— Нет, спасибо, — ответила я, руками инстинктивно прижимая юбку спереди к ногам и отойдя на пару шагов. В его лице не было какой-то похотливой улыбки или ехидства, просто приветливость, однако принимать предложение мне всё равно не захотелось.

— А встретиться как-нибудь не против? — отличная уловка на то, чтобы я сказала на автомате «нет», и он подловил меня.

— Извините, я занята, — строго сказала я и переключила внимание на цифры светофора перехода. Сорок пять секунд.

— Эх, жаль, но попробовать стоило. Удачи, — он улыбнулся и махнул рукой, усаживаясь прямо в водительском кресле.

— Спасибо. И Вам, — ответила я более мягко и с ответной улыбкой. Подошедшие на переход люди за мной молчали, чем вызвали смущение, а затем страх. Парень на машине был отвлечением? Я резко развернулась и занесла ногу назад для размаха, но позади были только девушка и парень, испуганные моими резкими движениями и грозным видом. Я расслабилась и повернулась обратно.

Сколько я уже не ходила так поздно одна? Возвращается ощущение, что надеяться можно только на себя и постоянный страх. Рада ли я этому? Ничуть, но привязывать к себе Эйп, только потому что за её спиной я чувствую себя уверенно… Честно ли это? Нет. Тогда может отпустить её и не искать? Переход загорелся зелёным, и мы пошли, однако неуверенность в ответах поубавила мой пыл и скорость. До бара оставалось ещё десять минут хода и пара улиц. Город жил своей вечерней жизнью, бродили туристы и прогуливающиеся парочки, спешили с работы офисные работники. Нет. Я виновата и должна извиниться перед ней. С новыми силами я дошла до переулка с неоновой вывеской «Muteants». Эйп говорила, что слово можно перевести как «Заглушённые муравьи» или с перепоя, просто не увидев лишнюю букву, прочитать как «Мутанты». Под вывеской уже несветящимися буквами значилось первое правило бара: «Запрещено прятать свои мутации, кроме половых органов». Слева и справа на окнах кто-то баллончиком написал «сдохните уроды», а под окнами кружились листовки организации «Анти О». Похоже, недавно тут был пикет ненавистников людей с отклонениями.

Дёрнув ручку двери, я вошла и расправила хвост. В баре было много людей, но не так много самих мутантов. Некоторые мне знакомы: остроухий и высохший от наркотиков Тарас, Клыкастая Бичи, прозванная так за орочьи длинные клыки, а Бичи — это её имя. Димон с вечно сутулой спиной и хвостом, как у кенгуру. Остальные, на первый взгляд, были ближе к обычным, но с отклонениями по планке Глобального правительства. Я прошла к барной стойке и села на высокий стул. За баром была Джина, работница Эйп, так же как и я сексуально ориентированная ГМ. Её полные и красивые алые губы завораживали, а объёмы груди, сравнимые с моими, уж точно отвлекли бы от губ кого угодно.

— О, привет, Анна! — поприветствовала она меня. — Как поживаешь? Тебе как обычно?

— Да, — на автомате ответила я, хотя не собиралась пить, и добавила, уже решив, что трезвой встречать Эйп не хочу. — Хотя нет, хочу джина.

— О, малышка, я не продаюсь, — улыбнулась она.

Натянуто я тоже улыбнулась шутке, думая о том, пытается ли она вообще запоминать с кем её шутила, а с кем нет.

— Эйп здесь? — спросила я, как только она поставила передо мной стакан.

— Сейчас, подожди. — Джину кто-то позвал с кухни.

Дерьмо. Ну ответь ты на вопрос и иди, какого чёрта? «Да», «Нет», блядь. Со злости я сделала пару глотков и полезла в сумочку проверить телефон. Что-то дотронулось до самого кончика моего поднятого в нервозности хвоста. Инстинктивно отдёрнув его, я оглянулась. Молодой парень, лет 30, с белоснежной улыбкой и стандартно красивыми чертами лица стоял с одной поднятой рукой в том месте, где раньше был мой хвост, а в другой держал олдфешн с тёмным напитком.

— О, врождённый, большая редкость. — Пробасил он и, обойдя меня со спины, сел по левую руку. — Будь он выращен в инкубаторе и пришит, не имел бы такой грации и… чувствительности. — последнее слово он произнёс с придыханием и попыткой обольстить.

Ничего не отвечая, я уткнулась в телефон, проверяя сообщения в социальных сетях. Он, похоже, очень большого о себе мнения, раз позволяет себе трогать людей за хвост без спроса, кроме того, вылощенные манеры и его лицо без изъянов раздражали меня сейчас.

— Честно признаться, я сам подумывал о таком способе обрести отклонения, но с врождёнными они никогда не сравнятся. Да и до того хотелось бы родить ребёнка и жениться на красавице с таким же потрясающим хвостом, как… у тебя. — запас приёмов обольщения, похоже, базируется на придыхании с последним словом и улыбке.

«Заливай больше», — подумала я. Такие приходят сюда в поисках возможности присунуть любому человеку с теми отклонениями, на которые дрочили с детства, лишь бы чувствовать своё превосходство. Соблазнить будущим полноценной семьи и пару месяцев походить в отель. Куда угодно, только бы не домой к опостылевшей стандартной жене или девушке. Или мужу. Стандартные женского пола тоже частенько сюда заходят.

— Я пришла сюда не знакомиться, я… — запнулась. Хотела сказать, что занята, но не смогла. Огорчённая провалом, взяла в руки стакан и сделала пару глотков. — Я пришла сюда извиниться перед девушкой. За то, что была невнимательна с ней. За то, что не была открыта и относилась к ней…

Про себя отметила, что он не улыбается, не поддакивает, не стремится перевести всё в шутку, а просто слушает. Это было странно, но то, что нужно сейчас.

— Как-будто она статист в моей жизни. Поглощённая своими проблемами, своей целью, не замечала её чувств, — глядя в стену, уставленную бутылками, продолжала я. — Сегодня она вела себя очень странно и грубо, потому что ей надоело, что я сторонюсь её. Мы встречаемся уже семь месяцев, а сегодня… я сказала, что уезжаю завтра. Это стало последней каплей, похоже.

Замолчав, почувствовала, как слёзы текут по подбородку. Я выпила ещё и увидела краем глаза протянутый платок. Какой архаизм — носить с собой платок в эпоху бумажных полотенец. Взяла его.

— Нуу… ты та ещё бесчувственная сука, похоже, — сказал он спокойным голосом, пародируя моё окончание фразы интонацией. — Понятно, что ты её не любишь. И наверняка, ей это тоже понятно. Но хорошо, что ты пытаешься извиниться за своё поведение.

Я молчала, благодарная незнакомцу за то, что смогла выговориться и поплакать. Слегка. К стойке уже стекались люди за новой порцией напитков.

— А где она сейчас? — спросил он после паузы.

— Это я и пытаюсь выяснить, — очень вовремя вышла Джина и подошла ко мне, чем-то обеспокоенная.

— Слушай, Анна, звонила Эйприл, просила… У вас что-то случилось?

— Что она сказала? — борясь с гневом, процедила сквозь зубы.

— В общем, просила передать, если придёшь, чтобы ты шла домой, она скоро приедет.

Я схватилась за сумочку и спрыгнула со стула, ощутив нелёгкое покачивание в голове и мягкость в ногах от алкоголя.

— Она вдрызг пьяна, Анна! — остановила меня Джина. — И последнее, что она делала, пока говорила со мной — это искала ключи от машины.