«Есть многое на свете, друг Горацио,

что и не снилось нашим мудрецам…»

Уильям Шекспир

– Надо ее с крыши столкнуть!

– Камнями забить, как неверную жену!

– Нет, вы неправы, мальчики! Надо ее просто столкнуть с лестницы и избавиться от ребенка – ступеньки полить маслом и толкать не надо будет – сама упадет! Девка она крепкая – спортсменки они двужильные – вот, пусть пока и поработает на нас, а там видно будет…

– Нет, мамаша, терпеть в своем доме потаскуху, я не желаю!

– И я!

– Ну, пока этот дом не ваш! Вот и молчите уже! Когда женитесь и приведете в мой дом келин, вот тогда и решать будем, что с этой шалавой делать! А сейчас мне помощница нужна в доме, чтобы вас дармоедов обслуживать – готовить, стирать, в доме этом огромном убираться…

– Права мамаша, только лучше бы ее сразу с крыши столкнуть или в речке утопить – Муратка же в речке утоп, вот и ее туда же – не вынесла, мол, смерти мужа любимого и тоже утопилась…

– Нет, камнями забить, как неверную жену!

– Тогда сами себе готовьте и убирайте – мне отдыхать пора! Шутка сказать – троих сыновей вырастила!

– Ну, Муратка тебе не сын, а племянник!

– Племянник, племянник, – согласно махнула рукой дородная женщина, с ног до головы «замотанная» в черные одежды. – Поэтому и с получением наследства такая неразбериха – очереди какие-то выстраивают… Хорошо, что Муратик не успел с ней расписаться по законам России, а то наследства нам точно не видать.

– А ребенок?

– Вот, мальчики, про что я вам и твержу… Если этот ребенок родиться, то начнутся всякие суды, да разбирательства – получение наследства Муратика затянется на долгие годы – так нотариус сказал…

– В уме ли вы мамаша?! Этот ребенок, ну уж, точно не от Муратки – три месяца прошло, как он погиб, а она вдруг заявляет, что беременна и срок четыре недели!

– Я, старшенький, хорошо понимаю, что ребеночек у нее не от Муратика. Только нотариус сказал, что это без разницы – напишет она заявление, что ребенок у нее от Муратика и будут разбираться. А пока разберутся, докажут, проверят – столько времени пройдет – ведь девка еще не совершеннолетняя, поэтому разбираться будут строго, все по годочкам разберут: кто, что, было ли согласие… Тетка ее, опекунша, баба въедливая и жадная очень – своего не упустит! Скажет, что насильно Муратик ее подопечную в дом к себе притащил, да и снасильничал сиротку…

– Репутацию Муратки марать нельзя – всплывет, что он насильник, весь бизнес накроется – ни одна баба к нам в магазины не придет.

– Детские товары – товар ходовой, но только от баб и зависит.

– Вот, поэтому, нельзя допустить, чтобы этот ребенок, не понятно от кого зачатый, родился… – нахмурив черные брови, женщина подозрительно и недовольно посмотрела на сыновей. – Уж не вы ли с девкой позабавились, после смерти Муратика?

Сыновья дружно замотали головами.

– Жаль, – вздохнула женщина, – вдруг мальчонка родится – первый внук… Сказали бы, что после смерти средненького, старший или младшенький брат взял «жену» брата себе в «жены»…

– Ну, мамаша, вы даете! Зачем она нам с нагулянным ребенком?

– Нет, и мне такая шалава не нужна!

– Ну, смотрите сами, сынки, если ваш ребеночек – грех от него избавляться, а если не ваш… И когда это она успела его нагулять? Все три месяца на глазах у меня была…

– Значит, не усмотрели вы за ней, мамаша. А раз так – пристукнуть ее и камнями в овраге завалить!

– Нет, лучше с крыши сбросить – разом от нее и от ее выродка избавимся! Сбросим, и не будет у нас проблем с наследством Муратки – и дом и магазины все наше будет!

– Согласен!

– Согласна!

Женщина с сыновьями вышли из кабинета «средненького», а через какое-то время из большого, массивного шкафа с одеждой осторожно вылезла молоденькая, фигуристая девушка в длинном, невзрачном платье и темном платке, концами платка утирая слезы и испуганно прислушиваясь к звукам большого, загородного дома, ставшего несколько минут назад для нее негостеприимным и даже враждебным.

Алиса «лежала» на палевом, велюровом диване в просторной, светлой гостиной, забросив «стройные ножки» на высокую диванную спинку, и «на чем свет» ругала учительницу истории.

На ее юное, милое личико, окруженное светлыми, «ангельскими» кудряшками, словно набежала легкая, дождевая тучка, уголки губ печально опустились, большие, голубые глаза вместо радости и наивности излучали скучающее раздражение.

– Ну, почему на лето надо обязательно давать задание? Лето предназначается для всеобщего отдыха! Тем более, такое дурацкое задание: составить свою «родословную» до седьмого колена! Почему именно до «колена», а не до «пятки»? Да еще до седьмого…

Вздыхая, Алиса открыла толстую тетрадь, исписанную ее подчерком, нашла чистый лист, внизу листа нарисовала три прямоугольника и написала в них: «Вика», «Алиса», «Димасик». Потом повыше, над прямоугольниками, нарисовала еще три прямоугольника поменьше и написала в них: в среднем «Кира Дмитриевна Чичерина», в крайних «Анатолий Евгеньевич Меркулов» и «Павел Павлович Шубин». От среднего прямоугольника вниз нарисовала стрелочки к своему имени и именам сестры и брата. От крайнего левого стрелочку к своему имени, а от крайнего правого стрелочки к имени сестры и брата. Потом, повыше, нарисовала шесть прямоугольников еще меньше и написала: «Маргарита Леонидовна Меркулова», «Евгений Анатольевич Меркулов», «Ирина Андреевна Чичерина», «Дмитрий Андреевич Чичерин», «Дмитрий Викторович Юшкин-Сумароков», «Елизавета Георгиевна Шубина». От первых двух маленьких прямоугольников она нарисовала стрелочки к «Анатолию Евгеньевичу Меркулову», от вторых двух прямоугольников к «Кире Дмитриевне Чичериной», от последних – к «Павлу Павловичу Шубину».

Алиса посмотрела на свой «геральдический шедевр» и снова вздохнула – места для следующих прямоугольников на листочке уже не было.

– Вот я балда, надо было квадратики рисовать… – поругала она себя за недогадливость и, повернув тетрадь на бок, нарисовала на листочке двенадцать узких и длинных прямоугольников перпендикулярно своим заполненным прямоугольникам. – Теперь прабабушки и прадедушки… Боже мой, сколько их! Ну, если имя и фамилия прапрадедов еще можно как-то логически установить, а вот с прабабушками полный пипец! Так, какое это колено… Первое – мы, второе – родители, третье – бабушки-дедушки, четвертое – прабабушки-прадедушки… Это только четвертое??? В пятом будет двадцать четыре прямоугольника с родственниками, в шестом – сорок восемь, а в седьмом – девяносто шесть! Катастрофа!

Алиса хлопнула себя по лбу и застонала.

На ее стон из прихожей тут же прибежал огромный, светло-рыжий колли сел рядом с диваном и вопросительно наклонил голову на одну сторону, отчего загнутый кончик одного уха распрямился, и пес стал похож на большущую, длинноносую лайку.

Вскочив с дивана, Алиса потрепала собаку по загривку, чмокнула в длинную, узкую морду с белой проточиной и искренне позавидовала запрыгавшему от радости Лариону.

– Везет тебе, Ларик, – произнесла она, гладя по голове замеревшего на месте пса, – тебе не надо считать своих дальних-предальних родственников – за тебя их давно уже посчитали… Точно!

Подбежав к мебельной стенке, Алиса быстро выдвинула ящик, «порылась» в документах, вытянула из «кучи» нужный файлик и достала из него синенькую, сложенную в несколько раз собачью родословную.

– Первое, второе, третье, четвертое, пятое… – посчитала она «колена» в собачьей родословной и присвистнула. – Куирито фон дер Кросбаухштелус, Улли фон дер Шефербукс, Хейно фом Лоссаталь, Девис фом Хаус Марвей… вот это у тебя прапрадедушки и прапрабабушки! Поэтому и тебя назвали Ларни фон Виндек! Если бы и у меня были такие же родовитые предки: фоны и сэры – точно не пришлось бы мне сейчас вести «раскопки» своих прабабушек и прадедушек – родители и родственники еще в детстве заставили бы меня выучить «на зубок» свою родословную, может быть, аж до десятого колена.