А вот пережившие клиническую смерть… это подходящий вариант.

Я вздрогнул.

Исход с разогретой и захламленной Земли давно обсуждается на всех уровнях власти. Я, правда, был уверен, что корпораты начнут строить дрейфующие в верхних слоях атмосферы города или колонизировать соседние планеты. Между тем, все экспедиции на Марс и попытки основать там самодостаточную базу потерпели неудачу. Без контакта с метрополией колония не выживет — дети Илона Маска наглядно это продемонстрировали на собственном примере.

Орбитальные станции?

Дорого и трудозатратно.

А вот ментальные путешествия в параллельные миры…

— Организации, о которой идет речь, захотелось гарантий успеха, — добавил Волков, надкусывая бутерброд. — В таких случаях, как ты понимаешь, нужна разведка. Вселенных много, история альтернативных Земель не всегда ведет к устраивающему заказчика результату. Поэтому хитрая контора начала убивать людей, оцифровывать их души и загружать в новые тела. Разведчики, коих мы именуем эмиссарами, программируются таким образом, чтобы автоматически передавать собранные данные на базу. А там уже команда аналитиков подводит итоги, классифицирует площадки для будущего вторжения и разрабатывает эффективные стратегии. Задавай уже свой вопрос.

— Почему я?

— Ты — кибермансер.

Я крепко призадумался.

Расправившись с яичницей, приступаю к поглощению сырников. Пригубил чай — ничего особенного. Приторная бурда с сахаром, а я такое не люблю.

В словах фискала прослеживается определенная логика.

Кибермансеры — это бойцы, управляющие техникой напрямую, через нейроинтерфейс. Нас переделали таким образом, чтобы на ментальном плане мы превосходили обычных людей. В 2100 году интернет вещей превратится в неотъемлемую часть жизни, поэтому грань между человеком и машиной быстро стирается. «Кузнечиками», силовой броней, некоторыми видами оружия, боевыми дронами и механизированными ловушками я управлял с помощью мыслекоманд. Кроме того, я перемещался в вирт и выжигал мозги тех, на кого укажет корпорация. Эти навыки не имеют ничего общего с магией, но мне проще адаптироваться к переселению в чужое тело.