Глухой стук вырывает меня из сна, который сразил как только я коснулась подушки. Мне требуется несколько минут что бы понять откуда он исходит. Окно. Кто-то стучит в мое окно. В недоумении оглядываюсь, вокруг темно. Уже достаточно поздно. Я не из трусливых конечно, но сейчас пребываю не в том состоянии, что бы попусту расхаживать. Лежу, прислушиваюсь. Но успев снова укрыться, стук повторяется. Артур? Что за юный Ромео в нём проснулся? Наверное стоит радоваться столь отважному шагу, но не хватит ли с меня сегодня? Раздражаюсь, аккуратно ступаю и подхожу к окну вплотную. На улице тёмная глубокая ночь и моросит противный дождь, разглядеть что либо невозможно.

Ставлю ладони по обе стороны от лица и пытаюсь вглядеться в окно и понимаю, что по ту сторону, на крыше, спиной ко мне сидит большая чёрная фигура. Пугаюсь, но продолжаю моргать, что бы лучше разглядеть. Это точно не Артур. Этот выше и крупнее…Сэм? Что случилось? Почему он здесь?

Быстро подымаю вверх окно, похоже он собрался спускаться.

— Сэм! — окликаю его высунув голову в окно. Он оборачивается и смотрит на меня. Он на меня, я на него. Не выдерживаю, прячусь внутрь, так как ветер сменил свое направление и дует прямо на меня. Окно распахнуто, но в мгновение, из-за большого тела стоящего напротив, до меня теперь долетают лишь жалкие капли.

Мы будто в разных мирах: я — в теплом и освещенным желтоватым цветом прикроватной лампы, и он — окутанный холодом, дождем и парящим туманом.

— Ты что здесь дела… — не успеваю закончить, как Сэм перегибается в мой мир через оконную раму и схватив меня обжигающе жаркими руками тянет на себя.

Мокрые, но горячие губы касаются моих, а от близости наших лиц холодные капли с его волос опускаются на мое ошеломленное лицо. Это не отрезвляет, наоборот, на контрасте, его губы и руки кажутся обжигающей, губительной лавой. Губы к губам, сильно и крепко. Секунды без движения, что бы привыкнуть и осознать. Это ведь сон? Я ведь сейчас сплю?!

Я знаю…он ждёт, ждёт отвечу или оттолкну.

Это его брат! Нельзя! Запрещено! Табу! Отталкивай! Давай же!

Глаза закрываются, пульс стучит в висках, задавая новые рекорды, подымаю руки, что бы упереться руками и оттолкнуть это наваждение, но коснувшись горячей футболки, меняю свой вектор на желание вкусить запретный плод. Я не знаю как это обьяснить, это не поддается никаким логическим объяснениям. Это просто происходит.

Хватаю его обеими руками за ворот мокрой кожаны и тяну на себя открывая рот, впуская.

Наши языки встречаются, мы пробуем друг друга на вкус. Ново, запретно, по-другому, но так сладко, что внутри все скручивается в тугой узел. Мы целуемся так, словно оба не умели дышать всё это время, и только сейчас, в этом поцелуе — научились. Дышим тяжело и прерывисто, изучая свои рты губами, зубами, языком. Мозг, здравый смысл, совесть — всё отключилось.

Тяну сильнее, хочу переманить его к себе, в свой мир, теплый и светлый. Зачем не знаю, но инстинкты берут верх. Понимает это, хочет, ощущаю как пальцы на моей талии дрожат и сжимают сильнее. Но так же знает, что нам нужно оторваться друг от друга, что бы он смог перелезть через препятствие в виде стены с подоконником, которые сейчас служат нам барьером не сойти сума окончательно.

Мы боимся, боимся впустить здравый смысл сюда, в место где о нем забыли напрочь.

Не смотря на жаркий захват и бурю эмоций, стоять становится уже не просто тяжело, а больно, понимаю это, когда ноги начинают дрожать от напряжения.

Сэм видимо почувствовал как я переминаюсь на ногах и резким движением отстраняется и скрывается за окном. Я отступаю. Вдох-выдох. Вот и всё.

Успеваю только подумать, как он появившись снова и сгибаясь перелазит через оконную раму и оказывается в комнате. В моей комнате. Стоит Сэм. С которым я только что целовалась.

Пока я пытаюсь понять, что это действительно реальность, и что я совершила ужаснейшую ошибку, он разворачивается к окну, одним рывком тянет вниз и захлопывает его, кидает мокрую куртку на пол и делает шаг ко мне. Подхватывает на руки, и смотрит на меня. Жадно, дико изучает, всматривается. И я его понимаю, сама зная его столько лет нахожусь вот так близко впервые, критически близко, его запаха так много, словно дурман окутывает. Его взгляд срывается с лица и скользит по груди, животу, коротким шортам и задерживаются на перебинтованных ногах. Если ранее он держал меня так уверенно, что даже ни разу не шелохнулся, то сейчас его как разрядом проняло, сжал сильнее меня, словно боится что уронит и понес в сторону кровати. Мы не говорим, точнее мы говорим, но не ртами, и это еще один момент который пугает меня. Он будто понимает всё, и мне кажется… я понимаю его.

Его колени, опуская меня, оставляют мокрые отпечатки на постели, я придерживалась руками за его шею, и вот я уже не нуждаюсь в поддержке, но руки от чего то убирать не хочется, и он не помогает, задерживается, близко, слишком близко склонившись. Даже боль в ногах, не дала тому пожару, который он разжег во мне, утихнуть. Наоборот, моя территория раскрепощает, а его черные глаза, смотрящие на меня в упор кричат: возьми и дай, либо сгорим. Видишь, ведь, не остановится.

— Прости! Я просто больше не смог, — шепчет мне в лицо.

Немного выравнивается и зачесывает влажные волосы назад. Они поблескивают и запах его шампуня, лесного и свежего пропитывают собой всю комнату.

Не знаю откуда это во мне. Эта первобытность. Но становясь коленями на край кровати я берусь за пояс его штанов и расстегиваю их. Они мокрые, уверенна, что насквозь. Вряд ли делаю это лишь потому, что боюсь что он простудиться, пора себе признаться: я хочу прикоснуться к нему, изнемогаю, как жажду коснуться его голого тела. Он немного подается бедрами вперед и грудь его тяжело вздымается, рот приоткрыт, глаза голодно таранят меня, мои соски, которые горошинами впиваются в майку, полоску живота между топом и шортами, а руки нежно поглаживают плечи. Я не могу не отметить состояние его эрекции, потому что не заметить такое, просто невозможно.

Разобравшись с ремнем и пуговицами, опускаю мокрую тяжелую ткань черных джинс вниз, моих сил хватает только что бы спустить их до колен, далее Сэм уже сам сдергивает их с себя вместе с носками.

Я дала, дала ему понять что хочу его. Что же я наделала. Чем я только думала. Паника окутывает. Но поздно. Я пячусь назад, в то время как его колено прогибает матрас, а руки снимают белую футболку. И вот он уже весь напряженный, в одних трусах, которые натянуты кажется до предела, идёт на меня. И мне не убежать и не скрыться. И похоже его совсем не волнует что в доме родители… как и меня.

А хочу ли я этого? Убегать от него?

— Что не смог? — говорю ему в губы когда он уже полностью на кровати и нас разделяют считанные дюймы.

И он не задумываясь, так же ровно и чисто, как всё его тело шепчет:

— Не смог больше сдерживать себя! Не смог больше быть без тебя! Не смог больше притворятся! Не смог убеждать себя что брат — помеха! Не смог больше лежать с другой, а вместо нее представлять тебя! После сегодняшнего, — он кидает взгляд на мои бинты, — Я больше не хочу! — каждое слово его, тихое но четкое и ударяет прямо в сердце, сжимая его.

— Но…как мы? Мы не можем…Это не правильно.

— Не правильно, то как он поступает с тобой.

— Сэм…

— Пожалуйста, Леон! Доверься мне! Дай показать. Сегодня ничего не будет. — успокаивает он, но меня это еще больше беспокоит.

— Что показать? — еле слышно шепчу, мы что обсуждаем сейчас секс? Наш с ним секс? Бог мой! И Сэм чувствуя мое смятение легко касается пухлыми губами и произносит:

— Это.

И снова этот ураган, тайфун, беспощадная стихия — захлестывают меня и уносит, как только его губы накрывают мои.

Нависает надо мной черной тучей, упираясь руками по обе стороны, вздрагивает от напряжения, но не двигается дальше, снова ждет моего разрешения, моего можно.