«Ты ей понравился!» - мелькнул в голове ответ и Трайлетан чуть не рассмеялся в голос от подобных нелепиц, лезших в голову. А еще он неожиданно понял, что хитрая ведьмочка помесок, каким-то чудесным образом поняла, кем он является на самом деле, что для нее было весьма опасно.

- Я знаю несколько хороших лавочек, где вы сможете приобрести когти химеры! – вдруг заявила она.

- Вы подслушивали? – удивился мужчина.

Гражина рассмеялась.

- Увы, но нет! – ответила она. – Просто вы с пани Брысей говорили слишком громко и не таились. Не прикажете же мне затыкать уши?

Трайлетан понимал, что она права, но промолчал, не желая признавать это вслух. Пани Щенкевич же продолжала.

- Я могу проводить вас после в нужную лавку, чтобы сэкономить ваше время.

- С чего такая неожиданная доброта?

Ответом ему была улыбка и последовавшая за ней фраза:

- Вы были так любезны, что помогли мне в трудной ситуации и я не могу не ответить вам тем же! – но при этом глаза ее сверкнули так загадочно, что всадник смерти понял: «Не к добру это», - только отказывать не спешил.

Тем временем, хозяйка лавки вернулась. В ее руках находился большой бумажный пакет и список Трайлетана. Все это женщина положила на стол и нашла взглядом покупателя.

- Вот все, что вы просили! – сказала она.

Трайлетан подошел к ней и рассчитался, после чего сгреб покупки и поспешил откланяться.

- Хорошего дня, панночки! – спешно бросил он в сторону Гражины и ее подруги, затем быстрым шагом направился к выходу. Грася тут же схватила пани Штур за руку и притянув ее ближе, что-то быстро шепнула девушке на ухо.

- Хорошо! – сказала Яныся и бросила взгляд на широкую спину мужчины, который уже выходил в двери.

- Я рассчитываю на тебя! – проговорила княжна и, подарив улыбку своей спутнице, поспешила догонять Трайлетана. Сделать ей это удалось уже на улице и то, пришлось сорваться на быстрый шаг, так как, ей показалось, мужчина спешил отойти как можно дальше от лавки, принадлежавшей Кругу.

- Пан Боронский! – крикнула она на бегу, подхватив платье, чтобы было удобнее бежать.

Первой мыслью Трайлетана, когда он услышал крик княжны и, оглянувшись, увидел и ее саму бегущую за ним следом, самому сорваться на бег, а еще лучше попросту исчезнуть, только он вовремя осадил свой постыдный порыв и вопреки желанию, остановился и даже развернулся всем корпусом тела, дожидаясь, пока Гражина Щенкевич поравняется с ним.

- Ох! – она перевела дыхание в шаге от всадника. – Как же быстро вы ходите, пан Ежи! – попеняла. – Отчего вы сразу ушли, не дождавшись меня, ведь я обещала показать вам место, где продают отличные когти химеры! – а сама посмотрела так лукаво, что Трайлетан едва удержался, чтобы не закатить глаза. Но сделай он это, получилось бы слишком по-человечески, а всадник смерти давно уже не ощущал себя человеком.

- Неужто испугались? – она притворно округлила рот, но он понял – девушка попросту над ним насмехается.

- Чего я могу испугаться? – спросил он.

Гражина огляделась по сторонам и пожала плечами. Только сейчас Трайлетан заметил, что на улице, помимо них, еще прохаживаются жители столицы и сейчас они обращали внимание на странную парочку, которая, по всей видимости и по мнению людей, выясняла отношения.

- Не будем привлекать лишнего внимания, пан Ежи! – Грася изловчилась и подхватила всадника под руку. – Позвольте мне удовлетворить свое любопытство, а заодно действительно помочь вам купить то, что требуется!

Трайлетан покосился на нахалку, вцепившуюся в его руку и обреченно вздохнул.

- Хорошо! – а про себя понадеялся, что данная встреча с пани Занозой, последняя в его жизни.

- Тогда вперед! – скомандовала княжна весело и потянула его за собой.

- Пани Машкевич!

- Ммм?

- Скажите, как вы полагаете, что придумал господин князь, чтобы помочь моей беде?

- Так откуда мне знать? Его Светлость у нас весьма начитан и знает многое, а потому просто доверься ему и надейся, что все задуманное получится!

Я кивнула, опустив голову к книге. Короткий диалог был закончен. Домовиха оставила меня в своей лаборатории и, шурша нижними юбками, удалилась из подвала. Сидевший в архиве пан Казимир выразительно откашлялся, словно напоминая о себе и я, со вздохом, стала вчитываться в сложное зелье, которое мне предстояло сварить вскорости, хотя я никак не могла понять, как оно может помочь сестре.

Признаться, мне никак не удавалось сосредоточится на этом важном занятии, я то и дело отвлекалась, то с приходом пани Машкевич, которая пришла, чтобы взять банку с мазью от боли – кто-то из горничных подвернул ногу на лестнице и, слава богам, произошло это на нижней ступеньке, иначе бедняжка не отделалась бы синяками на бедре. Иногда меня отвлекал пан Кондрат, спустившийся в архив, чтобы что-то прочитать в свитках, при этом он то и дело покашливал и, иногда, как мне показалось, нарочно, кряхтел. Но только больше всего я отвлекалась даже не на посторонние звуки, а на собственные глупые мысли, как не удивительно, связанные с князем Вацлавом.

Хозяин Крыла никак не шел у меня из головы. А от воспоминаний его губ на моих губах, по телу разливалась сладкая истома, которая пугала меня и, одновременно, заставляла желать видеть Вацлава. Но увы, после разговора в кабинете, я больше не видела князя, а прошло уже два дня. Пани Машкевич сетовала на то, что Трайлетан с необходимыми компонентами для зелья, никак не возвращается, а я только и могла думать, что о князе, а в прошлую ночь, напугала свою соседку по комнате. До сих пор помню лицо Габриэлы в свете свечи, склоненное надо мной. Ее волосы, выбившиеся из косы и испуганные, широко распахнутые глаза.

- Что болит? – спросила она. – Где болит?

Я тогда ничего не понимающе моргнула, поспешив уверить женщину, что со мной все в порядке, на что она мне ответила:

- Наверное, что-то страшное приснилось, - и добавила, - ты стонала во сне, я и перепугалась. Думала, что-то болит!

Меня спасла темнота. Она не позволила Габриэле разглядеть, как покрылось красными пятнами мое лицо, и я почти сразу же вспомнила то, что мне снилось, а точнее того, кто снился мне.

- Нет все в порядке, - заверила я подругу. – Ложись спать!

А когда она легла и затушила свечу, я уставилась в потолок, думая о том, почему мне продолжает сниться Вацлав, а его прикосновения, даже во сне, заставляют мое сердце биться быстрее, а мое тело…

Пан Казимир снова кашлянул, на этот раз сипло и я, не удержавшись, встала, решительно закрыв книгу на веточку лаванды, которую использовала вместо закладки. Оставив ее на столе, осторожно вышла из лаборатории и выглянула в помещение архива, заметив, что дворецкий сидит за своим столом спиной ко мне.

- Вы не заболели, пан Кондрат? – спросила осторожно.

Шесть рук одновременно взмыли в воздух. Пан Казимир повернулся ко мне и посмотрел своими ужасающими глазами.

- Вот еще! – произнес он.

- Но вы так часто кашляете! – заметила я.

- Это пыль, - пояснил он и показал мне какую-то книгу, совсем крошечную в его огромных руках и старую, как сам мир с момента его сотворения.

- Она здесь повсюду! – добавил дворецкий.

Я понятливо отвела глаза и попятилась назад в лабораторию, и уже было скрылась из виду, когда Казимир снова заговорил, обращаясь ко мне.

- Это правда, что ты хочешь покинуть Крыло?

«Скорее всего, ему рассказала пани Машкевич!» - мелькнула мысль, но вслух я сказала короткое: «Да!», - подтверждая его слова.

- А мне было показалось, что тебе нравится в замке! – предположил дворецкий и я бросила на него быстрый взгляд.

- Это не мой дом, - ответила я. – И не моя судьба! Если я могу жить вне замка, я уйду отсюда.

- Понимаю, - он кивнул и отвернулся. – Что ж, - добавил тихо, - каждый из нас кузнец своего счастья. Возможно, ты права!

Я попятилась назад в лабораторию, надеясь, что пан Казимир не продолжит этот разговор. Он и не продолжил, просто снова погрузился в свои свитки и древние книги, я же - в свою, пытаясь в очередной раз запомнить названия ингредиентов, необходимых для зелья. Скрип двери оповестил меня, что кто-то пришел. Первой мыслью было, что это вернулась пани Машкевич, но когда я оторвала взгляд от рецепта зелья и подняла голову, то увидела в проеме, отделявшем архив от лаборатории, самого князя. Вацлав стоял там и смотрел на меня, и что-то дикое полыхало в его синих глазах, и в моей груди разгоралось ответное пламя.