— Элиза, это все мне что ли? — я подняла на подругу недоверчивый взгляд. Та утвердительно кивнула и улыбнулась:

— Я уже позавтракала немного раньше с Холдором. Ешь, тебе нужно набираться сил.

Я и в самом деле проголодалась так, будто не ела неделю. Вспомнив, что вчера не завтракала, а потом и вовсе было не до того, решила не набрасываться на еду и съела только яичницу и чай. Поблагодарив Элизу, отставила поднос и откинулась на подушки. Слабость была ощутимой, даже испарина на лбу выступила.

— Элиза, я хочу принять душ и переодеться, — сделав над собой усилие, я все же поднялась.

— Тебе помочь? — всполошилась готовая бежать мне на помощь подруга. — Давай я расшнурую тебе платье.

— Давай, — согласилась я, повернувшись к Элизе спиной. — Ты не знаешь, что это за платье, Элиза? Чье оно?

— Я задала этот же вопрос Холдору, — смущенно ответила девушка. — Он сказал, что это первое, что попало ему в руки.

Я в ужасе обернулась, встретившись взглядом с большими глазами Элизы.

— Я что, была раздета? — едва не закричала, содрогаясь от ужасных мыслей о том, что этот ушлепок Валенс мог натворить. Элиза обняла меня и прижала к себе.

— Нет, Кэти, нет! Твой костюм был мокрым. Наверное, ты его заморозила. Я бы прибила этого Валенса за то, что он причинил тебе столько страданий! — эмоционально выдала девушка, гладя меня по голове. — Холдор вызывал врача, с тобой все в порядке, ты скоро поправишься. Хорошо, что Холдор забрал тебя домой. Я так волновалась за тебя.

— Хорошо, — выдохнула я, облегченно и отстранилась, вытирая неведомо как появившиеся на глазах слезы. Улыбнулась. Какое счастье, что есть Элиза и Холдор!

Я приняла душ и, соорудив на голове из полотенца тюрбан, завернулась в большой пушистый халат. В комнате на столике меня уже ждал поднос со свежим чаем. Я с удовольствием выпила чашку ароматного напитка и почувствовала, как оживаю. Размотала полотенце и занялась волосами.

— Давай, помогу просушить, — тут как тут пришла на помощь со щеткой для волос Элиза.

Душа моя была полна благодарности друзьям за то, что они заботятся обо мне, пусть, даже не зная, что я — не Кэтрин. Я поймала себя на том, что мне все труднее обманывать их, и совесть начинает серьезно подгрызать, но решиться на то, чтобы рассказать правду, просто не хватало духу.

— Элиза, ты знаешь, что случилось с моим отцом? — вопрос сорвался с языка сам, как только я вспомнила расспросы Валенса.

Элиза погрустнела и покачала головой:

— Нет, Кэти. Я знаю только то, что ты написала мне в письме. С расспросами не приставала к тебе, чтобы не причинять лишней боли, ждала, когда ты оправишься от потери и сама о нем заговоришь и расскажешь.

— Дело в том, что я тоже не знаю, что с ним, — я взглянула на грустную Элизу, и решила сказать пусть частичную, но правду. — Не знаю, где он, жив ли он. Когда я очнулась, его уже не было.

Элиза молчала, но я чувствовала ее поддержку и внимание.

— Валенс считает, что мой отец жив, что его похитили. Также как он меня, — я помолчала, размышляя, насколько реально похитить взрослого мужчину-мага-дракона, возможно ли это, и пришла к выводу, что все же я слишком мало знаю об этом мире и их драконовской магии.

— Вот ведь тварь самоуверенная! — вывела меня из задумчивости Элиза. — Расскажешь, Кэти? — опустив с одной стороны кровати легкий полог и переползая ко мне ближе, девушка приготовилась слушать. Я подложила под спину еще одну подушку и поведала подруге свои вчерашние невеселые приключения, точнее ту их часть, что осталась в памяти.

— Мне обязательно нужно поблагодарить Холдора, — закончив повествование, призналась я. — Не знаю, что со мной было бы, если бы не он.

— Не обязательно, — прозвучал низкий знакомый голос из-за полога. Обернувшись, я увидела стоящего у столбика кровати, Холдора. Как давно он здесь стоит? И много ли успел услышать? — Я обязан был это сделать. Более того, не должен был этого допустить.

— А подслушивать — нехорошо! — в негромком возгласе Элизы явственно читалась поддевка.

Сегодня аллея показалась Марго слишком короткой, и она повернула обратно, несмотря на то, что почти дошла до парадного входа в замок Тарбенов. Дело было в том, что аллея закончилась раньше, чем обычно такая находчивая и изворотливая Марго нашла логичное объяснение поведению своего младшего брата. Объяснение для Тарбена, разумеется. Для нее никаких объяснений не требовалось, и так все было ясно. Глупый, пустоголовый Валенс не смог справиться с такой пустяковой задачкой. А всего и надо-то было, что завалить и трахнуть эту курицу Кэтрин.

И, в общем-то, можно было бы братца слить, такого недоумка даже не жалко, но как ни крути, это был единственный родной ей человек. И, к тому же, он еще мог ей пригодиться, ведь, в конце концов, эта девчонка Лунд никуда не делась, — доктор сказал, что она жива и скоро поправится! — как и проблемы, которые она за собой тянула.

Конечно, было бы идеально, если бы Валенс смог подобраться к малышке Элизе, но на это, к сожалению, даже не приходилось рассчитывать. Чтобы провернуть такой финт, братишке к его внешности нужна была хоть капля мозгов, а милая девочка Элиза всегда была слишком смышленой, не по годам. Да и Джастин то и дело путался под ногами, отвлекая на себя ее внимание.

Решив, наконец, что с Тарбеном может сойти с рук только одна линия поведения, Марго скривила лицо в расстроенную и сожалеющую мину, пару минут потренировалась делать брови домиком и решительно направилась ко входу в дом.

— Дома ли его светлость тисс Тарбен? — высокомерный тон ее голоса заметно охладил заученно приветливое выражение точеного лица.

Дворецкий распахнул перед ней дверь и, все же пропустив внутрь, не предложив пройти и располагаться, оставил стоять у входа. Уведомив, однако:

— Я доложу о вас его светлости, — удалился в одну из комнат.

Это было крайне унизительно. Ее, Марго Маллс, держали у порога, как какую-то дешевку, не проявив ни капли соседского гостеприимства. Но чего еще можно было ждать от этого высокомерного сноба Тарбена?

Десять лет своей жизни она положила на то, чтобы выучиться и добиться хоть мало-мальски значимого места в его системе координат. Сколько пришлось предпринять интриг и авантюр, чтобы подобраться поближе к его неотразимой светлости. Но он никогда не проявлял к ней ни должного уважения, ни внимания, которого она заслуживала. И даже на работу взял из одной только жалости. Негодяй! Красивое лицо Марго перекосила гримаса ненависти.

Да любой мужчина в герцогстве таял бы от счастья, если бы она обратила на него внимание! А этот упертый сноб делал вид, что не замечает ее благосклонности. Столько жертв и усилий потрачено на то, чтобы завоевать его, и все напрасно! Такой же каменный и неприступный, как и его замок.

Через минуту дворецкий распахнул перед ней дверь кабинета:

— Его светлость вас примет, тисса Маллс. Проходите.

Припомнив, что нужно соответствовать придуманному образу, Марго нервно сцепила руки под грудью и стремительно, но плавно двинулась внутрь кабинета. Улыбка далась ей с трудом, а потому без натяжки сошла за вымученную.

Холдор сидел за рабочим столом и писал. На звук закрывшейся двери поднял голову и указал на стул по другую сторону стола:

— Присаживайся, Марго. Слушаю тебя.

Марго прошла и села, прямая, как натянутая струна, отметив про себя, что он не предложил ей кресло, следовательно, готов слушать ее недолго.

— Холдор, я по поводу Валенса, — искусно скрывая истинные чувства, Марго взглянула на Холдора из-под ресниц, пытаясь понять его настроение. Холдор смотрел на нее изучающе, тяжелым, сканирующим взглядом и молчал. Не было в нем ни сострадания к ее трудностям, ни понимания отчаянности ее положения. Он не собирался ей помогать. Это был плохой признак, очень плохой. Он не настроен прощать совсем. Но все же принял ее, значит, надежда есть. Марго еще сильнее скривила губы и брови и приготовилась пустить слезу: