— …хрена ты поперлась в «Стаю»? — продолжил, выровняв дыхание. Пульс зашкаливал с бешеной частотой. — Ксюх? Посмотри на меня? Да что же это такое? Ну не плачь…

Какой там. Легко сказать. И не понятно, от счастья, что жив ревела или от того, что мучается. Думает, она ничего не замечает? Всё видела: и как побледнел, и как на лбу проступил пот.

Меньше всего ожидала, что прижмет к себе, обхватит свободной рукой и тихо засмеется.

— Отпусти! — отстранилась, всматриваясь в потемневшие глаза. Она тут, понимаешь ли, переживает эмоциональное потрясение, а он радуется непонятно чему. Ещё говорят, женщин трудно понять. — Тебе же больно, — шмыгнула носом, и замерла, чувствуя, как его пальцы прошлись по её лицу, собирая солёную влагу.

— Разве это боль, — прохрипел, лаская взглядом чуть полноватые выразительные губы. И прежде чем успела сказать хоть слово, Денис поправил её волосы, убрав со лба выбившуюся из замысловатого плетения прядь. Какая же она всё-таки красивая. До безумия хотелось прижать её к себе, буквально до хруста в костях. И то, что прочел в её глазах, подсказало — она не будет против. Чувствовал, что тяга между ними обоюдная. Реальная. — Вот когда представлял тебя с Антоном, видел вас вместе — вот это муки. Это такие пытки, что по сравнению с ними мое теперешнее состояние пыль. Только не плачь. Мне от этого хочется лезть на стены. Не будешь?

— Не буду, — выдохнула, улыбнувшись. — Обещаю… Денис, ты когда-нибудь делал ошибки?

— Ха, да я их постоянно делаю.

— Вот и я тогда сделала ошибку. Если честно, не хочу говорить об этом.

— Ксюшка-а-а, — кончики пальцев как можно невесомей коснулись контура её губ, очертили их, прошлись вдоль высоких скул, — ни в коем случае не вини себя.

— Но ведь тебя могли убить.

— Но не убили. Всё хорошо.

— Ага, я вижу, прям зашибись! А ведь кто-то обещал позвонить. Это так ты держишь свое обещание?

Денис прекратил улыбаться, волевой подбородок напрягся, черты лица ожесточились. Отвел взгляд в сторону, пряча сомнения прошедших дней. Ксюша едва сдержалась, чтобы не треснуть его со всей силы. И может быть, треснула, если бы Денис не вжал её в себя, уткнув носом в эластичный бинт, прям в то место, где гулко билось его сердце. На щеку опустился кулон и приятно охладил разгоряченную кожу.

— Ты дурак, Ходаков! — просипела сдавлено, не имея возможности пошевелиться. — У меня просто нет слов. Как ты мог подумать, что я останусь с Антоном?! Да я с ума сходила без тебя. Чего только не передумала, а ты!.. Гад, ты! Понял?

Чудом не разревелась. Запах лекарств, сердечный набат под ухом, сильные руки на затылке обезоружили. Напомнили, что и ему было паршиво.

— Думаешь, я не ох**вал? Одной тебе было плохо? Да я первые два дня вообще не помню. Потом пришел в себя, обдолбанный уколами, не мог ни встать, ни сесть. В туалет ходил, держась за стены и радовался, как дебил, что вообще могу ходить. А потом… пришел Антон и… знаешь, он мне такого наплел… — не смотря на боль, Денис прижал девушку к себе именно так, как и хотел, чтобы перехватило дыхание.

— И ты поверил ему?

— Нет, конечно. Но то, что ты не приходила, цепляло капитально. А с другой стороны… не хотелось, чтобы увидела меня таким. Это я сейчас красавчик, — пошутил, но глаза оставались серьёзными. — Спасибо, что хоть рожу не тронули.

Ксюша подняла голову, прошлась ладонью по ссадинам и рассекающему бровь шраму.

— Это ты хочешь сказать «не тронули»?

— Могло быть и хуже.

Она хмыкнула, не разделяя подобного позитива. Денис с минуту любовался ею, до сих пор не веря, что она сидит рядом, смотрит полными тревоги глазами и как школьница смущается под его жадным взглядом.

— Иди сюда, — подвинулся, освобождая для неё место.

— А вдруг кто-то войдет?

— Как войдет, так и выйдет. Давай, ложись, дай мне почувствовать тебя.

Легко поддалась его рукам. Улыбнулась. Это их первая осознанная близость. Не такая, которая бывает в момент секса, а та, когда одно на двоих сердце даже не касаясь друг друга.

Ксюша очертила подушечками пальцев контуры татуировок, улыбнулась, заметив, как вздрогнул Денис и тихо выдохнув, осторожно примостилась с краю.

Денис не наглел, не распускал руки, хотя хотел этого больше всего. Он просто оглаживал её плечи, мечтая прижаться кожа к коже, и задумчиво улыбался. Пока она была рядом, не хотел вспоминать о недавнем разговоре с отцом, гнал подальше мысли о мести и старался не думать об Антона. Для него стали важны другие ориентиры. Жизнь неожиданно совершила скачок совсем в другом направлении. Теперь уже в нужном, он был уверен.

Как только обнял её, положив тяжелую руку на талию — сразу понял, чего не хватало всё это время — её не хватало. Запаха её, мягкости тела, трепета пушистых ресниц у шеи, теплого дыхания на ключице. И похрен, что действие обезболивающего исчерпало себя ещё десять минут назад. Лежал бы так всю жизнь.

— Отвлеки меня, — попросил хрипло, зарывшись лицом в ароматные волосы.

— Не поняла? — Ксюша захотела подняться на локте, но Денис надавил на плечо, удерживая в прежнем положении.

— Что ж тут непонятного, — поцеловал её висок, царапнув подбородком нежную кожу. — Хочу я тебя до бешенства. Как увидел впервые, так и мучаюсь.

Девушка довольно рассмеялась.

— Ммм, ясно. А в пиццерии, главное, сидел такой сосредоточенный. Ай-яй-яййй.

— А кто сказал, что это началось с пиццерии? Я тебя заприметил ещё до этого.

Она всё же приподнялась, опираясь на локоть, и заглянула в смеющиеся глаза.

— Когда? Ну, Денис, скажи-и-и. Мне интересно.

Денис улыбнулся, вспомнив 31 августа.

— Не скажу. Секрет. Блин, Ксюх, даю тебе второй шанс. За первым отвлечь не получилось. Наоборот, ещё больше захотелось.

И в подтверждение своих слов поцеловал, скользнул рукой вдоль спины, опускаясь на ягодицы. Его желание проявлялось не только в болезненно-пульсирующем стояке, но и в жадности губ, нетерпеливости движений, учащенном сердцебиении.

Тоже самое происходило и с ней. До одури хотелось отдаться, раствориться в нем и дать понять, насколько глубоко он засел в её сердце.

Денис вжался в неё пахом, надавив на живот эрекцией, от которой по всему тело разлилось не тепло, нет, а самый настоящий пожар. Застонала в его губы, приняв в себя бойкий язык. Вот она, страсть. В нем и в ней. В сплетении языков, в суматошных, нетерпеливых движениях, порой осторожных, порой поспешных, рваных, болезненных. И до этого хотел её безумно, а сейчас и подавно.

То, что в любой момент могли войти — только подогревало адреналин, подталкивало действовать буквально на примитивном уровне.

«Стоп!!! Ещё не хватало трахнуть девушку на больничной койке, как в самой дешевой порнухе».

— Ксюш, — с колоссальным трудом оторвался от желанных губ, заметив её растерянность, — давай сбавим обороты. Я, конечно, не против секса в больнице, и понимаю, что сам виноват, но… бл*дь, сюда и правда могут войти без предупреждения.

Ксюша покраснела. Браво, Аврахова, что тут ещё скажешь. Набросилась на больного человека, просто зашибись.

Денис взял её руку и накрыл вздыбленный член. Его мощь весьма ощутимо проступала через ткань спортивных штанов.

— Чувствуешь?

Она кивнула, не в силах сказать хоть слово. От столь открытой демонстрации желания вспотели ладошки, но руку не одернула, а наоборот, с особым удовольствием сжала твердую плоть. Денис не то, что вздрогнул — конвульсивно дернулся, и тут же сдавлено застонал.

— Прости, прости, — шарахнулась в сторону, чуть не упав с койки. Черт, им точно стоит остановиться.

Денис откинулся на подушку, сцепив зубы. Да-а-а, возможности своего организма он явно преувеличил. Видел бы его сейчас Пашковский. Таких бы лещей отвесил, мама не горюй.

— Забей, — вздохнул, справившись с болезненной волной. — И сегодня, как говорится, не судьба.

Ксюша пересела на стул, подальше от греха и резко подскочила: в приоткрытую дверь заглянула медсестра, напомнив, что скоро придет травматолог.