Возможно, Хельмут расскажет обо всём Генриху сам, но позже. Не хотелось втягивать в такое мутное дело лучшего друга… или уже не друга? Кто они теперь друг другу, после того, что между ними было?
Хельмут отбросил эти мысли на задворки сознания. О своих отношениях с Генрихом он подумает позже.
Наконец он дождался ответа Кассии.
— Я знаю один яд, — тихо сказала она, почти шёпотом. — Он действует медленно и почти незаметно, убивая человека внезапно, спустя часов щесть-восемь после приёма… Я могу приготовить его и магией увеличить срок действия часов до двенадцати. Но каким образом вы дадите это зелье барону Остхену?
Хельмут пожал плечами. У него впереди было полдня, чтобы как-то отравить Вильхельма, и он считал, что об этом задумываться пока рано.
Поняв это, Кассия закатила глаза.
Между столиком и лежанкой у неё был втиснут сундучок: тёмно-коричневое дерево, блеклая стальная оковка безо всяких украшений… Совершенно непримечательный, самый обычный сундук, но Кассия, присев возле него на корточки, бережно, едва ли не с любовью погладила его крышку и осторожно приоткрыла. Быстро достала что-то и тут же захлопнула, не позволив Хельмуту даже мельком взглянуть на содержимое сундука.
— У меня есть небольшая бутылка неплохого южношингстенского вина, — задумчивым тоном произнесла Кассия, поворачиваясь к нему лицом. — Сейчас я сделаю яд и добавлю туда пару капелек. Подарите вино барону Вильхельму. Не думаю, что он откажется, вы же друзья…
— А если он предложит выпить мне? — похолодел Хельмут. Жертвовать собой таким глупым образом он не собирался. Умереть от яда, да ещё и собственноручно добавленного в вино… позорнее смерти не придумаешь.
— Я дам вам противоядие, — пожала плечами Кассия, будто говорила о какой-нибудь закуске.
— Вдруг оно не подействует?
Ведьма вздохнула. Бутылку она прижимала к груди, будто младенца. Сама бутылка была небольшой, из прозрачного зелёного стекла, украшенного тонкими узорами. Она была закупорена, поэтому запаха Хельмут не чувствовал. И слава Богу — иначе он от одного лишь аромата начал бы петь как пьяный моряк.
— Вы доверили мне секрет, которым не хотите делиться даже с лучшим другом, — закатила глаза Кассия, не выпуская вино из рук. — Вы ни слова не сказали, когда я заикнулась про яд, то есть моим навыкам изготовления отравы вы доверяете тоже. Вы втянули меня в настоящее преступление, сделали соучастницей убийства, ведь пока вина барона Остхена не доказана, ваши действия действительно являются обыкновенным убийством, самосудом… И это вы мне тоже доверили. Но почему вы не можете доверить мне создание противоядия? В чём разница-то?
— В том, что в этом случае речь идёт о моей жизни! — вспылил Хельмут.
Если не подействует яд, то ничего, можно будет как-то попробовать прикончить Вильхельма в пылу боя… А если подействует яд, но не подействует противоядие? Хельмут не очень хотел падать в ад вслед за Остхеном. По крайней мере, сейчас.
Но он уже дал Кассии понять, что доверяет ей, он и правда раскрыл ей важнейший секрет, и теперь отступать поздно. Придётся доверить ей и свою жизнь в том числе. Так что пусть готовит и яд, и противоядие… И если Вильхельм попросит Хельмута выпить редкого южношингстенского вина вместе с ним, тот даже попытается изобразить удовольствие.
Кассия несколько минут колдовала (и в прямом, и в переносном смысле) над своим столиком, выбирая нужные скляночки и выискивая мешочки с засушенными травами. Она предложила Хельмуту зайти попозже, когда всё будет готово, но он всё же решил остаться и понаблюдать за процессом, хотя ничего не смыслил ни в изготовлении зелий, ни в ядах, ни в магии. Ему просто было любопытно. Он сел на лежанку поверх мехового одеяла, а Кассия, выбрав нужные склянки и мешочки, а также подготовив всю необходимую посуду, опустилась прямо на землю. Она распустила волосы, сняла ремень и сапоги, выпростала из-под рубашки три руны на грубом шнурке… И вдруг хитро улыбнулась, посмотрев на Хельмута снизу вверх прищуренными глазами.
— На самом деле я привыкла колдовать полностью обнажённой, — призналась Кассия. — Но раз уж вы решили составить мне компанию…
Он ощутил что-то вроде смущения после этих слов. Представить эту девушку без одежды было несложно, да и ничего против того, чтобы она сейчас разделась, Хельмут не имел. Он бы с радостью понаблюдал за ней в этот момент, но… но не более.
Кассия смешала несколько мелко нарезанных засушенных листков в железной миске, вылила туда флакон какой-то тягучей жидкости серо-зелёного цвета… Глаза её то и дело вспыхивали золотом — видимо, она пробуждала в травах и зельях их магическую силу. Хельмут следил за этим, не отрываясь. Он не смел не признать, что Кассия была прекрасна. И без того привлекательная девушка с большими синими глазами, длинными густыми каштановыми волосами, милыми веснушками и в целом с весьма приятными чертами лица в момент ворожбы стала потрясающе красивой.
Кассия провела ладонью над миской, пошевелив пальцами, потом быстро влила туда немного воды из обычной фляги… жидкость в миске начала будто бы шевелиться, на её поверхности появились пузыри — россыпи мелких и шишки крупных. В глазах ведьмы вновь вспыхнуло золото, и она влила в миску ядовито-розовой блестящей жидкости из крошечной прозрачной склянки, а сверху присыпала какими-то мелкими цветками, напоминающими пастушью сумку. Всё это забурлило, словно водоворот в горной реке, и Хельмуту подумалось, что сейчас магическое варево взорвётся и уничтожит окружающее пространство…
Но ничего не произошло. Кипение успокоилось, улеглось, и поверхность мутной густоватой жидкости стало гладким, словно зеркало, и полностью бесцветным, несмотря на то, что в него было добавлено множество ингредиентов различных оттенков. Запаха тоже от него не исходило. Наверняка и вкуса у яда нет, иначе испортит вино и выдаст себя…
Кассия крошечной ложечкой зачерпнула немного получившегося зелья и вылила в бутылку. Затем ещё и ещё… Вливала она предельно аккуратно, стараясь не пролить ни капли, и Хельмут понимал, чем может быть чревата неосторожность.
Изготовление противоядия тоже не заняло много времени. В целом Хельмуту пришлось ждать около часа, и всё это время он, стараясь сохранять внешнее спокойствие, безумно волновался в душе. Он ещё никогда не видел магию так близко, не ощущал кожей её присутствие… она напоминала волны, лижущие ступни, только чувствовалась не физически, а душой. Каждый раз, когда глаза Кассии вспыхивали золотом, на Хельмута будто накатывала эта незримая, бесплотная волна, а ведь он был обычным человеком, смертным, родившимся без магических способностей… Интересно, что же тогда чувствовала сама Кассия?
Прежде чем отдать Хельмуту вино, она заставила его выпить противоядие.
Он по-прежнему не вполне доверял этому противоядию, но когда ведьма, не поднимаясь с земли, на вытянутых руках протянула ему миску с зельем, стало понятно, что выбора особо-то и нет. Либо он выпьет и получит отравленное вино, которое потом вольёт в Вильхельма, либо откажется и уйдёт ни с чем, думая, как убить его по-другому. Видит Бог, Кассия поступила очень хитро, и за это её следовало уважать.
Зелье оказалось довольно горячим, но вкуса и запаха у него не было совсем.
Поднявшись и отряхнув штаны, Кассия наконец отдала Хельмуту вино. Видно было, что девушка устала: дышала она тяжело, прерывисто, ресницы и губы её дрожали… Кто бы мог подумать, что такая эфемерная, незримая вещь, как магия, отнимает столько сил?
Отдав бутылку, Кассия тяжело опустилась на лежанку и провела ладонями по лбу, убирая с лица растрёпанные волосы. Не хотелось больше как-то её беспокоить, ей пора хорошенько отдохнуть, набраться сил перед завтрашней битвой, может, поспать… Но Хельмут не сделал самого главного, поэтому не ушёл.
— Спасибо вам, ваша светлость, — улыбнулся он. — Я правда благодарен вам, но слова в карман не положишь, сами знаете… Как я могу отблагодарить вас?
— Я подумаю, — глухо и хрипло отозвалась Кассия, не поднимая на Хельмута взгляда. — Скажу вам после битвы, если мы оба её переживём, но… Я всегда рада вас видеть у себя.
