— И что? Я твою бабушку вообще до свадьбы не встречал, — хмыкнул он. — От жены главное, чтобы она могла родить наследника. А не как… — он прервался и махнул рукой. — Ладно, пойдем, а то эти бабы там вокруг твоих гостинцев до утра плясать будут.

Я поднялся вслед за ним, и мы вернулись в гостиную. На журнальном столике, вырезанном из камня, уже разместились футляры с ювелирными изделиями. Разумеется, уж кого невозможно удивить украшениями, так это Демидовых. Но главное было не в камнях, а в оправе.

— Тонкая работа, — похвалил Руслан Александрович, бросив мимолетный взгляд на подарки. — Итак, пора бы и поужинать. Маша?

Хозяйка тут же кивнула и повела нас в столовую. Я помог Василисе занять отведенное ей место, сам сел на против. Во главе опустился Руслан Александрович, в то время как Мария Евгеньевна заняла кресло по левую руку от него. Остальная часть стола, рассчитанного минимум на двенадцать персон, оставалась пустой.

Пока слуги расставляли перед нами блюда, а на свободное пространство — букеты цветов, бабушка принялась расспрашивать меня, как идет учеба в ЦГУ.

— Хм, Салтыкова, говоришь, — поджав губы, недовольно произнесла она. — Помню я этих, с позволения сказать, благородных людей. Приходили к нам милостыню просить.

К речевым оборотам Марии Евгеньевны я давно привык, а вот для Василисы это, похоже, было новостью. Впрочем, она старалась держать выражение лица, как и подобает гостье.

— Не милостыню, — поправил бабушку супруг. — Благотворительный фонд они создавали. Но так и не создали, насколько я помню. Денег не хватило.

— Я этого не знал, — сказал я, — нужно будет изучить вопрос.

— Зачем тебе с ними связываться?! Вот посмотри, какая красавица у наших Волковых родилась!

Волковы были боярским родом, подчиненным Демидовым. И обеспечивали основную боевую силу клану Руслана Александровича. Собственно, как практически все благородные семьи Урала.

— Благодарю, Мария Евгеньевна, — отозвалась та с улыбкой.

Мы приступили к еде, и пока глава рода ел молча, остальные не спешили заводить беседы. Вот когда Демидов возьмет слово, тогда-то и наступит время для диалога.

— Вот, что я скажу тебе, Дима, — произнес он, опустив ложку в опустевшую тарелку. — Василиса — замечательная хозяйка, за ее спиной стоит сильный боевой род. Опять же, ты увлекаешься наукой? А перед тобой целитель высшего класса.

Я взглянул на девушку иначе. Как-то слабо представлялась она в этой роли. Может быть, это и предрассудки, но обычно «высший класс целителя» присваивался людям с громадным опытом за плечами.

— Вы смогли меня удивить, — произнес я, глядя на Волкову.

— Ничего удивительного в этом нет, — ответила она. — Я с детства путешествовала вместе с отрядом отца. И успела получить достаточно практики, чтобы защитить диплом. И получила его только весной, так что совсем недавно в этом статусе.

— Свой целитель в роду — это прекрасно, — вставила комментарий бабушка.

Тут не поспоришь. Но и бросаться с предложением брака я не стану.

Внезапно в столовую вошел слуга и, быстрым шагом подойдя к главе рода, склонился к его уху. Демидов замер на несколько мгновений, после чего велел тому включить новости.

Слуга достал откуда-то из стены пульт и нажал на кнопку. Панель разъехалась, открывая скрытую нишу, в которой находился утопленный телевизор. Быстро переключив канал, мужчина положил пульт перед Русланом Александровичем и отошел за спинку его кресла.

Мы молча смотрели на горящие дома, разрушенные постройки и разбитые машины. Люди бежали по улицам, спасаясь от врага, а навстречу им катила техника с гербом Киевского княжества на броне.

— Меньше часа назад Речь Посполитая вторглась на территорию Киевского княжества, — заявила диктор, зачитывая бегущую понизу строчку. — Государь Михаил II в ответ объявил войну польскому королю и пригрозил, что Русское царство не позволит никому вмешиваться в конфликт. Силы великого князя ведут бои на своей территории, успешно отражая…

Мой телефон задрожал и я, извинившись перед хозяином дома, встал из-за стола. Выйдя из столовой в гостиную, ответил на вызов.

— Слушаю, отец.

— Дмитрий, — сказал князь. — Я не буду ходить вокруг да около. Ты поедешь в Польшу. Царь прямо сейчас подписывает приказ призыва. Каждое княжество выставит одного сына, выступить вместе с царским войском. Я и Сергей должны остаться в Москве, но ты, мы оба это знаем, справишься. И добудешь роду Романовых добрую славу. Ты со мной согласен?

— Хорошо, отец, — ответил я. — Польша, так Польша. Всегда хотел побродить по Европе.

— Нас там не ждут, — объявил стоящий у люка капитан с гербом Русского царства во всю грудь. — Пленных не берем. Романов, твой выход.

Люк открылся, и я отстегнулся.

— Романов! Где твой парашют?!

— Он мне не нужен.

И я шагнул наружу. Поток воздуха снес меня прочь от стремительно уходящего самолета, завертел. Усилие воли — и дар обхватил мои руки, плоскость вытянулась, соединяя их с телом, образуя энергетические крылья.

Подо мной внизу пылал город. Сложно было рассмотреть детали, но в том, что поляки дошли до центра, сомневаться не приходилось. По всему городу полыхало зарево — тут и там сияли взрывы.

Сложив крылья, я развернулся, чтобы набрать скорость. В наушнике раздавались команды оставшихся на борту солдат. Им предстояло лететь дальше, чтобы зайти в тыл врагу. Моя задача — помочь царской армии в городе и по возможности вывести гражданских.

Земля стремительно приближалась, я расправил крылья, постепенно меняя угол. Улицы завалены обломками, трупами, горящей техникой. Скорректировав полет, я направился к центру и в следующее мгновение увидел, как растекается жидким металлом танк, замерший на раскуроченном асфальте. Экипаж разбегался в стороны, ведя огонь в человека, стоящего в десятке метров от уничтоженной техники. Пули с искрами отлетали от поляка прочь, не достигая одаренного.

Выставив руки вперед, я слил крылья вместе, превращая их в длинное копье, и, укрепив тело, влетел прямо в противника. Удар об одаренного на мгновение оглушил, его смяло, как тряпичную куклу, и я поднялся над поверженным противником. За моей спиной полыхали яркие крылья, подкрашенные для ориентирования солдат. Поле растягивалось в стороны, пока не окутало весь экипаж.

Теперь пули полетели в меня, но бесполезно вязли в щите. Настроив купол так, чтобы под моей охраной остались русские бойцы, я отступил назад и вытащил бесполезный наушник. Поляк умудрился его сжечь своим полем. Как и мой пистолет.

— Живы? — спросил я у сидевшего за наполовину расплавленным танком солдата.

— Живы, — отозвался тот, не зная, как ко мне обращаться.

— Тогда пошли, — велел я, поднимая правую руку.

Не долетевшие до меня куски свинца, все еще висящие в силовом поле, задрожали.

— Эй, пшек! — крикнул я в сторону не прекращающих огонь поляков. — Тебе подарок!..

Толкнув поле ладонью, я послал пули в обратный путь. Их были сотни, и практически ни одна не попала в цель, зато заставила пригнуть головы. Этого времени хватило, чтобы экипаж пришел в движение и открыл ответный огонь более прицельно.

— Вперед! — скомандовал я, и первым пошел на врага.

Глазами выискивая других одаренных, я держал поле перед собой, не позволяя достать нас, и под моим прикрытием четверка солдат шла, как по тренировочному полигону. Напряжение было серьезным, поляки пытались отступать, но их клали мои бойцы, уже отстрелявшие по паре магазинов.

— Стой, — командир экипажа позвал меня, когда мы дошли до первой группы польских трупов.

Команда быстро собрала трофейное оружие.

— Нашивки, — напомнил я, но солдаты и так знали, что делать.

С трупов срывали опознавательные знаки. Позже их предоставят в качестве доказательств на трибунале.

— Готовы, можем идти, — положив руку мне на плечо, объявил командир.