— Витя, очнись!

Меня трясут за плечо, это неприятно. Чувствуешь себя тряпичной куклой в руках ребенка-психопата. Неслабого ребенка, между прочим.

Открываю глаза.

Надо мной склонилось мутное пятно, которое постепенно обретает форму. Девушка. Весьма симпатичная. Заостренные черты лица, пронзительный взгляд зеленых глаз. Одежда — нечто серое, изобилующее карманами и вставками. Аппетитные формы, которые ничем не скроешь. Грива черных волос собрана в небрежный пучок.

— Вставай уже!

Мерный гул двигателя и плавный занос на очередном повороте намекают, что я пребываю в движении. Вокруг девушки формируется фон. Безликие серые очертания кузова, прямоугольники окон, линии задней дверцы. Я в фургоне. Снаружи — непроглядная тьма, из которой то и дело выступают подсвеченные неоном громады. Я в городе? Кабина водителя отсюда не видна.

Девушка говорит по-русски.

Уже кое-что.

— Отстань, — бурчу я.

— Живой, — моя спутница выдыхает с облегчением.

Мимо проносится вышка, напоминающая телебашню в Торонто.

— Где я?

Фургон притормаживает на перекрестке. Слышатся гудки машин, в окна льется свет уличных фонарей и громоздящихся в черную пасть неба жилых уровней. Большой город. Стоп, небо? Значит, я не в Дубае. Этого не может быть. И вообще, я же мертв. Меня невозможно реанимировать, после такого не живут…

Я понял.

Загробный мир существует.

Это после, мать его, смертие. Чистилище, лимб. Оно выглядит как высокотехнологичный микроавтобус с выдвигающимися из стен креслами. И секциями для хранения весов, чтобы взвешивать мою душу на суде Осириса.

Девушка смотрит на меня насмешливо.

— Ты в фургоне.

— Это понятно, — пробую выпрямиться. И понимаю, что мое тело распято на плоской поверхности. Руки и ноги опутаны проводами, подключенными к разъемам в полу. В правую стенку вмонтирован дисплей, по которому ползет кривая кардиограммы. Что-то пикает.

— Ты меня в больницу везешь?

Девушка качает головой.

Фургон резко срывается с места и набирает скорость. Мы вихляем, встраиваясь в соседний ряд. Тело ноет, в памяти — существенные провалы.

Дергаюсь сильнее.

— Лежи спокойно, — девушка начинает нервничать. — Я провожу диагностику.

— Какую еще диагностику?

— Ты чуть не откинулся, дружок. Не знаю, под какими веществами тебя занесло в этот дистрикт, но я была уверена, что провалю задание. А теперь нам нужно выбираться. И побыстрее.

— Развяжи меня.

— Это медицинское оборудование, кретин. Подожди немного.

В руках моей новой знакомой появляется устройство, напоминающее планшет. Хрень беспроводная, как пить дать. Я наблюдаю, как девчонка снимает показания с приборов, ее пальцы стремительно бегают по сенсорному дисплею. Лицо становится удивленным. Нет, ошеломленным.

— Если верить моим данным, — тихо произносит моя загробная проводница, — твое сердце не билось… около четырех минут. Ты умер, а затем воскрес.

— Чушь собачья.

— И я так думаю.

В этот момент раздалась автоматная очередь.

Злобные маленькие клювы начали долбить борт нашего фургона.

Я зашит в силовую броню, это моя вторая кожа. Сижу в «кузнечике» — десантном модуле «Ростехно», отколовшемся от дирижабля в стратосфере. Подлетая к земле, «кузнечик» выдвинул четыре пилона с турбореактивными дюзами, погасил инерцию и запустил винты. Кабина наполнилась гулом роторов.

Внизу простиралась пустыня.

Бесконечная пустыня смерти, граничащая с морем. Желтое и синее. На стыке двух миров вспучился Дубай — автономный экополис, жители которого годами живут под геодезиками. Такова суровая реальность. К 2100 году большая часть территории Земли пришла в негодность, там невозможно жить. Изменение климата, все дела. В этой пустыне, например, дневная температура доходит до шестидесяти градусов.

«Кузнечик» пикирует на склон ближайшего купола.

— Сокол-один, — на слуховой нерв транслируется ровный голос диспетчера. — До высадки осталось тридцать секунд. Приготовиться.

— Принял, — сухо отвечаю я. И переключаюсь на другой канал: — Взвод, готовность номер один.

Элитное подразделение кибермансеров идет разбираться с плохими парнями. Точнее, с одним парнем, вставшим корпорации поперек горла.

Я — Макс Ву.

Позывной — Мрак.

Я не знаю, кто мои родители, да это и не важно. Из интерната я попал прямиком в лапы Совета Директоров «Ростехно». С детства меня тренировали, модифицировали, натаскивали. Гоняли по военным полигонам, отправляли в горячие точки, выбрасывали без денег и оружия в самых криминальных районах мира. Из меня лепили наемного убийцу экстра-класса. Карающую длань корпоратов. Когда мои хозяева не могут с кем-то договориться, когда деньги и власть оказываются бессильны, вызывают кибермансеров. Ментальных индиго, усиленных боевыми имплантами и действующих подобно слаженному механизму. Я — мрак, из которого не возвращаются. Жнец, собирающий души политиков, разработчиков и промышленных шпионов.

Так было всегда.

Я убивал и возвращался на базу.

Не в этот раз…

«Кузнечик» завис над серой поверхностью геодезика. Сработал сброс. Разошлись створки нижнего люка, и я провалился в адское пекло вместе с десятью своими товарищами.

Падение.

Врезавшись в солярную поверхность, я выпустил когти и намертво вцепился в полимер. Затем активировал плазменный резак, очертил себя кругом и ударил по куполу левым кулаком. Фрагмент обшивки провалился во тьму вместе со мной. Слева и справа в купол вгрызались парни из моего отряда.

Коммуникации, распорки, индикаторы, щиты…

Мы оказались в той части купола, где проложены линии систем жизнеобеспечения. Кто-то из моих бойцов зацепил силовой кабель, посыпались искры…

Жесткое приземление.

Повторный взмах резаком.

Экзоскелет и модифицированная костно-мышечная ткань позволяют мне выдерживать любые нагрузки. Я вновь падаю. На сей раз — в апартаменты человека, которого должен убить. Ибрагим Мусаев, пятьдесят четыре года, гражданин четырех стран, руководитель концерна «Аэромоторс», который «Ростехно» не сумело поглотить. Мусаев приехал в Дубай на переговоры с делегацией бизнесменов из Токио. Чуваки предлагают условия сотрудничества, которые качнут чашу весов в их сторону. Если же Мусаев умрет, правящая верхушка концерна вынуждена будет подыскать ему замену. Мои боссы вычислили кандидата и уже перекупили его. Сделка с япошками будет сорвана, мы молодцы.

Вот так я и зарабатываю на жизнь.

Мне сорок лет, и я с потрохами принадлежу «Ростехно». Моя уютная квартирка в Хельсинки, моя кредитная линия, регистрация в защищенном от свихнувшегося климата экополисе — всё оплачено корпоратами. У меня есть дочь, заказанная в генетическом банке и выношенная суррогатной матерью. Лиза обладает прекрасной наследственностью, из ее генома удалены все опасные заболевания. Сейчас моя дочурка учится в виртуальной школе и ни в чем не нуждается. У нее правильное гражданство и доступ ко всем уровням соцзащиты. Всё это стоит бешеных денег.

У вас нет денег?

Поздравляю, вы не прошли естественный отбор.

В мире необратимого глобального потепления нищеброды не выживают.

…Приземляюсь на одно колено, достаю из чехла за спиной «вихрь» и двумя точными выстрелами сваливаю охранника у двери. Первая пуля — в колено. Вторая — в голову.

Перекат, прыжок.

Выстрел.

Второй охранник падает с прожженной дырой в бронике. У меня особые дозвуковые патроны, прошивают кевлар, полимер и вообще всё на свете. Целиться не нужно — марка выводиться в интерфейс дополненной реальности.

Тихие хлопки справа и слева.

Разумеется, мы работаем с глушителями.

Вывожу на экран силовой брони схему квартиры. Апартаменты роскошные, заблудиться можно. Не меньше десятка сквозных комнат, два уровня, винтовая лестница ведет вниз.

Разрывной — в голову придурка, сунувшегося на этаж с лестницы.