Остановившись перед троном, государыня не спеша опустилась в него и, расправив платье, замерла. Секретарь по ее едва заметному движению пальца заговорил, объявляя о назначенных тяжбах, затем перечислил всех присутствующих в качестве свидетелей, после чего поклонился царице.

— Иван Федорович, — обратилась она к боярину, сидящему напротив нас в одиночестве. — Я слушаю.

Николаев выглядел типичным боярином из сказки. Огромная борода, блестящая лысина, маленькие бегающие глазки и заметные даже под густым волосом на щеках брыли. Он бы легко сошел за своего, если его переместить куда-нибудь в Средние века. Но костюм, пусть и не сходился на обширном брюхе, все же был современный.

— Благодарю, государыня, — с поклоном произнес он. — Второго сентября этого года княжич Романов на занятии по развитию магического дара обвинил мою дочь, Ангелину Ивановну, ведущую занятие, в попытке применения анализирующей дар техники. На справедливое замечание, что княжич ошибся, он ответил, что доложит об этом отцу. В тот же день, как только моя дочь рассказала о случившемся, мне тут же позвонил сам князь Романов с требованием выплатить виру. Запись разговора я предоставил секретарю, государыня.

— Мы прослушаем ее позже, — кивнула та. — Дальше.

— Репутация моей дочери пострадала, государыня, — заявил Николаев. — Княжич обвинил ее голословно, нанес ущерб не только ей как преподавателю, но и всему роду Николаевых. По закону я в своем праве требовать справедливости, государыня. И я пришел именно за этим. Род Романовых, не иначе как надеясь на свое положение, оболгал нас, потребовал виры за то, чего не было. Это княжеский произвол. И я хочу, чтобы Романовы ответили за свои слова так, как это положено по закону.

В зале стояла тишина. Громкие слова про княжеский произвол не понравились боярам, это было видно по их лицам. Идея, что любой вышестоящий может в любой момент просто отобрать собственность на основании того, что ему этого хочется, нашла отклик в их душе.

— Хорошо, мы услышали требование обвинителя, — кивнула царица и повернулась к нам. — Слово князю Романову.

Отец спокойно поднялся, поправил пиджак и, глядя на государыню, поклонился. Сейчас, когда они были рядом, семейное сходство, конечно, бросалось в глаза, на портретах этого не заметно.

— Благодарю, государыня, — заговорил отец. — Все верно сказал боярин Николаев, второго сентября мой младший сын, княжич Романов Дмитрий Алексеевич, действительно обвинил Николаеву Ангелину Ивановну в том, что она применила к его дару анализирующую технику. И также верно, что я позвонил ему, когда сын вернулся домой.

Патриархи слушали молча, прекрасно понимая, что это лишь вступление.

— Однако есть обстоятельство, которое в корне меняет дело. Мой сын действительно подвергся воздействию анализирующей техники. Именно поэтому боярин Николаев подал прошение об этом слушании с такой скоростью, сейчас он выступает один, без дочери, и прекрасно осознает, что если ему удастся оговорить Романовых, никто не станет применять средства дознания к его дочери. Виновница же отсутствует в зале не потому что боярин выступает от ее лица, а потому что он укрывает преступника, нарушившего наши права, закрепленные в законе «О княжествах».