– А как же твоя родственная душа? – прошептала Фиби. – Вряд ли ты сможешь не полюбить ее.

– Очень на это надеюсь, – улыбнулась Эмма, она смотрела в пустоту, будто представляла себе эту возможность любить. – Мы с Айзеком даже поспорили, кто первый встретит родственную душу.

– И кто же?

– Я хочу верить, что Айзек. Ему будет тяжелее, если я уйду, ведь он меня любит. А я, наоборот, буду рада его счастью.

– Интересные у вас отношения, однако, – вздохнула Фиби, свесив ноги с обрыва. – Почему ты никогда не рассказывала?

– А зачем? – вздернула бровь Эмма. – В этом нет ничего такого. Мы встречаемся, нам обоим хорошо в наших странных отношениях. О чем было рассказывать?

Я молчала, уткнувшись взглядом в траву. Мне было стыдно и страшно смотреть на Эмму – теперь я ощущала себя под микроскопом, будто она знает меня лучше, чем я сама. От этого становилось некомфортно. Эмма слегка коснулась моего колена.

– Твоя очередь, – улыбнулась она, когда я подняла глаза. – Откройся немножко, излей свою душу. Поверь, станет легче. Уж я-то теперь знаю.

Я сжалась еще сильнее, будто правда может вылететь сама, если я расслаблюсь. «Откройся немножко» – то, чего я боялась сильнее смерти.

– Давай так, – потирая ладони, начала Эмма. – Ты задашь мне интересующий тебя вопрос, дашь исходные данные, а я отвечу. Это останется здесь, на обрыве, обещаю.

Я засомневалась, но присутствие Фиби не давало мне расслабиться. Я любила близнецов, но Тайлеру не доверяла. Я простила его за то, что он чуть не проболтался перед всеми о Джонатане накануне сражения, но та ситуация научила меня не рассказывать тайны даже друзьям. Я не имела права просить хранить мои секреты, если сама не смогла их сдержать в себе.

Фиби положила руку на мое плечо.

– Лекса, мы обещаем, что никому не скажем, честное слово. Но если хочешь, я уйду, чтобы вы с Эммой могли поболтать. Поплаваю еще немного.

– А ты правда можешь предугадать что угодно, и это будет точный исход события? – уточнила я, глядя на Эмму.

– Чем больше и достовернее исходные данные, тем точнее будет расчет.

Я тяжело вздохнула и решительно посмотрела на Эмму.

– Для тебя, как я вижу, не секрет, что я связана с Джонатаном…

– Лекса, в неведении остались только Джордж и Софи.

– Ну Крис тоже может лишь догадываться, – возразила я.

Эмма так внезапно рассмеялась, что я даже растерялась, не успев понять, в чем дело.

– Уж извини меня, конечно, но кто-кто, а Крис точно знает о вашей с Джонатаном связи.

– Логично… – вздохнула я. Ну конечно! Крис проводил со мной так много времени, что не мог не заметить, как я смотрю на другого. Этот обман до конца моих дней будет душить.

– Как хорошо ты знаешь Криса? – вдруг спросила Эмма.

– Ну, он рассказывал о своем прошлом и… о его способности я знаю.

– Обо всех ее сторонах? – загадочно вздернула бровь Эмма. Я прищурилась, пытаясь понять, что она имеет в виду.

У Криса очень нестандартная способность: он притягивает к себе необычным для этого способом. Я анализировала то, что почувствовала три дня назад, когда Крис впервые ее применил на мне, и поняла, что все дело в запахе. Возможно, он умеет выделять достаточно много сильных феромонов, чтобы у другого человека сорвало голову. Он управлял моими инстинктами, заставлял чувствовать влечение к себе.

– Подумай об этом, – хмыкнула Эмма, прервав мои мысли. – Ну так что решила, задаешь вопрос или расходимся?

– Ну ладно, – вздохнула я. Фиби с опаской поглядывала на меня, ожидая, что я сейчас же попрошу ее уйти, но секрета в моем вопросе не было. Ничего такого, чего близнецы уже бы не знали. – Ты знаешь, почему я избегаю Джонатана?

– Потому что боишься за него. Но вопрос не в этом.

– Не в этом. Август ненавидит оборотней, они отобрали его территории, заставили жить под землей, а потому Август не пощадит ни одного волка. Он уничтожил всех, кто жил в Европе, но сохранились стаи в Азии, Австралии и Америке. Меня Август держал ради силы, чтобы я внушала страх другим семьям, но еще и для того, чтобы я убила оборотней. Три месяца назад я сбежала из подземного города, угрожала Августу, а после помешала его армии уничтожить стаю. Я самое ненавистное ему существо на земле. Ты понимаешь, что будет, если Август узнает о моей родственной душе? Он захочет ее убить, стереть или еще хуже – будет мучить, пока я не сделаю то, что он хочет. Не уничтожу всех оборотней на планете.

– Все верно, – кивнула Эмма. – Сейчас он напуган тем, что мы с легкостью расправились с его вампирами. И он прекрасно понимает, что это в большей степени твоя заслуга.

– А теперь вопрос. Есть ли хоть малейший шанс, что я уберегу Джонатана, если позволю нашим душам слиться?

Глаза Эммы стали сонными, веки потяжелели. Казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Но она продолжала сидеть и смотреть на меня, а точнее, сквозь меня в пустоту. Повисла нехорошая тишина.

Мне было страшно как никогда, и я всеми силами старалась не допускать надежду услышать «да». Потому что если позволю себе мечтать, а Эмма подтвердит опасения, то еще один надрыв души я не выдержу. Потому я сжала ладони в кулак и ждала. Фиби тоже замерла. Они с Тайлером были против того, что я избегаю Джонатана. Им полезно будет услышать ответ Эммы, тем более что спорить с ней так же бесполезно, как и с судьбой.

Как глупо полагаться на слова. Но это все, что у меня есть.

Наконец взгляд Эммы стал прежним, и когда наши глаза встретились, меня вдруг охватила паника.

– Тяжелая ситуация, – начала она. – Ты права – Август непременно использует его, как оружие против тебя. Если найдет. Но Август может и не найти его. Я бы сказала, шанс того, что Джонатан выживет, двадцать процентов, может, двадцать пять.

«Слишком мало, чтобы рисковать», – с досадой подумала я.

– Правда, есть одно «но», и оно тебе вряд ли понравится, – сказала Эмма. Она смотрела на меня так, будто ждала разрешения продолжать, я кивнула. – Столько же процентов на то, что Джонатан выживет, и без слияния ваших душ. Не стоит забывать, что он оборотень, лидер восточной стаи. Бой никак не обойдет его стороной. Не говоря уже о том, что он не перестает быть твоей половинкой, даже если вы не соединились. Насколько я понимаю, твоя сила как-то с ним связана, ведь он смог тебя вернуть, когда ты была в забытьи. И если волк влюбится в тебя, то сам же и выдаст вашу связь, когда сюда явится Август.

– Значит, нужно сделать так, чтобы он не влюбился, – кивнула я, убеждая себя, что мне ни капельки не больно это говорить.

– Ты чуть-чуть опоздала, по-моему.

– Нет, еще не поздно. Я буду тщательнее его избегать.

– Лекса, шансов, что он выживет без слияния душ не настолько-то и больше. Я не романтик, но… Ты правда думаешь, что риск стоит того, чтобы платить одиночеством? Не только твоим, но и его. Ведь рано или поздно Джонатан может проснуться с серьезными чувствами и прийти к тебе. Разобьешь его сердце?

Это удар под дых. Уравнение с двумя результатами, и оба меня не устраивали. Слиться душой с Джонатаном и рискнуть его жизнью или разбить его сердце, но он все равно может умереть, пусть и с меньшей вероятностью?

– Нет, – с досадой выдохнула я. Мне тяжело было признавать, что я не могла защитить его от всего. Если бы я не появилась в этом лесу, то не узнала бы о родственной душе, он не стал бы моей слабостью. Но стая была бы уже мертва. И он в том числе. – Я не разобью его сердце.

– Значит, ты выйдешь к нему, если он узнает о вашей связи? – наклонилась ко мне Фиби. В ее сиреневых глазах мелькнула странная надежда, будто речь шла не о мне, а о ней самой.

– Да. Но Фиби, – я серьезно посмотрела на нее, надеясь, что решимости в моих глазах достаточно. – Если вы хоть как-то подтолкнете его к этому, я убью тебя и Тайлера. Обещаю.

4

Двадцать семь дней назад