Он протянул руку, пытаясь обнять за талию – я ударила по ней, но улыбнулась. Крис рассмеялся.

Я всегда буду виновата за то, как поступала с Крисом, но если он знал обо мне и Джонатане, то сам выбрал такой путь. Мне стало даже чуточку легче оттого, что Крис сам сделал этот выбор.

– Если ты все знал, то почему не уходил?

– Поначалу тебя больше влекло ко мне. Но постепенно твое внимание переходило… на него. И я никак не мог понять почему. Думал, что мне все это кажется, ведь ты его совсем не знаешь. У меня возникло ощущение, что прямо под носом происходило что-то очень важное, что-то, что я упускаю, но никак не мог понять что. Мне казалось, что это я делаю что-то не так, а ты не можешь мне об этом сказать. Я ведь не из тех, кто быстро сдается. Переломным моментом стало сражение. Для всех нас.

Я была согласна с Крисом. В то утро, сразу перед тем, как Фиби увидела приближающуюся армию, я впервые осознала, что у меня не получится избавиться от чувств к Джонатану и прикрыться Крисом. На следующий день наши мимолетные отношения прекратились.

– Крис, никому нельзя знать о Джонатане. Обещай, что не расскажешь.

– Мне некому рассказывать, кроме семьи, но обещаю, – Крис серьезно посмотрел на меня. – Лекса, а чего ты боишься? Почему делаешь из этого такую огромную тайну, что не рассказываешь даже нашим?

– Ты хоть представляешь, что Юлары сделают с оборотнем, который носит в себе часть моей души?

Крис скривился и до скрежета сжал челюсть, я поняла свою ошибку. Слишком прямолинейно. Догадываться – это одно, а слышать правду из моих уст, что Джонатан – моя родственная душа, – совсем другое.

– Они убьют его, – сквозь стиснутые зубы сказал Крис.

– В лучшем случае. В худшем – используют, чтобы я сделала то, что нужно Августу.

Совсем рядом с нами пробежало парнокопытное, но мы с Крисом так и застыли, глядя друг другу в глаза.

– За меня ты тоже так переживала? – вдруг спросил он.

– Я боялась только одного: что мне самой придется тебя убить, – призналась я, стараясь изо всех сил не отводить глаза от Криса. – Тебя Юлары бы не тронули. Они, скорее, были бы рады пригласить талантливого вампира в семью. С тобой правящие нашли бы другой рычаг давления на меня.

– А что, неплохая идея, – усмехнулся Крис. – Примкнул бы к семье правящих.

– Это не смешно, Крис. Они сломают твою волю, подчинят себе. Ты будешь выполнять их приказы, неважно – хочешь или нет. Это не шутка. Из тебя сделают монстра…

– Да я пошутил, расслабься. Делать мне больше нечего, служить кому-то.

Конечно, я сомневалась в том, что Крис согласился бы присоединиться к Юларам – в большей степени из-за того, что Крис не из тех, кто преклонит голову. Однако я боялась, что ошиблась в нем. Боялась до сих пор. Никому нельзя верить – этот урок я в который раз усвоила в доме Гербертов.

– Крис, это война, – вздохнула я. – После того, что они сделали, это больше не воображаемая угроза. Ты не знаешь Августа, не знаешь Диану, и, к счастью, не видел Сантьяго. У них достаточно сил, чтобы уничтожить этот мир – лишь бы добиться своей цели. Только разрушенным миром править никто не хочет. Юлары будут хитрее, они уже сейчас продумывают, как уничтожить стаю и убрать первую преграду – меня.

– Как ты там выживала вообще? Столько неприятных вампиров, а ты вроде ничего, – усмехнулся Крис.

– Если бы не Веста, я стала бы худшим из всех вампиров. Я бы точно сломалась. Плохим быть легче – совесть не мучит. А Веста была моим лучом света, напоминанием, что в мире есть много хорошего и за это стоит бороться.

– Какая она? – заинтересовался Крис. – Красивая?

– Очень, – я устремилась взглядом в океан, виднеющийся тонкой полоской на горизонте. Веста где-то там, далеко. Она осталась в том мире, из которого я так стремительно бежала. Одна… – Она не похожа на меня. У нее милое круглое лицо с ямочками на щеках, глаза цвета выдержанного вина. У Весты была смуглая кожа, но вампиризм выбелил ее. Она как-то рассказывала, что больше всего не терпит этого изменения и после обращения еще долго не могла свыкнуться с новым отражением в зеркале. А еще у нее кудрявые волосы. Пышные, почти пепельные. Сейчас ее назвали бы мексиканкой.

– Мне нравятся мексиканки, – мечтательно протянул Крис, расплываясь в улыбке.

Я рассмеялась.

– Крис, прости, но твоя способность на нее не подействует. Я же говорила: она умеет успокаивать не только нервы.

– Мне никакая способность не нужна, чтобы соблазнить девушку, – обиделся Крис.

– Ну, удачи. Надеюсь, у вас будет шанс познакомиться, а у меня – посмотреть на это.

Только когда я произнесла эти слова вслух, я поняла, какая грусть довлела над моей душой. Я не просто оставила Весту в подземном городе одну – я даже не подумала над тем, чтобы схватить ее за руку и вывести за собой. Я сковала ее так же, как и остальных, и убежала. А ведь она мне помогла.

Мне нужно было найти способ вытащить Весту из подземного города, но как это сделать, не оставляя стаи?

Наступил рассвет, тучи разошлись, и уже к полудню светило яркое солнце. Мокрая одежда не успевала высохнуть, мы с Крисом исследовали все озера, все реки, попадавшиеся на нашем пути, и даже один высоченный водопад, в котором грех было не искупаться. Поохотились мы на славу, и к тому моменту, когда солнце перевалило за полдень, на наших щеках красовался такой яркий румянец, который я видела только у вампиров из подземного города, а они питались исключительно человеческой кровью. Я поймала себя на мысли, что никогда еще не чувствовала себя более живой. Физически. Душа все еще была разорвана и мертва.

Мы с Крисом ушли далеко на север и большую часть дня бегали по Аляске. Тему родственных душ мы больше не затрагивали, но меня начинало беспокоить то, как менялось настроение Криса. Поначалу он казался спокойным, смеялся вместе со мной, шутил и продолжал делать довольно плоские намеки. Но чем ближе подходило время возвращаться, тем больше Крис замыкался и отстранялся от меня. Наверное, Крис все же не до конца смирился или просто не хотел верить, что Джонатан действительно моя родственная душа. Пытался найти другие объяснения моему влечению к оборотню. Видимо, сегодня Крис предположил, а я подтвердила его худшие опасения.

Когда мы добрались к океану, у меня перехватило дух. По сторонам пляжа лежали ледники, они спускались со склонов гор, заполняя собой ущелья, и будто светились изнутри, как мой щит.

Мы остановились у линии воды. Крис рассматривал россыпь островов с пушистыми верхушками из копьевидных елей, виднеющихся вдалеке.

– Крис… – я попыталась взять его за руку, но он резко двинулся вперед, заходя в воду.

– Нужно идти, если не хочешь опоздать.

Мне казалось, что я теряла друга, и от этого чувства стало так нехорошо, что я готова была поклясться – меня начало тошнить. Крис нырнул и скрылся из виду. Мне оставалось только последовать за ним. Хотя заканчивать наше маленькое путешествие на такой ноте совсем не хотелось.

Вода обдала ледяными иголками, но тело быстро приспособилось к новой температуре, и вскоре я почувствовала себя настоящей льдинкой, хоть на наших с Крисом щеках и горел румянец. Догнать его не составило труда, он и не стремился уплыть, даже взглянул на меня, когда я поравнялась с ним. Только вот гранатовые глаза были грустными. Не в моих силах было ему помочь. Ведь я не могла дать Крису то, что он хочет.

Мы плыли быстро, чтобы успеть к моменту, когда Тайлер привезет Мэри в наш дом. Из глубин океана вдруг появился звук. Я остановилась, хоть и знала, что так мы наверняка опоздаем. Этот звук нельзя спутать ни с чем: будто песня, голос моря. И я, не задумываясь, направилась к нему.

В толще воды показалось первое шевеление, и уже через секунду я разглядела синего кита с маленьким детенышем. Хотя на самом деле детеныш был в четыре раза больше Криса, а вот мама-кит… Казалось, будто над нами проходит целое судно, медленно, никуда не спеша и так грациозно. Детеныш плыл над мамой, и казалось, будто он на нее хочет лечь. Мама-кит снова запела. Она кого-то звала, этот низкий, но протяжный стон казался грустным. И вскоре мы увидели еще одного кита. Большого, холеного, с серо-голубой кожей, широкими полосками на брюхе и нижней челюсти. Он направлялся за мамой и детенышем. Мне хотелось верить, что они семья.