В горле пересыхает, поэтому я решаю встать с постели и попить воды. На мне больничная сорочка на два размера больше, и несмотря на то, что мы с Каримом спали, и я жду от него ребенка, мне почему-то очень неловко сейчас сбросить одеяло и идти в одной сорочке до кулера. Я прижимаю ткань к себе и начинаю медленно подниматься, ставлю ноги на пол, но, к сожалению, к горлу тут же подступает тошнота, пространство перед глазами плывет, и я заваливаюсь набок, не в силах сохранить равновесие без опоры даже в положении сидя.

- Что ты делаешь? - Карим преодолевает расстояние между нами в два шага и укладывает меня обратно на постель, пройдясь теплыми пальцами по плечам. - Зачем ты встала?

- Пить хочу.

- Могла бы и попросить, - резко бросает мужчина и тут же направляется к кулеру.

Легкий запах его духов въедается в ноздри и как раньше вызывает волнение и напряжение в животе. Да что же это такое?! От отчаяния мне плакать хочется.

Налив воды в пластиковый стканачик, Карим подносит его мне, снова вторгаясь в мое личное пространство. Было лечге, когда он стоял дальше, а сейчас его близость меня подавляет и тревожит.

Пустой стаканчик Карим выбрасывает и снова обращается взглядом ко мне. Что он там говорил, насчет Мадины? Зачем я ей все рассказала? Да я была в таком состоянии, что на что угодно могла пойти в тот миг...

- Даже если твоя невеста все поняла, то ей наверняка все равно. Она не откажется от возможности выйти за тебя замуж.

- Это уже не имеет значения, потому что я не собираюсь жениться на одной женщине, когда другая решила родить от меня ребенка. Скандала можно было бы избежать, если скрыть, что ребенок мой, но скрывать я не собираюсь. Это слишком большое унижение для слишком большого количества людей. Для тебя, для моей семьи, для Мадины и ее семьи. Единственная возможность сгладить остроту скандала - показать, что между нами была не просто постель, что ты не шлюха какая-то. Для этого между нами все должно быть серьезно. Под серьезно я, разумеется, подразумеваю брак. Но для начала будет достаточно съехаться вместе.

Мне кажется, что я не могу дышать из-за всего того, что говорит Карим. Это просто сон. Я сейчас проснусь и все будет нормально. Не будет этих странных разговоров, я спокойно долечусь и уеду. Все будет хорошо у нас с малышом.

- Что за ерунда? Какой брак? Ты о чем, Карим? Ты же сам мне говорил, что похоти недостаточно, чтобы семью построить, а теперь предлагаешь пожениться? Ради ребенка?

- Похоти недостаточно, но мое предложение на данный момент - меньшее из всех зол.

- Я не хочу жить с тем, кто ко мне ничего не чувствует!

- Ты думаешь, я хочу жить с той, к кому я толком ничего не чувствую? - хмурится Карим, сунув руки в карманы брюк. - Ты только о себе что ли думаешь?

- Ты можешь заботиться о ребенке, не живя со мной...

- Я уже объяснил, почему этот вариант не подходит. И приходящим папой я быть не собираюсь.

- Господи, да ты так спокойно обо всем говоришь, будто ничего ужасного не происходит! - он действительно ведет себя достаточно сдержано и не проявляет лишних эмоций. Мне непонятны его чувства к Мадине, и что будет с ней. Это ведь странно? Но Карим, очевидно, считает, что ничего странного в его поведении нет.

- А что я должен делать, по-твоему? Плакать? Крушить палату? Орать? Да, это, конечно, поможет решить проблему.

Я прикусываю губу и в отчаянии откидываюсь на подушки. Слезы все-таки текут по щекам. Не хочу плакать при нем снова, но иначе не получается. Внутри опять слишком много чувств, с которыми я не могу справиться.

- Не нужно плакать. Тебе нельзя нервничать. То, что я тебе предлагаю, это единственно верное решение. Я не могу тебе обещать любовь, Нимб, но заботиться о тебе и о ребенке я всегда буду. Любить его я тоже буду. Сейчас тебе нужен покой и стабильность, чтобы выносить здорового ребенка и спокойно родить. Любые стрессы, в том числе бегство в неизвестность, могут навредить. Кроме того, куда бы ты не убежала, я все равно тебя найду. Из-под земли достану и верну назад, но разговаривать мы уже будет по-другому, если ты попытаешься скрыть моего ребенка и лишить меня возможности воспитывать его. Подумай сейчас о своем здоровье и о нем. Слезы тут не помогут. Мы оба совершили ошибку. Нам обоим за нее расплачиваться. Не только мне, и не только тебе. И другие в нашей ошибке тоже не виноваты. Как мой отец, например, Мадина, твоя мать, наш ребенок.

- Мы будем несчастны, - шепчу чуть слышно, вытирая тыльной стороной ладони слезы с щек и губ.

Карим не отвечает. Это меня просто добивает. Молчание - знак согласия.

- Если ты не хочешь, чтобы я плакала, то, пожалуйста, уйди. Мне одной побыть нужно. Хотя бы подумать и успокоиться я могу? - смотрю на сводного брата сквозь пелену слез. Его облик расплывается, как окончательно расплывается моя уверенность в том, что я его действительно знала и любила. Он никогда не был простым, но сейчас он мне кажется гораздо более сложным, чем раньше, чужим, далеким, незнакомым. Сейчас я не представляю, как мы будем вместе. Как я справлюсь?

- Хорошо, - отвечает мужчина и поворачивается к двери. - Отдыхай.

Раньше я бы мечтала прижаться к его спине, скользнуть пальцами по крепкому животу, потереться щекой о мягкую ткань его пальто, пахнущего вкусной туалетной водой, но сейчас я об этом не мечтаю. Потому что я не уверена, что знаю этого человека. Я не мечтаю о нем, или просто лгу самой себе, потому что слышать, что он ко мне ничего не чувствует, было по-прежнему больно. А больно просто так не бывает.

Врач заходит в палату минут через двадцать с того момента, как ее покидает Карим. Приятная женщина. Зовут Екатерина Ярославовна. Она объясняет мне в подробностях причины моего состояния и что нужно делать дальше, чтобы его предотвратить.

- К сожалению, ситуация непростая. Поэтому всю беременность вам придется быть очень внимательной и осторожной, а так же следовать моим рекомендациям, если, конечно, вы хотите доносить ребенка до срока и родить здорового малыша, - говорит она в заключении, скользя по моему лицу своим внимательным карим взглядом, спрятанным под очками в форме кошачьих глаз.

Страх мгновенно пережимает горло и опускается в область груди, заставляя сердце стучать тяжело и быстро.

- А... вероятность, что не доношу, очень большая?

Женщина какое-то время молчит, а затем все же кивает.

- Пока, да. Но это можно скорректировать, а дальше вам останется только поддерживать нормальное состояние своего здоровья. Вы продолжали пить гормональные противозачаточные, когда уже прошла имплантация эмбриона в стенку матки. В принципе, в первый месяц беременности это не так страшно, если бы не ваши собственные гормональные нарушения. Возможно, они у вас чуть раньше начались, и вы не заметили. В любом случае, сейчас нужна тщательная коррекция состояния и наблюдение. Здесь в палате еще сутки придется побыть, а потом я переведу вас в другое отделение. Ваш мужчина уже оплатил ваше пребываение в клинике, поэтому переживать вам больше ни о чем не стоит, - ободряюще улыбается Екатерина Ярославовна, будто чувствуя мое напряжение и страх.

"Мой мужчина оплатил". Конечно, Карим оплатил. Он же сказал, что позаботиться обо мне и о ребенке. Только он не мой мужчина, и я не уверена, что, даже если мы с ним съедемся, он станет моим. Врача я посвящать в наши отношения со сводным братом не собираюсь, поэтому просто киваю.

- Я смогу у вас наблюдаться после выписки?

- Конечно. Я вам дам свой номер, и вы сможете звонить мне в любое время. О консультациях будем договриваться. Анализы мы все необходимые тоже проведем. Не переживайте. Я отслеживала и более сложные случаи. Главное - отнеситесь к ситуации серьезно, но без лишней тревоги. В первую очередь, вам требуется покой. Никаких стрессов, если работаете или учитесь, лучше взять небольшой отпуск, хотя бы на то время пока состояние не стабилизируется. У вас все же есть мужчина, который должен о вас заботиться. Пусть все расходы возьмет на себя, а вы больше отдыхайте. Половой покой стоит соблюдать недели две-три, затем можно верунться к сексу, но без вяских дуростей, которая так любит современная молодеж.