— Что? — прищурился Сергей.

— Постепенное построение капитализма в стране. Начнут с правильного и очень нужного закона «Об индивидуальной трудовой деятельности». Его нормы заложили ещё в конституции, принятой в 1977-ом году. Согласно 17 статье, допускалась индивидуальная трудовая деятельность в сфере сельского хозяйства, кустарно-ремесленных промыслов и бытовых услуг. Примут закон в ноябре. В действие он вступит весной следующего года. Через год-полтора после этого запустят закон «о кооперации», разрешат создавать кооперативы, частные предприятия и даже банки. Страна будет стремительно превращаться в капиталистическую.

— Да откуда ты об этом всём можешь знать? — скривился опер. — Складно рассказываешь, не спорю. Но даже если это и так, то ты бы об этом точно ничего не знал.

Я вздохнул и в очередной раз «по секрету» поведал историю об отставнике-комитетчике с тестем из партийных верхов. Правда, чуть изменил рассказ, и сказал, что познакомился с ним на прогулке в парке больницы. На всякий случай, если Сергей решит проверить мои слова. Найти людей, лежавших со мной в одной палате, и выяснить кто они такие, при желании он сможет без труда. А вычислить одного из многих сотен пациентов намного труднее.

Мой рассказ вызвал целый шквал вопросов скептически настроенного опера. Пришлось ему пояснять, что дядька не хотел лежать в ведомственной больнице, надоели ему, мол, бывшие сослуживцы до чертиков. И к бывшему тестю, хоть и сохранил приятельские отношения, обращаться не горел желанием, потому что с женой развелся.

— Чувствую, ты многое не договариваешь, — прямо сказал Сергей, выслушав меня. — Но возникает ощущение, что в целом рассказываешь правду.

— Потому что, это и есть правда, — улыбнулся я. — И ты, как бывший опер, выслушавший в своё время кучу вранья, это чувствуешь.

— Ладно. Тогда скажи, мне вот что. Что именно ты хочешь? Денег заработать? Или за этим движем, на который вы хотите меня подписать, стоит что-то ещё?

— Денег заработать, хочу, конечно, — подтвердил я. — Но я это воспринимаю немного по-другому. Не с обывательской точки зрения.

— Это как? — удивился бывший мент.

— А вот так. Обыватель воспринимает деньги, как возможность, решить исключительно свои бытовые проблемы. Например, купить машину, чтобы было комфортнее добираться до дачи, выгодно обменять свою жилплощадь с доплатой, отправить жену с детьми отдыхать в Крым или самому слетать в Сочи развеяться. Не скрою, для меня тоже важно, обеспечить себе и своим близким нужный уровень комфорта. Но главное, не это.

— А что? — напрягся опер.

— Деньги — для меня инструмент, — пояснил я. — Новые возможности изменить жизнь к лучшему не только себе и многим другим людям, помогать тем, которые в этом нуждаются, побороться за будущее своей страны.

— И каким оно тебе видится, это будущее? — саркастически хмыкнул бывший детдомовец.

— Если мы будем сидеть сложа руки, очень поганым, — откровенно сказал я.

— Поясни.

— Всё очень просто. Перераспределение собственности и преобразование социалистической системы в капиталистическую, для миллионов людей станет трагедией. Они, особенно пенсионеры, будут выброшены на обочину жизни, умирать. Не потому, что капитализм хороший, а социализм плохой. А потому, что верхушка, спланировавшая этот переворот, хочет прибрать собственность к своим руками. А именно стать полноценными хозяевами заводов, газет, пароходов, как мистер Твистер в стихотворении Маршака. Смотри, что получается, капитализм — это, прежде всего частная собственность на средства производства. Значит, в конечном итоге, все наши заводы должны перейти в собственность новоявленных капитализмов. Но как их легально передать в частные руки? Первая проблема — иностранные корпорации обладают миллиардными средствами. Наши доморощенные коммерсанты, которые появятся за это время, им не конкуренты.

— Конкуренты, это кто? — уточнил, внимательно слушающий бывший мент.

— Соперник, если по-простому, экономический термин, — пояснил я, и продолжил. — Если выставить на продажу наши заводы и фабрики, они будут выкуплены западными концернами. Их мощь и финансовые возможности с нашими не сопоставимы. Вторая серьезная проблема: средства на руках у населения. За хрущевские и брежневские времена на сберкнижки отложены сотни миллиардов рублей, по самым скромным подсчётам. И от возможности скупки действительно интересной собственности, стоящей миллионы, и в будущем, способной принести десятки миллиардов, народ надо отстранить. Ведь на каждом заводе, комбинате, фабрике есть трудовые коллективы, профсоюзы и не все работяги готовы молча наблюдать, как их родное предприятие уходит с молотка к неизвестному буржуину. И как решить эти задачи?

— Не знаю, — хмыкнул опер. — Мне вообще в это как-то не верится. Разумом, понимаю, что так быть не может, а интуиция подсказывает — ты не врёшь. Так, как?

— Здесь целый комплекс действий. Во-первых, снизить стоимость предприятий до смешных сумм. Для этого их нужно обанкротить, по-простому, разорить. И выбросить тысячи работников на улицы. А это именно то, что я говорил ранее о разрушенных судьбах. Во-вторых, устроить здесь хаос с бандитским беспределом. Тогда каждый западный предприниматель десять раз подумает, прежде чем заниматься деятельностью в нашей стране. В-третьих, заморозить счета на сберкнижках, и «добить» остатки сбережений инфляцией. Тогда простому народу будет не до мыслей о покупке акций, то есть ценных бумаг, дающих право на долю собственности своего завода. Они будут озабочены банальным выживанием. И в-четвертых, выстроить коррупционную вертикаль, подчиненную власти. Тогда собственность точно перейдёт в «нужные руки». Я, конечно, немного утрирую, но именно так всё будет происходить. И добавлю, хотя процесс будет регулируемый и направляемый перекрасившейся партийной верхушкой, но он является вполне естественным, для периода первоначального накопления капитала. Так было всегда и везде, Отличный пример, «Дикий Запад» в США, когда осваивались новые земли, искались золотые и медные рудники, делался грязный бизнес. Тогда в стране был один закон — закон «сильного». Кто первый выстрелил и попал, тот и прав. У кого банда больше, а шериф подкуплен — тот и власть. Такое будет и у нас. В результате очень много народа, не вписавшегося в «новую экономическую реальность» банально вымрет или станет нищими. Работягам по нескольку месяцев не будут платить зарплаты, а иногда и годами. Деньги будут обесцениваться, а пенсионеры — умирать от голода. На улицах начнутся бандитские войны за право «доить» коммерсантов в лучших традициях «Крестного отца» Марио Пьюзо, города захлестнёт вал уличной преступности. И самыми беззащитными окажутся простые люди, которые нормально работали, растили детей и строили страну. Это будет, вот увидишь.

— Млять, — глаза опера изумленно расширились. — Ты, действительно, веришь в то, что говоришь.

— Потому, что это правда, — устало вздохнул я. — Сам всё увидишь. Всё уже продумано и решено на небесной чаше весов. «Мене, текел, фарес, упарсин». Мы все взвешены, измерены, оценены и принесены в жертву.

— И что делать?

— Здесь мы возвращаемся к тому, с чего начали. Деньги — для меня инструмент. Я хочу хотя бы частично изменить намечающуюся тенденцию, направить страну по более мягкому, верному пути. Пусть будет капитализм, но не такой, какой начнут строить в начале девяностых, а другой: с высокими социальными стандартами, ответственностью власти перед народом, хотя бы частичной, и развитым производством. Что для этого надо сделать? Очень много, и это тема для отдельного долгого разговора. На днях мы соберем общее собрание, там поговорим о том, чем будем заниматься сейчас, как готовиться к новому, смутному времени и определим планы, как на ближайшие месяцы, так и стратегические, на годы. Я расскажу, что нам предстоит сделать. А теперь пошли обратно, ребята нас уже заждались.

Найти удобное место для собрания я поручил Ашоту, и он сразу предложил отличный вариант. Ещё после нашего первого дела, он приобрёл частный дом, рядом с Москвой. Раньше там жила старая женщина. Она умерла год назад, и сын, проживающий в Ленинграде сразу же начал искать покупателей. А мой товарищ уже подыскивал место для своего отдельного дома. Квартира, по словам Ашота, это всё-таки не то. Для будущей семьи с множеством детей лучше большой дом в Подмосковье. Здесь, и природа красивая, и просторы, и отсутствие городской суеты, и воздух чистый. И когда товарищ узнал через знакомых об оказии, сразу поехал на встречу с наследником старушки.