— Зачем? — сказала уже без тени злобы, наблюдая, как высоченный серокожий зверь в чёрных тряпках подходит ко мне и кладёт нежную когтистую руку на затылок.

— Чтобы я знал, что с тобой всё в порядке. Ты моя добыча, не его, — ответил он, и я сжала ноги в смущении, краснея и не сомневаясь, что сейчас из меня хлынет.

— Ой, какие вы милые! — нарушил момент анти-Юджин, и я сорвалась уже на него.

— Заткнись и топай! — потащила его к Глории.

Почему я так нервничаю? Всё ли я делаю правильно? Может, в глубине души меня что-то тревожит?

— Мисс, можете немного помочь… — намекнула я на стояк Вонга, и Бенедикт лёгким движением провела пальчиками по органу мужчины, заставив его, содрогаясь, осеменить асфальт.

В самый последний момент я прочитала на лице анти-Юджина укор в обмане, адресованный мне, но уже плевать. Если получится сейчас избавиться от этого мерзкого типа, то подлый обман оправдан. Юджин достал из кармана очки и привёл себя в порядок.

— Простите, — тихо сказал он и засеменил за группой к двери Энда.

Глория просто пнула дверь носком туфли и ждала, опуская чёрные очки с макушки на нос.

— Господин… — открыла дверь та же горничная с пустым взглядом, но Бенедикт прошла мимо неё, не заостряя внимание на приветствии.

Похоже, она хорошо знала этот дом, так как без провожатого бодро поворачивала по всем коридорам. В конце концов мы дошли до гостиной, в которой так же стоял камин в полумраке, но стало больше мебели и однотипных картин. Та же это гостиная или другая, я точно сказать не могла, но на камине резные элементы отличались, а картины, казалось, отражали больше крови. Энд сидел в кресле в дальнем углу зала, а по бокам от него в костюмах стояли подкачанные амбалы.

— Глория! Сколько лет… — начал было Ол, привставая с кресла.

— Заткнись, Эдвард, — прервала его Мисс и прошла к камину, чтобы подкурить сигарету.

Наклонилась, поднося к огню длинный мундштук, и выпустила кольцо дыма. В жару 35 градусов на улице жечь камин, наверное, считалось особым изыском, особенно когда приходится судорожно опускать кондиционерами температуру в доме, потому как открытой коже было весьма прохладно. Что сказать, всё ради стиля.

— За столько лет твои отвратительные вкусы не изменились, — обвела она взглядом комнату. — Итак, обсудим, что именно ты хочешь?

Бенедикт подошла к Олу, подтащив за собой стул, и села в напряжении.

— Хочу тебя, — коротко ответил Энд.

— Это понятно. Ты же не думаешь, что я соглашусь на всё, что ты попросишь?

Мы сиротливо стояли в проходе, боясь, что напряжение, повисшее в тёмной комнате, освещаемой всполохами огня, повалит нас на колени.

— Вагинальный, оральный и анальный секс. Как в старые добрые времена.

— Это для тебя они были добрыми, а вот для меня не очень. Потому не обольщайся, выбери что-то одно, и хватит с тебя, — серьёзно обрезала пререкания Бенедикт и отклонилась на спинку.

— А-р-р… — зло выдохнул Энд, — мне кажется, это я здесь должен ставить условия.

— Ты ошибаешься. Большая удача для тебя, что я вообще здесь. Подумай хорошенько и не испытывай моё терпение.

— Хорошо. Вагинальный, но я хочу, чтобы ты кончила, — тихо добавил Энд.

— Ой, да что это с тобой? Раньше тебя не заботило, нравится мне то, что ты делаешь со мной или нет, — укорила его Мисс, и в моей голове начала понемногу прорисовываться картина произошедшего между ними.

— Я люблю тебя, — внезапно сказал Энд, и я замерла в ожидании, боясь шелохнуться.

— И? Как это должно сработать, по-твоему? Я брошусь в твои объятия? — усмехнулась Бенедикт ёрзающему Олу, чем причинила ему как минимум дискомфорт.

— Я тысячу раз извинился, и готов в тысячу первый. Прости. Не отвергай меня, я изменился, — жалостливо произнёс тощий псевдовампир, и его фигура больше не смотрелась статно и надменно.

— Ладно, Эдвард, берись за дело, и если у тебя получится — поиграем, — закончила Бенедикт, вставая со стула, но Энд взял её за руку.

— Дай мне хоть что-то до! Я не могу сконцентрироваться, когда ты рядом, но так далеко.

— Ах, — скучающе начала Бенедикт, — какой ты приторный. — Но её рука скользнула по платью и задрала его вверх, оголяя стройные ноги, забитые блек-ворком до середины бедра, где он заканчивался узором наподобие того, как на резинке чулок.

Затем Бенедикт оголила свою белоснежную попку, оставляя платье на тонкой талии и повернулась к Энду спиной, прогибаясь. Его дрожащие руки легли ей на бёдра и прокатились вверх, до тазовых костей, после чего уверенным движением усадили на колени мужчине. Глория не мешала Энду, подняв руки, и смотрелась крайне сексуально. Даже у меня дух захватывало от её движений, но что удивило — живот и область лобка были испещрены похабными татуировками на манер: «Трахать здесь», «Любительница членов» и так далее. Интересно, это эхо прошлых образов или деталь существующего?

Эдвард медленно задирал платье Глории, оголяя упругие, полные груди с подобными же надписями, пока она, качая бёдрами, играла с его промежностью своей попкой. Гролш, стоявший рядом со мной, откашлялся тихонько и вышел из проёма, не выдержав зрелища, а я не смела оторвать глаз от движений, наполненных чувственностью, сексуальностью, грацией. Проверила мимолётно, что делает Юджин. Он стоял, закрыв глаза.

— Ну и хватит, — сказала Глория и, как кошка, вспрыгнула, опуская платье до самых щиколоток, согнувшись пополам.

— Ау-х-х-х… — голосом, полным горечи, взвыл Энд и встал за ней, но остановился.

Сделал неуловимое движение рукой, и амбалы, пошевелившись, подошли к нам, забирая из моих рук послушного Юджина. Подвели его к массивному дубовому стулу, усадили и примотали скотчем руки к подлокотникам и ноги к ножкам.

— Зачем это? — поинтересовался Вонг, не особо сопротивляясь.

— Чтобы ты не мешал мне в случае чего, — ответил всё ещё раздражённый и возбуждённый Ол, вставая напротив. — Смотри мне в глаза.

Юджин подчинился и замер. Наверняка я выглядела так же тогда в магазине, едва подававшая признаки жизни. Их зрительный контакт длился минуту или две, после чего странные судороги свели тело нашего друга.

— Не понимаю… он вырывается, — задумчиво прошептал Ол, пока мы окружали их, заинтересованные происходящим.

Юджин опустил голову и засмеялся злобным смехом, постепенно увеличиваясь в размерах. «От чего он возбудился?» — промелькнула мысль, но затем я увидела, что его пах абсолютно спокоен.

— Значит, вот как вы решили. Убить меня. Так легко и спокойно, но ответьте на вопрос: почему он, по-вашему, заслуживает жизни, а я смерти? Чем я хуже? Тем, что не стесняюсь своего тела? Тем, что люблю секс? Или тем, что говорю людям прямо о том, что хочу? — обратил он все вопросы ко мне, и я поёжилась. — Разве ты не такая же, Лана?

Закончил анти-Вонг свою речь, и я вздрогнула, отводя взгляд. Он прав. Возможно, именно поэтому меня так раздражает эта личность Юджина. Тем, что мы как две капли воды похожи.

— Вы думаете, что я приношу только зло вашему любимому Юджину, но давайте я расскажу правду. Тот Юджин не совсем девственник. Когда-то была девушка, согласившаяся переспать с ним, однако не оценила размеры достоинства партнёра. И вот малыш в процессе, она кричит от боли и рвётся, просит прекратить, а бедняга в оцепенении не может остановиться. Именно тогда пришёл я, спасая его и девушку. Это из-за него мы оказались в психушке, а она в реанимации. И если бы после этого он простил себя, если бы перестал бояться, то и во мне не было бы нужды. Вы уверены, что он готов самостоятельно справляться с грузом воспоминаний и самоистязаниями? Молчите, убийцы? Вы считаете, что это тело его, а я придаток, но ошибаетесь. Он скрывает за своей праведностью и стеснительностью зло, сдержать которое могу только я. Он давно уже отдал свою жизнь в мои руки. Убейте меня, если готовы, и выпустите всю боль, что я удерживаю. Посмотрим, сколько дней он протянет, прежде чем убьёт себя или ещё кого-то. Или всё вместе, — с этими словами анти-Юджин встал, отламывая подлокотники, спинку и ножки стула, к которым были примотаны его руки и ноги.