— Я… да ничего, — приврал Хельмут. — Тут уж ничего не поделаешь, надо привыкать.

Генрих недоверчиво покачал головой.

— Если тебя что-то гложет, ты можешь сказать мне, — с лёгкой обидой в голосе произнёс он.

— Спасибо, — улыбнулся Хельмут, поправляя фибулу, скрепляющую плащ на груди. — Думаю, я справлюсь. — Он сглотнул. — Возможно, не будь битва проигранной, мне было бы лучше, потому что это ощущение, когда ты велишь отступать, разворачиваешься и бежишь, и кажется, что сзади тебя преследует настоящая лавина…

— Или как будто сама смерть дышит тебе в спину, — добавил Генрих, не глядя на него.

Хельмут лишь кивнул в ответ. Всё-таки нечего распускать сопли: он ведь воин, совсем взрослый мужчина, поэтому нельзя позволять себе жаловаться и плакаться.

— Но есть и хорошее. В каком-то смысле мне даже стало легче. После… после Агаты, — добавил Хельмут сдавленным голосом — называть имя бывшей невесты было неприятно, будто он глотал что-то горькое. — Я, кажется, понял, что вообще-то ни капли её не любил.

— Я рад, что тебе легче, — кивнул Генрих и на минуту закрыл глаза — воцарилась тишина.

— Что я могу для тебя сделать? — подал голос Хельмут, уже жалея о том, что заговорил о шлюхах. Всё-таки они вели серьёзный разговор. — Может, чем-то помочь?

— Нет, пожалуй, не надо. — Генрих поднял голову и посмотрел на друга с неожиданной теплотой. Сейчас, в полумраке, он будто сливался с заползшей в шатёр тьмой, будучи одетым полностью в чёрное, лишь воротник светло-серой нижней рубашки виднелся из-под дублета. — Только разве что… Завтра мы решим, кто будет следить за сторожевыми башнями, кто поедет в обход фарелльской ставки, а кто останется в Клауде. Так вот, не мог бы ты остаться в Клауде со мной?

— О… конечно… — Хельмут опешил. Он был готов к любому приказу, в том числе и возглавить один из отрядов, но это был даже не приказ — это была дружеская просьба, и он не мог отказать. Не то чтобы эта просьба вызвала в нём чувство облегчения: пребывание в Клауде вовсе не сулит полную безопасность, да и биться с фарелльцами после полного окружения всё равно придётся. — Конечно, я останусь. Хотя я полагал, что отряды на башнях будут иногда меняться…

— Да, будут, — едва заметно улыбнулся Генрих, постукивая пальцем по столу. — Но ты можешь не ездить к башням. Я тебе разрешаю. — Он резко взглянул на Хельмута, и тот невольно отпрянул — тон друга показался ему донельзя странным. — Пусть Вильхельм возьмёт твоих людей, когда придёт их черёд дежурить на башнях. Думаю, он не откажет.

— Только не… — Хельмут вовремя осёкся. Не то чтобы Остхен лишился его доверия после битвы, просто… просто было как-то боязно. — Не стоит. Если потребуется — я выеду.

— Я-то тоже в Клауде без дела сидеть не собираюсь, — сказал Генрих. — Нужно будет объехать окрестности с востока и запада, до границ земель Клауда и, может, чуть дальше. Восточнее там, кажется, идут территории Шелли, их почти не тронули, а западнее — Аллета… Думаю, стоит поездить по ним, вдруг найдём… ну, ты понимаешь. Подарок от нашего неприятеля. Дозорные с башен до тех мест вряд ли доглядят, а ставить больше башен у нас нет ни возможности, ни средств, да и людей не хватит. Не стоит дробить достаточно большие отряды.

Хельмут кивнул. Казалось, что Генрих продумал буквально всё, каждый шаг, каждое движение. И он ещё смеет сомневаться в себе? Впрочем, винить его нечего. Всем им сейчас не хватало опоры, уверенности, твёрдости… даже Хельмуту, который по жизни был в себе уверен, который постоянно отстаивал свою правоту и готов был переспорить даже Господа Бога. Но не сейчас… и не рядом с Генрихом.

Да и зачем спорить с ним, если он, кажется, действительно продумал всё просто идеально? Это не могло не восхищать.

— Конечно, я останусь, раз ты просишь, — улыбнулся Хельмут и зачем-то накрыл его постукивающие по столу пальцы ладонью. Стук тут же утих, а Генрих с некоторым недоумением взглянул сначала на их внезапно соприкоснувшиеся руки, а потом на Хельмута, который так и не убрал с лица тёплую, приободряющую улыбку.

— Спасибо, — только и смог вымолвить Генрих.

Примечания:

Новас — март

Господин Гленн наблюдал за уроком фехтования, сидя на длинной деревянной скамье возле крепостной стены. Несколько минут назад на этом месте лежал кот — Кристина так и не выбрала ему имя, и пока он отзывался только на «кис-кис-кис». Котик оказался шустрым, своенравным; вот и сейчас он при виде господина Гленна вскочил, зашипел и, гордо подняв голову, куда-то убежал. Только одна Кристина могла успокоить его обычным поглаживанием и позволением спать на коленях. Впрочем, он уже однажды случайно оцарапал её — пришлось срочно обрабатывать ранку, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу, но на кота она не злилась: такова, в конце концов, его природа — он всё же хищник, хоть и маленький.

По настоянию капитана Фостера сегодня она дралась с соломенным чучелом: просто била по нему мечом так и эдак, а её учитель одобрял или критиковал удары. Это было неинтересно, а выматывало сильно, и уже через десять минут подобной «драки» Кристина запыхалась, её льняная серая рубашка промокла почти насквозь, а длинная коса растрепалась, и волосы лезли в лицо. С герцогом Вэйдом было куда интереснее и веселее, но герцог Вэйд уехал на войну, его дочь отправилась домой, а больше учиться ей не у кого. Капитан Фостер не решался пока выходить против неё даже в учебном бою: несмотря на хромоту, он был человеком высоким, крупным и сильным и попросту боялся случайно навредить Кристине. Впрочем, она сама этого не боялась, ведь герцог Вэйд всегда ей говорил, что она может быть невероятно ловкой и изворотливой во время сражения, а Берта ещё и про изящество добавила…

Но сейчас она сражалась с соломенным чучелом под строгим надзором капитана Фостера и господина Гленна.

Удар сверху, удар снизу, колющий удар (в этом было единственное преимущество драки с чучелом: во время учебного боя на живом человеке колющие удары не отработаешь), рубящий удар… Пригнулась, будто чучело могло атаковать её в ответ, удар снизу, рубящий удар сверху, колющий удар прямо в центр… Ноги уже чуть тряслись от усталости, а одеревеневшие пальцы совсем не чувствовали рукояти меча. Голова кружилась, противные волосы лезли в глаза и нос, а убрать их пока не было никакой возможности. Удар, удар, наклон, удар…

— Ну всё, — наконец-то произнёс капитан Фостер с улыбкой, кладя руку Кристине на плечо, и она едва не рассмеялась от радости облегчения. — Отдохните минут пять, и продолжим.

— Миледи, я надеюсь, не забыла, что к ней сегодня придёт просительница из города? — вдруг подал голос доселе молчавший господин Гленн. Он встал и, опираясь на стучащую по брусчатке трость, приблизился к Кристине.

— До этого ведь ещё есть время, — возразил капитан Фостер, не успела она и звука издать. — Просители обычно приходят после обеда, а ещё не пробило одиннадцати.

— Да, но миледи надо подготовиться… Она не должна при разговоре со своей поданной выглядеть хуже, чем уличная попрошайка, — ухмыльнулся господин Гленн. — Простите, ваша милость, ни в коем случае не хотел вас обидеть, но вам и правда стоит привести себя в порядок перед тем, как принимать просителей.

Кристине не хотелось больше драться с чучелом, но и рано заканчивать тренировку тоже почему-то не хотелось. Да, она устала, но бывало, что она уставала сильнее, зато после как-то приятно болели мышцы и хотелось просто лежать и не шевелиться… Сейчас такого странного чувства она не испытывала. Поэтому, пожалуй, следовало продолжить — после отдыха, конечно. Пока можно посидеть немного, выпить воды, кота погладить… Косу переплести, будь она неладна!

— Не думаю, что это займёт много времени, — не сдавался капитан Фостер, вертя в пальцах тренировочный меч. — А ещё полчаса тренировки ей точно не повредит.

— За полчаса она успеет переодеться и принять ванну по меньшей мере! — чуть повысил голос господин Гленн, его пальцы сжали белое навершие чёрной трости. — Без этой лишней тренировки у неё будет больше свободного времени, которое она сможет потратить на себя, а не на просителей.