Мария была не так стара, как Агнешка, но ее возраст давно перешагнул рубеж века, а единственная дочь, поздний ребенок, едва насчитывала восемнадцать годков. Глава Круга помнила ее отца, с которым судьба свела ее на слишком короткое время, но увлечение привело к последствиям, которые росли рядом с Марией и назывались ее дочерью и преемницей.

Сегодня Елень была огорчена. Вернувшись из замка, куда она отправилась накануне вместе со своей свитой или прихлебателями, как называла сопровождение дочери ведьма, Елень не сразу поднялась к матери, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. Нет. Сначала она отправилась в свои покои и появилась на глаза Марии только когда пришло время ужина.

За столом собрались только старшие сестры. Мария – во главе. Елень по правую руку от нее, по левую – помощница и незаменимый советчик Главы, Клаудиа – вторая по старшинству среди присутствующих. Ели молча, только приборы стучали по фарфоровой посуде, а Мария то и дело поглядывала на свою дочь, отмечая бледность ее лица и задумчивый взгляд, в самой глубине которой таился опасный гнев.

«Видимо, чары моей дочери не действуют на князя!» - подумала Глава и совсем не удивилась собственным мыслям. И только после окончания ужина, когда, раскланявшись, сестры разошлись по своим комнатам, предоставив младшим убирать со стола, Мария не выдержала и обратилась к дочери:

- Елень! – прозвучало тихо, но повелительно.

Девушка посмотрела на мать, чуть поклонилась, а Мария покосилась на Клаудиу, ожидавшую ее у дверей.

- Что у тебя? – спросила она негромко.

- Пришел запрос, - ответила ведьма, - вас просят помочь с избранием старшей сестры в ковене Калиша, а также пришли рекомендательные письма от тех, кто желает вступить в наш Круг.

Мария кивнула.

- Хорошо! Я рассмотрю все позже. Сейчас оставь нас! – и повернулась к дочери, уверенная в том, что Клаудиа поспешит выполнить ее поручение, но даже доверяя своей помощнице, Глава потрудилась поставить полог, чтобы разговор с дочерью не был услышан.

- Что-то я погляжу, ты вернулась совсем не веселая от Вацлава! – заметила Мария, когда вокруг наступила тишина.

Девушка подняла голову и посмотрела на мать. В этот миг обе женщины были похожи, с едва уловимым различием, которое могла заметить только Глава, а так можно было подумать, что это стоят две сестры, только одна немного старше другой, хотя разница не так очевидна. Марию выдавали ее глаза: слишком много житейского опыта и мудрости таилось в них.

- Есть от чего грустить! – Елень сдерживала злость. При матери она редко проявляла характер, зная, что той совсем не по нраву несдержанность дочери. А Елень пыталась соответствовать, но получалось не всегда.

- Что произошло? – спросила Глава спокойно.

- Ничего, - ответила было дочь, но сообразив, что подобный ответ вряд ли устроит мать, добавила: - Ты же знаешь мое отношение к Вацлаву! Так вот, за ужином в его замке, он обмолвился о какой-то девушке, я и решила проверить, не живет ли такая среди прислуги. Отправила Марику проверить, а эта дура возьми и все испорти…

- Что она сделала? – уточнила Мария.

- Да, укусила кого-то из прислуги, - отмахнулась Елень. – Только Вацлав узнал и был вне себя от злости. Выставил меня из замка…

- Выставил? – спросила ведьма.

- Я бы и сама там не осталась, - ответила дочь. – Он слишком многое себе позволяет, этот князь! – ее глаза полыхнули огнем.

- Сердце мужчины завоевать не просто! – усмехнулась Мария.

- Сердце? – удивилась Елень и вскинула подбородок, опасно сверкая глазами. – Откуда у него сердце, ведь он – демон! Разве такие умеют любить? Холодный, как лед, всегда неизменно вежливый и вместе с тем отстраненный…

- Просто, не любит! – сказала Глава.

- Полюбит! – уверенно парировала дочь.

- Если ты будешь навязываться – это не поможет! – Глава Круга взмахнула руками, рассеивая чары. – Хорошо, что твоя беда так ничтожна. А я уже было подумала, что случилось нечто из ряда вон, - сказала и спохватилась: - А что с Марикой?

- Жива, - призналась Елень. – Правда, князь отнял ее амулет…

Брови Марии взлетели вверх.

- И где она теперь? – поинтересовалась женщина. – Куда ты отправила ее?

- Стоило на солнце выгнать, но я смилостивилась! – призналась Елень с неестественной улыбкой. – За то, что ослушалась…

- А что за имя упомянул князь? – как бы между прочим спросила Глава. Будущее Марики ее интересовало меньше всего. Она из свиты дочери, принадлежит ей, пусть как захочет, так и наказывает. Елень стоит учиться проявлять твердость духа, ведь когда-нибудь, как мечтала Мария, дочь займет ее место и для этого Глава сделает все, что в ее силах. Она и сейчас искала возможность, как увеличить способности дочери и, кажется, нашла один способ, но стоило еще убедится в его действенности, а там уже, Мария не пожалеет сил и энергии, чтобы сделать так, как должно!

- Кажется, - задумалась Елень, - Валеска.

- Просто Валеска? – усмехнулась мать и добавила: - Иди отдыхать. Не думаю, что какая-то служанка сможет перейти дорогу тебе, моя красавица, а князь рано или поздно поймет, что лучше тебя нет и не может быть! – то, что она подумала после, когда губы Елень тронула легкая улыбка, согрело ее сердце.

Мужчина, вошедший в дом, был высок и строен. Темные волосы, пронзительный взгляд, разворот широких плеч и уверенная походка. Староста даже поклонился, поймав после себя на мысли, что ощущает силу и властность, исходящие от этого человека, а домочадцы разве что не попрятались по углам: затихли на лавках, во все глаза глядя на чужака и едва дыша.

Он же встал перед старостой, осмотрелся бегло, ни на чем и ни на ком не задерживая взгляд, а после произнес:

- Ты просил о помощи?

Голос приятный. Низкий с хриплыми нотками, под стать самому обладателю.

Староста чуть наклонил голову и потянулся было к волосам, чтобы снять шапку, но вовремя вспомнил, что снял ее уже давно, когда вернулся в дом, а потому лишь уронил руку.

- Я! – проговорил староста.

- Зовут-то как?

- Ероним, господин!

Мужчина посмотрел на старосту, оценил толстый животик и плешь на голове, кафтан поношенный и штаны из простой ткани: не богат. Да и сам дом мужчичка был просто обставлен, а на лавке трое детей, самому младшему лет десять, прячутся за спиной матери, а в глазах страх смешался с любопытством.

Гость прошел к столу, сел на лавку, вытянув вперед длинные ноги в черных сапогах. Староста проследил за ним взглядом, затем покосился на жену.

- Илка! – скомандовал, обращаясь к ней. – Принеси гостю чай…

Она быстро встала, потянула за собой детей, будто чего опасаясь, и скрылась из виду в смежной комнате. Вернулась одна с высокой деревянной кружкой, в которой плескался чай и с тарелкой, полной оладий. Поставила все на стол и шмыгнула прочь из комнаты, оставив мужа и опасного незнакомца разговаривать наедине.

- А теперь, рассказывай! – велел гость, сам взял кружку и сделал глоток. Ероним сел напротив, положив руки на колени и с опаской, за которой скрывался интерес, посмотрел на мужчину.

- Ну? – настоял тот и тогда староста начал свой рассказ. Гость молча слушал, не перебивал. Чай пил, а вот к оладьям не притронулся.

- Смерть пришла в нашу деревню, - заговорил Ероним. – Сперва она настигла кузнеца Милоша, затем померли еще несколько мужчин. Деды говорят, что нечисть завелась в лесу, а может, с кладбища выходит, только вот едва ли не каждую неделю хороним кого-то из наших. Мы уже и колы мертвецам в грудь осиновые стали вбивать, прежде чем земле предать, из опасения, чтобы не вставали, да и могилы старые ведун заговорил, да только ничего не помогло.

Гость поставил кружку на стол.

- Два дня назад еще одного нашли, прямо возле дома, - продолжил староста. – Стоял, привалившись к стене хлева, глаза прикрыв, а тронули – оказалось холодный как лед, помер бедолага.

- А что ваш ведун? – спросил мужчина. – Что сказал?