— Михаил Николаевич, с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете?

Меня натурально мутило. Надежда на то, что голова проветрится после выхода на воздух, быстро угасала. Лучше не становилось.

— Кажется, я отвык от коллекционных шампанских вин, — сказал я, продолжая держаться за парапет. — Не заметил, какого года был бутылка…

— Восемьдесят второго. Отличный был урожай. Пойдемте, ваше сиятельство. Думаю, вам лучше присесть. Вы ведь так и не притронулись к закускам…

Кушнарев осторожно взял меня за плечи и, придерживая, вывел с балкона. За нашими спинами в глубокой осенней ночи полыхал неоном и фонарями центр Петрополя.

Проводив меня внутрь люкса, хозяин отеля подвел меня к кушетке в римском стиле.

— Присаживайтесь, ваше сиятельство. Может, воды? Или позвать врача?

— Нет, я в порядке. Но от стакана воды не откажусь.

Пока Кушнарев возился с графином, я откинулся на спинку кушетки и медленно сполз набок. Хрень какая-то. Неужели отрава? Но мы оба пили это вино, а «Авторитет» был в полном порядке.

Что за…

Я с трудом держал глаза открытыми. Веки словно стали свинцовыми и неумолимо опускались, все тело расслабилось в сладкой сонной неге. Не похоже на отравление, если честно — слишком уж приятные ощущения. Может все-таки паранойя и я просто перебрал?

Кушнарев подошел ко мне и встал напротив, держа в руках стакан воды. Он улыбался.

— Сморило наконец-таки, — вздохнул он. — Вот уж действительно крепкие организмы у одаренных.

Меня охватила паника, но было слишком поздно — тело и мозг сдались.

— Что вы… Зачем…

— Спите, Михаил Николаевич. Все будет в порядке и вам никто и ничто не будет угрожать, — вкрадчивый голос Кушнарева с каждой секундой казался все более далеким. — Вы проспите около двух суток — как раз к самому финалу. Надеюсь, вы понимаете, что такой человек, как я, не мог не подстраховаться. Вне зависимости от того, чем закончится противостояние, я должен получить свое. И для этого я должен вас уберечь.

Значит, Кушнарев и правда решил сделать меня гарантом собственного успеха.

— С… сволочь… — выдохнул я.

— В какой-то степени. Но я прагматик, Михаил Николаевич, — Кушнарев склонился надо мной и аккуратно уложил мою свесившуюся на пол руку. — Вы мне нужны, а я нужен вам. Не только вашим соратникам, но и вам лично. Ведь я обеспечиваю вашу маленькую армию ресурсами, я помогу вам совершить возмездие. Да что говорить, я помогу вернуть город государю!

Роскошный люкс плыл у меня перед глазами. Прямые линии становились кривыми, мебель превращалась в пятна, как на полотках художников-абстракционистов. Я больше не мог сфокусироваться на лице Кушнарева, да и расслышать его получалось с трудом.

— Но лично для вас я готов сделать больше, — шепнул он не на ухо. — Я могу отстроить заново ваше родовое гнездо, и превратить Ириновку в настоящий дворец, в место паломничества всей петропольской знати. В моей власти наладить ваш бизнес или даже создать для вас новый, чтобы впредь вы не так зависели от аристократии и могли рассчитывать лишь на себя. Я хороший друг, Михаил Николаевич. И вскоре вы в этом убедитесь.

— П… пош…

Но договорить я уже не мог. Губы перестали слушаться, так что даже послать его у меня не вышло. Глаза закрылись, тело охватила расслабляющая нега.

И уже сквозь сон я едва расслышал гудки соединения телефона, а затем короткую команду.

— Да, подтверждаю. Приступайте.

Это беспамятство было каким-то странным. Похоже на сонный паралич — тревожные то ли сны, то ли галлюцинации. Невнятные голоса, расплывчатые образы. То ли снотворное в сочетании с шампанским так подействовало, то ли это была какая-то хитрая отрава.

В какие-то моменты я вроде бы просыпался, но не мог двигаться, говорить и даже открыть глаза. Это длилось несколько секунд или минут, а затем я снова погружался в сон — но лишь для того, чтобы вновь вынырнуть и испытать этот ужас беспомощности.

Да и снилась мне какая-то абсурдная чертовщина. Знакомые лица разговаривали голосами других людей, а город, в котором я оказался во сне, был мешаниной из всех мест, где мне до этого случилось побывать. На Невском проспекте стоял Русский дом из Букурешта, а вместо Казанского собора высился купол константинопольской Святой Софии.

Я снова куда-то бежал с Иркой — почему-то говорившей голосом Ани Грасс. Мы спешили, старались куда-то успеть и сделать что-то очень важное, но сколько бы ни бежали, ближе к цели не становились. В голове кричала Матильда — сыпля благим матом, торопила нас. Мы сбивались с ног, но опаздывали.

Тревога, сплошная тревога и беспокойство, но я даже не мог проснуться.

Сколько это длилось, я не понимал. Иногда, когда я выныривал, мне казалось, что кто-то шагал по комнате, я даже слышал треск дров в камине. Никакой боли я не чувствовал, но невозможность контролировать собственное тело пугала и злила.

Наконец воздух вокруг меня словно изменился. Я в очередной раз вырвался из сна и вздохнул глубже. Пахло иначе. Кожа, какой-то ароматизатор, бензин, гарь…

Я был в машине?

— Там не проедем, — донесся незнакомый мужской голос и откашлялся. — Давай в объезд через Урожайный. Ну на кой черт они так рано начали?

Издалека доносился шум. Вероятно, на самом деле это был настоящий грохот, и он должен был оглушать, но я слышал его словно из-за толстой стены. Шумоизоляция в салоне?

— Урожайный перекрыт, — ответил другой мужчина. — Там будут взрывать. Сейчас вырулю через дворы. Может Михалыч на месте — откроет.

Нет, это вроде был не сон. Я попытался открыть глаза и, не веря своему счастью, уставился в потолок.

Действительно, меня куда-то везли в автомобиле. Я лежал на заднем сидении просторного внедорожника и первым делом увидел светлую обивку. А затем мой взгляд переместился в окно…

Твою мать.

Кушнарев и правда это сделал! Господи, да сколько же я был в отключке? Сутки? Больше?

Мы ехали по окраине Апрашки — я узнал эти места. Еще вполне приличные, открытые для всех горожан. Здесь каждое утро возникал стихийный рынок, на котором жители пригородов торговали собственными продуктами — яйца, овощи, молочное, всякие безделушки. Это местечко даже кое-как облагородили, сколотив деревянные ряды палаток.

Но сейчас его было не узнать.

Мир вокруг нас, казалось, встречал Апокалипсис. Солнце только закатилось, но в этом месте было темно от дыма. Деревянные палатки полыхали, какие-то вооруженные люди неслись по узким проездам, выкрикивая какие-то девизы и распевая боевые песни. Кто-то стрелял в воздух. В соседнем переулке явно что-то взорвалось — я увидел столб жирного черного дыма.

В уцелевших стеклах высоких зданий отражались огни «люстр» пожарных и полицейских автомобилей, но они не могли проехать на территорию квартала — судя по всему, некоторые подъезды завалили баррикадами. Всюду царил хаос.

Король уничтожал собственное королевство и делал это с помпой.

— Давай быстрее, — торопил мужчина, сидевший на переднем пассажирском. — Если застрянем здесь, башку открутят. Свои же.

— Я что их давить должен? — раздраженно бросил водитель и объехал группу мрачных молодых людей, вооруженных дубинками. Один из банды шутливо взял под козырек, увидев нашу машину.

Я попытался пошевелиться. С трудом сжал и разжал затекшие пальцы. Мышцы ломило так, словно все время, что я был в беспамятстве, меня били, причем ногами.

Соберись, Миха. Давай, пора.

Судя по всему, меня перевозили по приказу Кушнарева. «Авторитет» хотел спрятать свой ценный актив. Только, видимо, я проснулся чуть раньше ожидаемого. К моему счастью.

— Куда едем, господа? — я с широкой улыбкой влез между сидениями и обнял оба подголовника. Мои сопровождающие успели лишь вздрогнуть, когда возле шеи каждого из них возникли «Косы». К черту конспирацию и артефакты слежения. Теперь, когда все началось, прятаться уже бессмысленно.