Инна Валерьевна молчала, не зная, что посоветовать девушке.

Странную «концовку» рассказа она тут же логически для себя объяснила: девушку могли изнасиловать (два взрослых мужика в доме), а мозг блокировал это ужасное событие или ее напоили снотворным и изнасиловали, но она не помнит это событие, а прибывает в полной уверенности, что отец ее ребенка погибший мужчина, хотя физически он сделать этого не мог.

Если Инна Валерьевна спокойно раздумывала, подыскивая объяснения столь странной «проблеме» несовершеннолетней девушки, то Алиса скрывать и сдерживать свои эмоции не могла.

– Класс! Вот это история! – подскочила она в кресле и, сорвавшись с места, подбежала к письменному столу. – Как раз для моей игры «Верю! Не верю!». Никто не поверит! Сто процентов! Денег соберем для тебя целую кучу! Радуйся!

– Алиса! – пытаясь поумерить эмоции гостьи, Инна Валерьевна покачала головой и глазами показала на кресло. – Не мешай, пожалуйста.

Нехотя, Алиса подчинилась и вернулась в кресло, но сидеть спокойно она уже не могла – крутилась, вертела головой и похлопывала руками по ногам от нетерпения.

– Специфика работы гинеколога-акушера мне не знакома, только в общих чертах, и дать вам профессиональный совет и объяснение вашего случая я не могу. К тому же надо пройти полное обследование: УЗИ, мазки, соскоб… все, что делают в таких случаях…

В дверь кабинета постучали, и вошла медсестра с анализами Таи. Она протянула профессорше направления и вышла из кабинета.

Бегло просмотрев листочки, Инна Валерьевна нахмурилась.

– Анализы ваши… прямо скажем – не очень хорошие. Везде повышен белок… У вас полис и карта есть?

– Да.

– Тогда сделаем так… Я проконсультируюсь по поводу ваших анализов и попробую договориться о вашем приеме у гинеколога-акушера…

Тая согласно покивала головой.

Инна Валерьевна повернулась в кресле, набрала нужный номер и заговорила в полголоса, обрисовывая ситуацию.

Алиса же снова вскочила с кресла и подошла к своей «подопечной», до нее постепенно стали доходить сомнения девушки относительно ребенка.

– Я что-то не поняла… Ты чего, ребенка уже не хочешь? Или боишься, что не справишься, когда он родиться?

– Я не знаю… – прошептала Тая. – Не знаю, что делать…

– А ребенка то ты оставишь? Или нет… – с замиранием сердца уточнила Алиса.

– Не знаю…

Тая наклонила голову и закрыла лицо руками.

Побледнев, Алиса смотрела на нее широко открытыми, испуганными глазами и не знала, как реагировать на столь двусмысленное заявление.

По большому счету ей должно было быть все равно: есть ребенок у Таис или нет – она просто помогала незнакомой несовершеннолетней девушке, попавшей в затруднительное положение. Ребенок еще больше усложнял ее и без того незавидное положение, но помогать этой девушке «избавляться» от этого ненужного никому ребенка Алисе явно не хотелось.

Не хотелось потому, что она еще никогда не сталкивалась с беременными сверстницами, с их взрослыми, сложными проблемами и ответственными решениями о жизни собственного ребенка и о своей собственной, дальнейшей жизни в качестве мамы. Алиса еще никогда не принимала столь сложных и ответственных решений, касающихся жизни людей или одного человека в отдельности, она просто помогала: деньгами, крышей над головой, в поисках работы помогала, но вся эта помощь по сути сводилась к простым разговорам или ее просьбам к другим, взрослым людям включиться в ее «спасательную операцию»… Вот так же и с Таис – она дала немного денег и на этом ее участие вроде бы закончилось: домик мамин, Инна Валерьевна главврач госпиталя отчима и его отца, врач гинеколог знакомая профессорши… А что она сама может сделать для своей «подопечной», чтобы та приняла правильное решение? Правильное не только по отношению к себе, но и по отношению к еще не родившемуся ребенку… А пока она просто втягивает в круговорот своей «спасательной операции» разных людей, заставляя их отрываться от своих важных, взрослых дел и «разруливать» ее обещания и чужие для них проблемы…

Впервые Алиса задумалась о взрослых людях, решающих по ее просьбе проблемы чужих им людей, на которые они тратят свое «рабочее» время, силы и собственные средства.

«– Все! Больше никакой помощи от взрослых! – пообещала себе Алиса, почувствовав некое разочарование своими усилиями и свою ответственность за решение Таис о ее будущем ребенке. – Буду помогать по мере собственных сил и своих собственных возможностей! Никаких обещаний о работе и прочих взрослых дел! И никакого фанатизма! Только то, что я могу сделать сама… выложить в своем блоге рассказ о человеке, собрать деньги, перевести этому человеку собранную сумму… И все! Больше я ничем помочь людям не могу! Надо понять это и признать! А, жаль…»

Успокаивать Таю, после того, что она узнала, какая участь ждет «ненужного» ребенка, Алисе совсем не хотелось, она сама как-то сникла, приуныла, почувствовав свою малозначительность и несостоятельность, как добровольного помощника.

Она вернулась в кресло и уже не с таким радужным оптимизмом стала представлять себе дальнейшую жизни одинокой, беременной, растерянной, запутавшейся в этой сложной, взрослой жизни несовершеннолетней девушки.

– Значит так, послезавтра вы с этими анализами, своей картой и полисом подъезжаете в семидесятую больницу в женскую консультацию при роддоме, – Инна Валерьевна сложила анализы Таи в файлик, сверху вложила в файлик листочек с фамилией врача и время записи. – Не опаздывайте, лучше приехать в больницу заранее. Проконсультируетесь у врача, пройдете исследования, а уж потом будете решать…

– Спасибо за помощь, Инна Валерьевна, – поблагодарила Тая, забирая файлик. – Простите, что отняла у вас столько времени…

– Да ладно… Идите девочки, мне, и правда, пора заняться «мужскими» проблемами, – устало попрощалась профессорша. – Надеюсь, у вас все будет хорошо.

«Девочки» попрощались и пошли к двери.

Всю дорогу назад Алиса молчала.

Молчала потому, что не хотела при Виктории обсуждать с Таисией судьбу ее неродившегося ребенка – Вика уж точно не одобрит сомнения Таи. Молчала потому, что была не в праве советовать и навязывать свое мнение в чужой жизни. Молчала потому, что вдруг ясно поняла, что она еще совсем маленькая – даже ее сестра, которая старше ее всего-то на полтора года, уже принимает ответственные, взрослые решения. И ей стало очень обидно, что она считала себя уже совсем взрослой, а на деле… на деле, столкнувшись со взрослыми проблемами, растерлась, не справилась и чуть не расплакалась, как маленькая девочка, от ужасающей реальности и своего бессилия, что-то изменить в чужой жизни.

– Ты на меня обиделась? – шепотом спросила Тая, наклоняясь к Алисе.

– Нет, – вздохнула Алиса, обнимая за шею сидящего рядом Лариона. – Это твоя жизнь, и ты сама решаешь, как тебе поступить, чтобы тебе было лучше… только бы потом не пожалеть о своем решении.

– Я еще ничего не решила… – попыталась оправдаться Тая.

– Ну да, ну да, – не поверила Алиса. – Ты бы тогда не спрашивала совета у Инны Валерьевны.

– Вот съезжу ко врачу, сдам все анализы… Но у меня же, правда, ничего нет! Даже дома!

– Не ври! Дом у тебя есть, – не согласилась Алиса, сердито глядя в глаза «подруги». – Квартира твоих родителей!

– Там живет тетка с семьей, – напомнила Тая, чувствуя осуждение Алисы.

– А ты выгони!

– Как?

– Как, как… – вздохнула Алиса. – Надо подумать и выгнать!

– Лиска! Ты опять задумала какую-то авантюру! – насторожилась Виктория, оборачиваясь с переднего сиденья на шептавшихся подруг. – Мамулечка просила тебя вести себя потише.

– А еще она просила нас присматривать за Димкой, – сердито напомнила сестре Алиса просьбу матери. – Что же я должна сидеть около него целый день?

– Ты бабушке даже помочь не хочешь! – возмутилась Виктория.

– А няня на что?

– А няня ночью присматривает.

– Спит она ночью в свое удовольствие! – фыркнула Алиса и отвернулась к окну. – Некогда мне за этой мелкотой присматривать!