Ксюша сидела ни живая, ни мертвая. Так и застыла, задержав дыхание, боясь пошевелиться. Это что сейчас было? Как обухом по голове, если честно.

— На счёт пари… — продолжил Антон после небольшой паузы. Видно, что каждое слово давалось с трудом. — Забей. Я понял, насколько это низко. Ты всё равно моя, какая разница, был у нас секс или нет. Произойдет он завтра или через два месяца… Ты, наверное, думаешь: «Антон, какого хрена?» Честно? И сам не знаю. Просто говорю так, как есть. Ты мне веришь?

Он замер, ожидая её ответа. По его лицу светлыми бликами мелькали вспышки фар проезжающих по дороге машин. Оно то утопало в тени, то озарялось яркой вспышкой. Напряжен был, как и она. Сосредоточенно сжимал руль, неотрывно наблюдая за выпавшей в осадок девушкой.

— Антон… ты мне нравишься. Правда. И мне с тобой хорошо. Конечно, я тебе верю, но…

Что она могла сказать? Только правду. Его откровения обезоружили, так неожиданно налетели, словно стылый ветер средь жаркого дня. Она и сама не знала, что такое любовь. У неё так много двойников. Неопытный открыватель весьма уязвим перед её скрытыми талантами.

— Вот и славно, Ксюш, — перебил Антон, наслаждаясь её конфузом. — Вот и поговорили. А сейчас беги, а то уже без десяти. Не хватало, чтобы у тебя из-за меня возникли проблемы. Но не забывай — завтра ты остаешься у меня.

То ли Бог услышал её молитвы, то ли просто стечение обстоятельств, но она так и не осталась у Антона. Ни во вторник. Ни в среду. Ни в последующие дни. Как он сам потом объяснил, у отца возникли кое-какие «проблемы несущественного характера» и они требовали его присутствия на фирме. Что это были за проблемы — она не знала. Сколько не спрашивала, Антон вечно отшучивался, мол, что им может грозить кроме обвала доллара.

В университете он не показывался, так как ещё не был допущен к занятиям, а по вечерам заезжал всего минут на десять-двадцать.

С одной стороны — не сильно и переживала, у самой забот хватало, а с другой — было непривычно. Словно признание в любви его слегка остудило. Не знала, радоваться такому повороту или огорчаться.

— Ксюх, ты меня, конечно, извини, но я спрошу в лоб, — тяжело выдохнула Ира, прижав ладонь к покалывающему боку.

Они бежали кросс по физкультуре. Парни пять километров, девушки три. Стоило сказать, что оценка за кросс играла большую роль. А таким бюджетникам, как Ксюша, этот забег был как кость в горле. Ставить крест на стипендии из-за какого-то там бега? Неее. Тут сдохнешь, но пробежишь. И как минимум на четвёрку.

— Ты хочешь Антона? Ну… ты поняла о чем я.

Ксюша тоже задыхалась, хотя в школе и техникуме с физкультурой проблем не было. Зря они стартанули сразу же. Нужно было как Славик, потихоньку. Глядишь, сейчас бы уже добегали к финишу. А тут ещё Кучер со своим психоанализом. И так дышать тошно.

— К чему сейчас это? По-твоему, если я его не хочу, то всё, любви нет? А если хочу — значит, любовь до гроба?

Начавшая слегка отставать Кучер поравнялась с ней и серьёзно ответила.

— Нет. Просто хочу разобраться в природе ваших отношений.

— Мне хорошо с ним. Всё, — огрызнулась, увеличивая расстояние. Вот же, мозговыносиловка, блин. Какая нахрен разница? Словно она за него замуж собирается.

— А Дениса хочешь? — ляпнула, взявшая обгон Ира и увидела, как Аврахова споткнулась, едва не завернув носом.

— Ты… ты хоть думай иногда, что несёшь? Я тебе уже сотню раз сказала, что у меня с ним ничего нет и быть не может.

— А если бы он расстался с Милкой?

— Да, блин, пофиг. У меня есть Антон, понимаешь?

— Не-а.

— Вот что ты хочешь от меня, а? — разозлилась Ксюша. И так в последние дни сама не своя, а тут ещё и Ира спокойно жить не давала. — Что я начну метаться между братьями? Начну сравнивать, вестись на поводу страсти, желания?

Ира остановилась, жадно хватая ртом воздух. Говорил ведь тренер: «Никаких разговоров во время бега».

— Я хочу, чтобы ты в первую очередь, была честной перед самой собой, — прокричала в спину убегающей подруге. — Слышишь? Любовь — не кабала. Ты никому ничего не должна.

Ксюша и себе остановилась, перейдя на спортивный шаг, и вернувшись, начала наяривать вокруг Кучер круги, пытаясь выровнять дыхание перед решающим рывком.

— Не знаю, Ир. Я не знаю, как это делается. Я не могу повернуться к нему спиной после всего. Я привыкла к нему. Ты бы слышала, как он говорил. В нем было столько искренности. Кажется… я люблю его. По-своему.

— Когда кажется, креститься надо, — вздохнула Ира, вытирая со лба пот. — Это не выход из ситуации. Прислушайся прежде всего к себе, а не к Антону. Ксюх, давай так… выбрось из головы все мои слова. Все-все. И Дениса тоже выбрось. Разберись в своих чувствах к Антону пока не поздно. Я понимаю, ты привязалась к нему, вы сдружились, у вас там какие-то физико-химические процессы происходят, но ты же видишь, что для него это не просто подержаться за ручки, гуляя по парку и поесть в выходные мороженное. Я ещё в понедельник сказала, что он влип. На долго ли, не знаю, но в данный момент ситуация такова. И если ты собираешься морочить ему голову, ничего не давая взамен, то руби сразу. Потому что это не правильно.

Все выходные только то и делала, что думала о словах подруги.

Бабушка, как только взглянула на неё, мгновенно учуяла сердечные дела, но в отличие от Кучер с расспросами пока не лезла.

Понаблюдайте когда-нибудь за влюбленным человеком, только начавшим осознавать сей сложный процесс — сразу всё поймете. Это и задумчивость с рассеянностью, и мечтательность, и отсутствие аппетита.

Ксюша не только неосознанно, на подсознательном уровне вступила в ряды влюбленных, но и не знала, как быть дальше. Ещё и Антон, будто чувствуя её настрой, постоянно делал так, чтобы она давилась готовым сорваться признанием и со сжимающимся сердцем принимала очередной, преподнесенный им подарок.

Например, вчера он подарил ей огромного плюшевого мишку и смотрел такими преданными глазами, что и речи не могло быть о серьёзном разговоре. Просила ведь не страдать подобным, не тратить деньги, так нет же: каждая встреча и новый сюрприз. И это при том, что приезжал ненадолго, и каждый раз без предупреждения.

Сомнения… они грызли изнутри, не давая покоя. Если бы не то признание… Не хотела принимать подарки, не хотела загадывать наперёд, планировать вместе зимние каникулы.

Всё изминала одна ночь, наполненная жаром, ромашковым чаем и тревожным звучанием вибрирующего голоса. Слишком яркими были пережитые ощущения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Так хотела, чтобы Денис учудил что-нибудь этакое, из ряда вон выходящее, чтобы отвернуло от него. Оттолкнуло окончательно. Потому что, как только начинала думать о нем, так основательно пропадала. Тогда в противовес ему призывала младшего брата, с которым о чем только не говорили, как только касались друг друга. Антон… он был таким земным. Со своими недостатками, задвигами, шутками. Казалось, вот же он, бери и впускай в свою жизнь, только сердцу ведь не прикажешь.

— Ба, а бывает так, что нравятся оба? — Стояла к Пелагее спиной, поэтому не увидела, насколько удлинилось её лицо от удивления. Спросила по между прочим, но плечи заметно напряглись и именно этот момент не ускользнул от внимательной женщины.

— Бывает, — подтвердила, распуская старый вязаный свитер. — Но всё равно один нравится больше. А что?

— Да так, не бери в голову.

Ага. Смешная. Не тут-то было. Наживка была выпущена и Пелагея моментально проглотила её, начав складывать в голове замысловатую головоломку.

— Тот парень, что приезжал, Денис… он к какой категории относится? — Нитка так и мелькала в её руках, наматываясь на уже достаточно приличный клубок. — Хотя можешь не отвечать. И так видно, что нравится, причем сильно. Да и ты ему тоже.