Они с Кысей, расталкивая встречающихся на пути, прошли в самый центр города. Здесь, в окружении пока ещё не испорченных садиков и аллей, возвышался обнесённый стеной из хренового кирпича дворец Императора. У ворот дежурили воины, чьи испуганные взоры и жесты говорили о том, что служба при дворе повелителя всея Западловья отнюдь не сахар.

– Пароль, – пролебезил один из них, теребя в тощих пальчиках древко копья.

– Над Растаманией хорошая погода, – ответил Кыся, сверкая зубами.

– А в Ненужных Землях опять засуха, – вздохнул стражник и посторонился. – Его благородие Гекс сообщил нам о вашем прибытии.

– Он уже тута? – опешил Шмеля.

– Министр всегда в нужное время в нужном месте! – гордо заявил Кыся. В его буркалах опять читалось желание служить, защищать и доносить.

Миновав вымощенный булыжником двор, они поднялись по широченной парадной лестнице, на ступенях которой виднелись красные пятна.

– Гекс!.. – прошептал благоговейно Кыся, глядя под ноги. – Бил уже кого-то!..

От лестницы начинался длинный коридор, где красные пятна перешли в полосы.

– Кого-то тащили!.. – роняя слюнки, дышал Затюканский. – Если успеем, станем свидетелями пыток! – Кыся аж заподпрыгивал на ходу. Шмеля с омерзением покосился на коллегу.

Вскоре коридор привёл их к искусно вырезанным из камня створкам огромной двери на золочёных шарнирах. Перед дверью, согнувшись в три погибели и приставив уши к замочной скважине, находились двое стражей, не заметивших Кысю с подопечным. Предмет их подслушивания был настолько интересен, что они высунули языки из-за боязни пропустить малейший звук. По ту сторону двери слышались стоны, хрипы, рыдания и громкий повелительный голос. Затем всё стихало и возобновлялось через короткие промежутки времени.

– Да мы никак шпионим? – возмутился Кыся, увидев подлых солдат в неестественном для них положении.

Те лениво разогнулись и обратили уши в другую сторону. Один из них, с козлиной бородкой и фингалом под глазом, зевнул и обронил:

– Да нам вообще неинтересно, что там происходит! – Но хитрая искра, предательски мелькнув под завитыми ресничками, выдала его.

Кыся чуть не заплакал от нахлынувших чувств несправедливости и гнева, но ему помешал Шмеля.

– Ша, коллега! – Он отодвинул Кысю ладошкой в сторону и, уперев руки в боки, рявкнул на стражников: – Забыли, сволочи, с кем имеете дело?! Сейчас напомню!

– Да, точно, сейчас напомним! – поддакнул за его спиной Кыся.

– Как, интересно, отнесётся Император к тому, что двое его охранников шпионят у него под дверью? – размышлял Шмеля. – Так-так… Дайте-ка вспомнить, что там имеется из наказаний… Хм, думаю, ледяная сосулька в зад не перевоспитает вас, а вот раскалённые гвоздики…

– Кто шпионил? Где? – заозирался молчащий до этого второй страж. – Покажите нам его! Покараем! – И протянул Шмеле пачку мятых бумажек.

– Ого, грессо! – принимая в потные липкие ладошки деньги, молвил Шмеля. – Как только кого подозрительного увидите, сразу хватайте и отпинывайте ему почки!

– Будет исполнено, сударь! – в один голос гаркнули стражи и распахнули перед суровыми агентами створки.

***

Их взору предстала потрясающая сухожилия картина – невероятных размеров зал, чей потолок подпирали резные колоны; на задрапированных стенах висели гобелены, изображающие сцены из интимной жизни правителей Западловья в самых паскудных ракурсах; чёрный мраморный пол почти терялся под ногами и плащами присутствовавших в данный момент многочисленных визитёров Императора. В основном это были люди, чьи надменность и бахвальство позволяли им весь день топтаться у трона и ни хрена не делать, за исключением частых трапез, где эти обрюзгшие, истекающие салом пончики на ножках работали за троих, не забывая, конечно, с важным видом давать Императору советы по благоустройству Растамании (и самих себя). Если бы не Гекс, который также присутствовал здесь, нервный Император давно попал бы в коварные сети беспринципных придворных. Со своим назначением на должность министра СВР Гекс моментально провёл показательную чистку в рядах приближённых к Императору – кой-кого задушили, кой-кого сослали куда подальше, а некоторых штатских вообще отругали до пунцовой окраски, – дабы Император со своими чрезмерной страстностью и до крайности впечатлительным воображением мог спать спокойно. Так же спокойно Император позволял себе некоторые развлечения, например, он мог забавы ради сбросить с крыши дворца непонравившегося ему придворного и наблюдать за его муками – если, конечно, тот умудрялся выжить после падения. Другим развлечением властителя Западловья была езда по городу в сопровождении свиты и попутное избиение прохожих, которые курили – Император терпеть не мог курящих подданных. Никто не смел перечить доброму и справедливому Императору, потому что за его спиной всегда тенью возвышался такой же добрый и справедливый министр Гекс со своею доброй и справедливой системой допросов, пыток и наказаний. Однако Император всё равно трясся от страха, что его добрую справедливость не все понимают, и со дня на день ждал покушения. От такой жизни он немножечко нервничал и закатывал истерики, что заставляло нервничать и окружающих.

Итак, наши герои самым наглым образом, не запрашивая аудиенции, ворвались, можно сказать, в главную обитель Императора. Однако никто из собравшихся не заметил появления новых лиц – всё их внимание было поглощено допросом Нормана Фуфела, Главного Мага Академии Магии и Естественных наук. Увлекательнейшее по своей форме дознание проводил, разумеется, сам Гекс, поигрывая оголенными бицепсами и грудными мышцами и склонившись над харкающим кровавыми соплями Норманом. Для последнего всё происходящее было полной неожиданностью, засадой, если можно так выразится, гнусными кознями этих прохвостов взяточников, которые, гады, вертели перед носом учёного чемоданчиком с немалой суммой грессо. Ведь знали же, пакости, что не устоит, что возьмёт, да ещё и поцелует взасос тот чемоданчик. Именно в разгар страсти и нагрянули «серые». И хотя виноват-то был целиком и полностью Фуфел, били всех и каждого, ногами и по лицу. Личному секретарю Нормана Жоржу Синявкину, к примеру, вообще отшибли селезёнку, и теперь бедолага не сможет больше секретарствовать, и пить он тоже не сможет, и говорить про свою маму всякие гадости. Вдобавок ко всем этим досадным недоразумениям обнаружились некоторые нарушения у других работников Академии. Так, например, узнали, что заведующий кафедрой хреномантии Рудя Муракос спекулировал семечками и дешёвой парфюмерией прямо во время лекций. Когда за ним пришли «серопёрые», Муракос оказал попытку сопротивления, попытавшись ударить своим животом сапог сотрудника СВР, после чего схватил себя за волосы и шмякнул себя лбом о стену. Увы, но от полученных побоев Рудя, как говорят, отошёл в верхнюю тундру. Помер. Сдох. Амба. Всё. А так как с мёртвого ни шиша не спросишь, дело повесили на главбуха Барта Собакски – просто так, на всякий случай, чтобы было на кого всё свалить и кого можно вздёрнуть на верёвке.

Но это всё пустяки. Не интересовал Нормана Барт, как и ублюдский проныра Рудя. Сейчас Фуфела беспокоила собственная участь, ибо за безобразия, происшедшие в Академии, тоже должен был кто-то отвечать, и этим «кто-то» для Гекса стал Верховный Маг.

– Спрашиваю ещё раз: как именно эти деньги попали к вам? – Гекс вздёрнул голову пригорюнившегося Фуфела за ноздри.

– Клянусь дипломом, сир, – хныкал изрядно побитый профессор, шмыганьем удерживая соплю на месте, – я им просто намекнул, что бюджетные места все заняты. Ведь дозволено же обучать желающих на коммерческой основе? – Норман скосил заплывшие глазки на худющего старика в серебристых одеждах, который с высоты трона насмешливо и подозрительно глядел на учёного мага.

– Ответ не правильный! – возразил категорично Гекс и шмякнул Фуфела с размаху по щеке. – Быть того не может! Вы им так намекнули, что они заплатили вашей вшивой Академии на пять поколений вперёд! Как это прикажете понимать?