Крис не понимал, что сделал мне больно и продолжал приближаться, забыв стереть с лица самодовольную улыбку. Злость захлестнула меня с головой, я бросилась на него, как разъяренный зверь. Даже если бы Крис вовремя понял, что я хочу сделать, то никак не смог бы ни блокировать мой удар, ни предотвратить. Я обогнула его и ударила по спине так сильно, что Крис упал на колени, но подняться не успел, через секунду я уже сжимала его голову и тянула вверх. Раздался звук рвущейся плоти. Но Крис не произнес ни звука.

– Надеюсь, это того стоило, – прошептала я ему на ухо и, разжав руки, рванула к дому.

Оказавшись в своей комнате, я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.

– Джон, если мы не собираемся ехать, тогда тебе не нужно было приезжать так рано, – недовольно пробурчала Мэри.

Ветер легким дуновением пробрался в комнату через открытый балкон. Я слышала шуршание гальки от тихих шагов Джонатана, его неровное дыхание. Вот он сел на мотоцикл, завел мотор, следом села Мэри, и галька зашуршала уже под давлением тяжелых колес. Я еще долго слушала отдаляющийся мотор.

На балконе появилась Фиби. Она молча смотрела на меня, пока я не начала сползать вниз по двери. Мир покрылся мелкой рябью, темные вспышки застелили глаза, и в этот раз я обрадовалась тому, что засыпаю. Мне захотелось провалиться так глубоко, как только может мое сознание.

3

Один месяц назад

Дверь со скрипом захлопнулась за моей спиной. Я оперлась о стену и закрыла глаза. Почему так больно? Неужели это из-за слов Криса? Нет, скорее, из-за того, ради чего они были произнесены. Крис хотел задеть Джонатана, ранить его. Наверное, от этого я и чувствовала пустоту внутри. А может, все не так, как мне казалось? Вдруг Джонатану все равно, и я сама надумала проблему.

Стоя рядом с лестницей, я чувствовала себя ничтожно маленькой в этом мире. Нет ни капельки спокойствия, ни капельки защищенности. Только боль, сжирающая изнутри. Даже в темной комнатке в подземном городе, когда одиночество душило меня, не было так больно. Столько всего свалилось на мои плечи. И я не выдержала. Под гнетом чувств я упала на колени и закрыла лицо руками. Вмиг они стали мокрыми, из глаз катились слезы. Но ведь вампиры не плачут…

Дверь снова открылась, всего на мгновение. Может, показалось? Я не услышала ни голоса, ни шагов, только еле слышное биение сердца и спокойное дыхание. Меня коснулась теплая рука. Я вздрогнула и замерла, боясь поднять глаза.

– Лекса, – тихий, мягкий голос, который я так жаждала услышать. – Посмотри на меня.

Я покачала головой.

– Тебе нечего бояться, ты можешь посмотреть на меня, – заботливо произнес любимый голос.

Я осмотрела свои мокрые ладони. «Это не настоящий мир», – с облегчением, но неизменной горечью подумала я и рискнула взглянуть на того, кто стоял рядом.

Его янтарно-медовые глаза так заботливо на меня смотрели, с таким теплом и такой любовью, будто он пытался сжечь мою боль, заполнив пустоту собой. Он еле заметно улыбнулся, присел и провел пальцем по моей мокрой щеке, вытирая слезы.

– Ну что ты плачешь? Я ведь рядом, – прошептал он, гладя меня по щеке.

– Нет, ты не рядом, – покачала головой я, задыхаясь от слез и горечи.

И вдруг он взял меня за талию и потянул к себе. Я упиралась, зная, что за слабость придется платить. У всего есть цена, а я не готова снова резать свое сердце. Ведь он непременно уйдет и заберет часть моей души с собой, в итоге оставив меня одну. Я не переживу этот разлом.

– Иди ко мне, – прошептал он, пытаясь притянуть меня к себе.

Его сердце билось так близко, что жар его тела обжигал кожу, а сладкий запах заставлял совершать необдуманные поступки. И я сдалась. Я прижалась к нему, уткнувшись заплаканным лицом в его плечо. Так тепло, так уютно и так спокойно.

– А где же я? – слегка улыбнулся он, гладя мою спину.

– Ты не рядом со мной. Не так, как мне бы хотелось, – прошептала я, слушая монотонное биение его сердца. Тук-тук, тук-тук… Оно успокаивало меня, стирало боль с моей души. Но я всеми силами старалась отгородиться от мысли, что так может быть всегда. Нельзя позволять себе надеяться. Он сжимал меня в своих руках, будто защищал от всего мира. Он – мой щит.

– Я могу быть рядом так, как ты хочешь, – прошептал он, прижавшись к уху. – Позволь мне.

– Я не могу так с тобой поступить, они тебя найдут… Они заберут тебя… – я всхлипнула от боли и слез, которые снова покатились градом.

– Неужели ты сомневаешься в том, что мы справимся? – он отклонился, желая заглянуть в глаза, а я боялась сдвинуться хоть на дюйм – вдруг он исчезнет. – Ты нужна мне, Лекса.

– Не говори так, пожалуйста. Не нужно…

– Почему? – нахмурился он. – Ведь ты мне нужна.

– Пожалуйста…

– Эй… – он ласково коснулся подбородка, я подняла на него заплаканные глаза. – Прошу, не плачь.

Он смотрел на меня с такой всепоглощающей любовью, что слезы послушно перестали катиться. С его мягких губ сорвалось тяжелое дыхание, в добром взгляде загорелся огонек. Я не могла налюбоваться им, и я позволила себе поднять руку и коснуться его щеки, он еле заметно улыбнулся и зажмурился.

– Не уходи, пожалуйста. Давай останемся в этом мире, – прошептала я.

– Этот мир ненастоящий, Лекса, – покачал головой он. – Но я никогда не уйду. Ты знаешь, где меня найти.

– Знаю, – разочарованно прошептала я, понимая, что никогда не появлюсь в их поселении, а он рано или поздно перестанет приезжать.

Его губ коснулась легкая улыбка.

– Я не об этом, Лекса, – он положил ладонь чуть выше моей груди. – Ты же знаешь, что я здесь. Всегда был и всегда буду.

– Как и я здесь, – я прижала руку к его сердцу.

– Навечно.

Наши души тесно сплетены и ничто не может это изменить. Ни расстояние, ни обстоятельства, ни смерть. В нем всегда будет кусочек меня, а во мне кусочек его.

В этот момент его сердце отбивалось и в моей груди, отчасти потому, что я так отчаянно прижималась к нему всем телом, отчасти потому, что знала: сердце у нас одно на двоих.

Вдруг он взял мою руку, поднес к губам и нежно поцеловал. Одно легкое касание мягких губ, он разжал объятия и поднялся. Его тепло больше не грело, я снова умерла.

Я знала: что бы я ни делала, он уйдет, потому продолжала беспомощно сидеть у лестницы, глотать вновь покатившиеся слезы и смотреть ему вслед. Но он остановился, обернулся и ласково посмотрел на меня:

– Если сомневаешься, что можешь летать, значит, ты забыла, что такое вера.

Я не успела спросить, что он имел в виду – дверь закрылась, а он развеялся, как туман.

И снова я одна.

* * *

– Крис, ты же знаешь, какая она чувствительная. Уж кто должен ее знать, так это ты.

– Да я же ничего не сделал. Подумаешь, немного пошутил, но я же не…

В комнате вдруг стало очень тихо. По ощущениям – вокруг меня было три вампира: один ближе всех сидит в ногах, второй возле гардеробной, а третий расхаживает перед балконом. Поправка – расхаживал. Теперь все трое замерли.

– Лекса?

Я застыла, почему-то решив не спешить открывать глаза. Мне стоило бы стать шпионом, правда, в этом доме, по-моему, меня уже раскусили.

– Лекса, мы знаем, что ты уже очнулась. Давай открывай глаза.

Не хочу. Только не после того, как во сне видела его. Если открою глаза, то окончательно распрощаюсь с этим видением. А так я все еще смотрю в глаза Джонатана, пусть даже нарисованные моим воображением.

Кто-то схватил мою ногу, и меня начало качать из стороны в сторону.

– Фиби, ты очень противный вампир, – прошептала я, открывая глаза.

Белый потолок. В воздухе летали крошечные пылинки, подсвеченные лампой.

Я успела застать обеспокоенное лицо Фиби сразу перед тем, как она, увидев, что я открыла глаза, отдернула руку и состроила обиженную гримасу. У гардеробной стоял Тайлер. Крис замер у балконной двери, я не поворачивалась к нему, но краем глаза видела, что он поник. Еще бы.