— Ты поэтому помяла его? — Он подошел к шкафу справа от меня и достал три бокала. — Потому что это слишком напыщенно для тебя?

Моя голова сама собой откинулась на плечи, и я помешала соус большой ложкой.

— Конечно, ты заметил вмятину.

Но когда я посмотрел на него, его глаза снова были на моей спине. Какого черта, у меня что какая-то жирная складка на спине или что-то в этом роде? Они остались там, когда он сказал:

— Конечно, я заметил, потому что у меня, черт возьми, есть глаза, Лив. Помятый дуршлаг лежал на полу в прихожей, когда я вернулся домой.

— Я куплю тебе новый пластиковый, который, гарантирую, прослужит дольше, чем этот. — Я повернулась к нему лицом, отчаянно пытаясь спрятать спину, когда я сказала. — Но забудь о дуршлаге, потому что у меня потрясающие новости, которые на самом деле сделают тебя счастливее, чем кто-либо другого в мире. Я имею в виду, кроме меня.

Его глаза теперь были сосредоточены на моем лице, пока он ждал новостей, и я застряла в паузе. Должно быть, он почувствовал мое состояние «Колин такой горячий, что я не могу говорить», потому что один уголок его рта приподнялся, и он тихо спросил:

— Сначала скажи мне, что значит твоя татуировка.

Ой. Тату. Это было глупо, но я почувствовала невероятное облегчение, что на моей спине не было какой-то неприглядной и отвратительной кляксы, которая привлекла его внимание. Татуировка представляла собой цитату из «Гордости и предубеждения», написанную небрежным курсивом вдоль моего позвоночника, так что Колину никогда не удавалось подойти достаточно близко, чтобы прочитать ее целиком.

— Ты что, полицейский? — Я сказала это так же тихо, и мне стало интересно, было ли это прелюдией перед моим ужином из-за чего воздух внезапно начал потрескивать. Я сказала с улыбкой. — Я не обязана тебе ничего говорить.

— Не заставляй меня…

— Налей мне вина, братан. — Джек пробежал по гостиной в носках и проскользнул на кухню, остановившись прямо между нами и выпустив все электричество накопившееся в воздухе. Он протягивал руку, ожидая бокал, и мне пришлось засмеяться, потому что он был таким придурком.

Все еще ухмыляясь мне, Колин налил ему вина в бокал и поставил Джеку в протянутую руку, когда мой брат сказал:

— Что это за потрясающие новости, Ливви? Тебя признали невиновным по всем пунктам обвинения в поджогах?

— Неа. Они до сих пор думают, что я специально подожгла здание.

Глаза Джека метнулись, как будто он подумал, что я говорю серьезно, что заставило меня покачать головой и пробормотать:

— Ты такой доверчивый идиот.

На самом деле тем утром я получила электронное письмо от начальника пожарной охраны с отличными новостями о расследовании. Как оказалось, моя квартира была единственной жилой в доме, потому что в остальных шел ремонт; моя была следующей в очереди. Судя по всему, строительная компания оставила на лестничной клетке какие-то опасные материалы, которые не хранились должным образом, поэтому все здание быстро сгорело, а не мои любовные письма стали единственной причиной пожара.

Итог: мне больше не нужно было беспокоиться о том, что я несу ответственность за то, что все здание сгорело дотла, слава небесам.

Я повернулась к плите, выключил огонь и схватилась за ручки огромной кастрюли с кипящими макаронами.

Колин сказал:

— Подожди, Лив. — Я посмотрела на него сбоку, когда он потянулся плечом и взял у меня ручки.

— Дай угадаю, сексист, ты считаешь, что я недостаточно сильна, чтобы слить кастрюлю лапши.

Джек застонал и подошел к пивному холодильнику.

— Вот мы и подошли к делу.

Но Колин поднял кастрюлю, отнес ее к раковине и стал выливать воду в дуршлаг.

— Не то. Ты достаточно сильна, но я боюсь, что твоя “ливская” (от Оливия) удача улыбнется тебе, и ты сделаешь что-нибудь вроде того, что чихнешь и выплеснешь кастрюлю кипятка мне в лицо.

— Это справедливо, на самом деле. — Я последовала за ним и схватил со стойки бутылку оливкового масла. — Как думаешь, после того, как ты сольешь спагетти, мистер Спасение Мира от Моего Гнева, сможешь налить мне немного вина, чтобы я не пролила его на ваши причудливые деревянные полы?

— Считай, что дело сделано. — Он взял масло из моей руки и начал сбрызгивать им макароны, наблюдая за мной. — Как только ты расскажешь мне свои новости.

— Я могла бы рассказать сейчас, — сказал я, отвернувшись от него и подойдя к столу, — но в чем тогда веселье?

Я вытащила из кармана зажигалку и зажгла свечи, поставленные в центре стола. Вся картина выглядела великолепно, от красивых белых тарелок до мерцающих колонн и салфеток из ткани цвета слоновой кости, но именно сумерки полумрака города прямо за этими гигантскими окнами делали сцену ошеломляющей.

Когда я обернулась, они оба смотрели на меня в шоке.

В частности, они смотрели на зажигалку в моей руке, два застывших чувака, которые, казалось, затаили дыхание.

— О, Боже мой, не могли бы вы двое расслабиться? Мне единственного пожара был больше, чем достаточно.

— За меня и мою и мою фантастическую новую работу.

— Святые яйца, Лив, ты уже раз десять выпила за себя. — Джек откинулся на спинку стула и сказал. — Почему бы тебе не отложить немного на то время, когда работа действительно начнется?

Мне было все равно, что думает Джек, потому что Колин ухмылялся, а я в этот момент была навеселе. Я сказала:

— Во-первых, моя дебютная статья находится в процессе редактирования, так что технически я уже начала. Во-вторых, я должна праздновать там, где могу, братан.

— Да, хорошая мысль. — Джек поднял свой бокал, как и Колин, и мы снова чокнулись. Я позволил вину согреть горло и сказала:

— Позволь мне спросить тебя кое о чем, Бек.

— О, значит, мы обращаемся по фамилиям. Хорошо. — Я закатила глаза и хихикнула. Я хихикала, пока пила.

— Ты был шокирован тем, что я так быстро получила работу?

— Что?

— Ты просто такой… гм… Я-идеален-во-всем-и-ты-облажалась, Колин Бек, что, я думаю, ты был в ужасе от того, что я буду жить здесь год или дольше.

Он сглотнул, черт, у него было сексуальное горло, и сказал:

— Я никогда не сомневался, что тебя здесь не будет уже через месяц.

Джек фыркнул.

— Да ладно? Чувак, ты доверял ей гораздо больше, чем я.

Губы Колина дернулись, и он уставился в свой стакан. Казалось, он не собирался отвечать, но потом сказал:

— Это не имело никакого отношения к Оливии. У нас было 30-дневное соглашение, и, таким образом, согласованная дата отъезда была через 30 дней после ее прибытия.

По его лицу я понял, что Колин говорил не обо мне. Это был Деловой Колин, парень, который носил костюмы за тысячу долларов и не терпел нарушения контракта.

Джек начал смеяться.

— Ты бы выгнал ее?

Я сказал:

— Я бы отшлепала вас обоих, прежде чем осталась бы дольше, чем на месяц, так что это не имеет значения.

Они засмеялись, и я была рада, что приготовила им ужин. Колин заметно расслабился, когда я сказал ему, что скоро переезжаю, и это был первый раз, когда я по-настоящему тусовалась с Джеком с тех пор, как вернулась.

Это был, осмелюсь сказать, веселый вечер.

Мой телефон завибрировал, и я посмотрела на него.

Сара: “Так что, ты получила работу?”

— Хорошая хозяйка никогда не чатится за столом, поддразнил мой брат.

— Твой телефон так громко вибрирует. — Колин показал пальцем и сказал. — С таким же успехом ты можешь включить звук, он же все равно гудит. Он сломан?

— Вот почему у меня всегда без звука, — сказал Джек.

Колин сказал:

— То же самое.

— Нет, не сломан. По крайней мере, я так не думаю. — Я ответила Саре, и каждый раз, когда она отправляла сообщение в ответ, Джек и Колин смеялись. Вскоре они потеряли интерес и начали говорить о спорте, так что я отключилась от них

Допив до дна последний глоток вина в бокале, я взяла телефон и написала: “Что там, как, Неверный Номер?”