— Согласен. И чего ты хочешь?

— А хочу я одним махом решить проблему. Чтобы не искать по городу, кто на нас напал. Приехать в Одессу ещё раз и спровоцировать их повторно. Устроить засаду и на месте им предъявить. Мне их бабло не нужно, но ради принципа, можно чуток с них срубить за косяк.

— Если мною крыться будешь, беспредела быть не должно, — предупредил вор. — Валить никого без веской причины нельзя. Только в том случае, если по-другому нельзя.

— Я это понимаю. Так и думал сделать.

— Хорошо, — вздохнул Тенгиз. — Я тебя выслушал. В принципе, готов вписаться, если всё будет так, как ты рассказал. Я тебе должен за прошлое дело, и будем считать, что этим рассчитался. Но в следующий раз, придется полновесную долю отмаксать.

— Базара нет, — радостно согласился я.

— У меня тоже дело есть, к вам обоим, — ухмыльнулся вор. — На сто миллионов. Можно круто бабло поднять. Но придется поработать.

Я напрягся, и переглянулся с Ашотом. Друг выглядел заинтригованным и одновременно немного растерянным. Понятно, почему. Отказать такому человеку чревато, обидеться может, а вписываться в какую-то плохо пахнущую авантюру не хотелось. Впрочем, послушаем, что он скажет, а потом будем делать выводы.

— Говори, Тенгиз. Очень внимательно тебя слушаю.

Примечания:

Предвижу, что у читателей может возникнуть когнитивный диссонанс при описании дома Тенгиза, и эмоциональное возражение: «при Союзе цеховики/воры/бандиты так не жили и позволить себе подобные дома не могли».

Рекомендую, почитать, какой при СССР (правление Мжанавадзе и Шеварднадзе) была Грузия, которую называли единственной «капиталистической республикой» в социалистическом СССР.

Читателям, интересующимся уровнем жизни и возможностями грузинских цеховиков-миллионеров, советую поискать информацию об Отари Лазишвили, владельце трех (!!!) крупных подпольных фабрик, бывшим в то время, наверное, самым богатым человеком Советского Союза. И остальной Кавказ (от местности и города зависело) не особенно сильно отставал от Грузии.

Растрата с криком (феня) — разбой.

Бочина — крупная ошибка (феня)

— Левон сказал мне, Ашот торговлей занимается, джинсы продает и ещё разное, а ты ему помогаешь, как младшему брату. Защищаешь, следишь, чтобы никуда не вляпался. Так?

«Это кто продает, а кто помогает? Вообще-то идея моя, не говоря об организации процесса. Впрочем, возможно, так и нужно было говорить Тенгизу. Торгашей воры не любят. Но внука Левона он точно разводить и подставлять не будет. А я вроде и свой, выходец из блатной среды, но и Ашоту друг. Пожалуй, правильно всё патриарх сказал», — решил я.

— Так и есть, — осторожно подтвердил слова вора, и замолчал, ожидая продолжения.

— Рассказываю с самого начала, чтобы у вас в головах не возникало лишних вопросов. К нам в Пицунду приехала отдыхать важная шишка — один из начальников Молдавской железной дороги. Фамилию и должность говорить не буду, это вам не нужно. Человека срисовали в ресторане, доложили мне. Организовали знакомство. Дальше, получилось так, что он пьяный проигрался на одном из катранов на очень большую сумму. Но всех денег у него не оказалось. Чтобы человека не зарезали, мне пришлось взять его долг на себя, — Тенгиз сделал паузу, внимательно наблюдая за нами.

— Классическая разводка лоха на лавэ? И нагрузили, вы, естественно, его по полной? — ухмыльнулся я.

— Ты всё правильно понимаешь, дорогой, — сверкнул ответной улыбкой вор. — Капитал — зло. Это ещё лысый и вечно живой товарищ Ленин говорил. Вот мы и помогаем нашему социалистическому обществу, избавляем начальников-коммунистов от зла, возвращая на путь праведный. Но ты за него не беспокойся. Он без денег не останется, ещё для себя наворует. Готов слушать дальше?

— Конечно, готов, — я с интересом ожидал продолжения.

— Этот человек уехал обратно к себе в Кишинев. Его предупредили, не рассчитается и там найдут. Большую часть денег он отдал. Остался должен проценты. Недавно, буквально пару дней назад, прилетал в Тбилиси на самолете, чтобы поговорить со мной. Предложил интересный вариант, чтобы разойтись краями. Дело вот в чем. В начале семидесятых «Филипп Моррис» заключил контракт с Кишиневской табачной фабрикой. Знаешь, что такое «Филипп Моррис»?

— Знаю, — кивнул я. — Мальборо, Кент, Бонд, Кэмел и другие престижные и самые популярные американские сигареты.

— Молодец, разбираешься, — похвалил вор. — Несколько умных людей в руководстве фабрики, начали делать «левак», штамповать неучтенную продукцию. А чего им стесняться, оборудование и материалы имеются, отличный табак по специальной технологии производили. По отзывам знатоков, получалось как в Америке. Не отличишь. Склады и возможности для реализации тоже были. Причём сделали всё по-взрослому, вплоть до английских надписей на ребрах пачек и поддельных акцизных марок. Дело было поставлено на широкую ногу. Пачки сигарет производились десятками тысяч, запаковывались в отдельных цехах в фирменные блоки, вечером и ночью, когда у большинства обычных работяг заканчивались смены. В итоге, годами работали, бабло миллионами скирдовали, но зажрались и спалились. Накрыло их ОБХСС. Причем не местное, а московское. Важняки из столицы прибыли, чтобы этих деляг упаковать. Не иначе кто-то их сдал. Ребят приняли, они сидят в Кишиневском СИЗО, с ними работают следаки, готовят доказательную базу и передачу дела в суд. А у этого начальника на сортировочной были приготовлены к отправке двести сорок коробок «Мальборо». Сейчас, понятно, отправлять их некуда, да и некому. Главных деляг приняли, а если кто и на свободе, по хазам шхерится. Сигареты он сразу на другой склад перевез от греха подальше. И теперь перед начальником стала проблема. От товара надо избавляться как можно скорее. Договариваться с местными деловыми, чтобы продавали их в Кишиневе и Молдавии, когда идёт следствие, и менты землю роют в поисках поддельных «американских сигарет», это как заявление на самого себя писать. Только полный баран так сделает. Уничтожить сигареты на такую сумму жалко. Предложил их мне отдать. Он сделает документы, его люди подберут нужный вагон, с ремонтным оборудованием, например, закинут коробки туда, замаскируют, вагон опломбируют, и отправят, по нужному направлению, куда скажем. Начальник лично проследит, чтобы всё нормально прошло на всем пути следования. Проблем быть не должно. Но говорит, лучше всего отправить либо в Москву, либо в Ленинград. Весь путь следования его друзья, руководящие соседними железными дорогами, проконтролируют. Люди, проверенные в десятках совместных делах, ответственные.

На Кавказ тоже можно отправить, но посложнее будет, — ухмыльнулся вор. — в ЮЖД, Донецке, Киеве, Москве, Ленинграде свои начальники сидят. С удовольствием ему услугу окажут, за вагоном проследят, отцепят и в тупик на сортировке отгонят, грузчиков хороших дадут, чтобы разгрузили. А кавказцев он плохо знает. Договориться сможет, но отвечать за них, нет. И я сразу о вас вспомнил.

— Ты хочешь, чтобы мы продали эти сигареты? — уточнил я.

— Да, — кивнул Абхазец.

— Какие условия?

— Мне хватит пятидесяти копеек с пачки. Без торговли. Остальное — ваше.

— Сколько сигарет в каждой коробке?

— Блоков, — поправил вор. — Коробки скопированы с фирменных американских «Мальборо». Пятьдесят блоков в каждой.

— А в блоке десять пачек? — задумчиво подытожил я.

— Правильно, — кивнул Тенгиз. — Так и есть.

— Если мы тебе будем по пятьдесят копеек с каждой пачки должны, а всего двести сорок коробок это получается… — я задумался, пытаясь вывести в уме необходимые цифры.

— Можешь не напрягаться, дорогой, — оскалился вор. — Я уже всё посчитал, шестьдесят штук мне отдадите, остальное ваше.

«Так, сколько стоит сейчас советское «Мальборо»? Если мне не изменяет память с начала восьмидесятых годов — полтора рубля. И их было тяжело купить. Американские у моряков продаются по два-три рубля, и разгребаются влет. Тема интересная и прибыльная. Интересно, почему это он такой щедрый? И что, попросит взамен, продать душу? Пожалуй, надо у него напрямую спросить и посмотреть реакцию», — решил я.