— И чего бы не напасть на улус, — лениво, закинув ногу наверх, словно сидел на мягких подушках, а не на спине лошади, спросил Тамгир.

— От того, что Великий не за женщинами и добычей пришел, — хмуро отозвался Хар Сум. — Нет причин пугать их всех раньше времени. Снесем голову Куручу, раскидаем его нойонов, напомнив, кто степь в своих руках держит, там и можно будет вокруг улуса немного покружить, женщин попугать, да пару мальчишек на обучение забрать.

— Не знаешь, кого Великий оставит здесь ханом? — тихо спросил у побратима, но тот только покачал головой.

— Есть мысли, но точно ничего не знаю. Нойон должен быть силен и достаточно верен, чтобы Великий мог ему доверить улус. Многи захотят стать ханом, но не все понимают, что чем выше ты сидишь, тем проще насадить твою голову на бунчук.

— И не знаю даже, откуда в тебе столько печали и мрачности, брат, — фыркнул Тамгир. — Словно злые духи в тот раз все же вырвали часть твоего сердца. Помнишь, когда мы выручали зеленоглазую зазнобу нашего…

— Чш! — резко оборвал я рыжего, чувствуя, что тот болтает лишнее. Побратим словно забыл, что вокруг нас стоит вся Орда, и в ней хватает людей, который готовы за эти сведения перерезать горло не только нам, но и половине улуса. — Нашел о чем разговор заводить. Хар Сум с детства особым весельем не отличается, словно сам не знаешь. Лучше гляньте, что там над холмом. Никак, Куруча людей своих ведет под завесой.

Как в подтверждение моих слов, над ордой разнесся звук гонга. Пока не высокий, но хорошо слышный, чтобы его можно было проигнорировать. Тронув пятками бока коня, я направился в ту сторону. Где под тенью бунчуков, треплемых ветром, ждал Властелин степей. Пришло время потрудиться.

Вода, черная, какая-то густая, словно кровь поднялась над рекой, создавая огромную стену. Разделяя войско Чоно и людей Кучура, вода не давала рассмотреть, что же там, на другом берегу, но илбэчины, оберегающие вражеское войско, кажется, были весьма сильны.

— Пф, какой старый фокус, — фыркнул совсем молодой колдун из войска Великого хана. Позволив своему коню выступить на полкорпуса вперед, степняк вытянул обе руки, резко толкнув ладони вперед. Водяная стена, что еще мгновение назад стояла неподвижно, дрогнула и рассыпалась, с грохотом опав вниз. Но на этом все не закончилось. Сила нашего степняка была такой, что часть капель вдруг затвердела, и понеслась в сторону вражеского войска. За несколько шагов до первых всадников, пыль степей взметнулась, поймав водяные стрелы, но судя по звукам, несколько из них все же сумели достичь цели.

— Твой фокус тоже не самый новый, — не смог не поддеть я. Нас было всего четверо, илбэчинов в войске Великого, и мы не часто общались, стараясь держаться друг от друга подальше, чтобы не нарушать равновесие, но в такие минуты достаточно хорошо понимали друг друга, действуя все вместе.

— А я и не говорил, что старые фокусы плохи, — пожал плечами Сунгуур, потирая пальцы. Нашей задачей пока было отражать атаки воинов Кучура, а не нападать, так что можно было себе позволить и шутки и разговоры. Пока не явится Мэлхий, с приказом от хана, нападать.

— Да, это верно, — отозвался самый старый из илбэчинов Чоно. Его длинные белые волосы, заплетенные в косу, и увешанные небольшими вороньими косточками, для меня с самого раннего детства были каким-то символом той силы, которую нам даровало небо. Иногда в голове появлялась мысль, что я непременно, если сумею дожить до таких лет, буду заплетать седые волосы в косу, и слушать, как ветер звенит костьми в волосах. А старик продолжал, с прищуром следя за другим берегом своими белесыми глазами. — Старые фокусы хороши, но стоит их все же разбавлять новыми шутками. В степи, то, что не движется — умирает. Или скала.

Я только фыркнул, запоминая фразу. Да, быть скалой иногда удобно, но все же, иметь возможность двигаться вперед — это то, что нужно степняку.

Кучур предпринял ее одну попытку, но его илбэчины явно не имели столько опыта, чтобы противостоят нам четверым, так что поднявшаяся волна песка была просто сбита точным движением. Не просто так мы остановились у реки.

Солнце медленно перевалило за центр небесного купола, когда явился Мэлхий, склонив голову, слуга хана, вытянув из под одежды, продемонстрировал тамгу, подтверждая устный приказ.

— Великий сказал, чтобы славные илбэчины больше не сдерживали свои силы. Пришел час.

— Хан желает чего-то конкретного? — тряхнув головой так, что кости в волосах застучали одна о другую, уточнил старший из нас.

— Великий желает победы. И чем скорее, тем лучше, — сдержано улыбнулся раб, занимающий место, куда более высокое, чем любой из темников, и с гордостью носящий свой ошейник.

Мы молча кивнули, жестом предлагая Мэлхию убраться подальше, освободив нам место. Мы, находясь чуть в стороне от основного войска, на небольшом возвышении, оставались в безопасности, не часто принимая участие в ближнем бою.

— Тогда стоит начинать, раз Властелин степей приказывает, — усмехнулся Сунгуур, разминая пальцы. — Позволите мне? Эргет, поможешь?

Я коротко кивнул, зная, чего от меня ждет степняк.

Когда над рекой поднялось множество капель, войско Куруча взволновалось. Перед людьми появился тонкий, едва видимый щит, который должен была удержать стрелы, выпущенные в прошлый раз. Только у нас в рукавах было еще довольно фокусов, чтобы повторяться.

Раскрыв ладонь, чувствуя, как вибрирует, нагреваясь воздух, я старался сдержаться, чтобы не выпустить грозу там, где она не нужна. Илбэчины, что стояли рядом, судорожно, коротко вздохнули, чувствуя жар, окутывающий все вокруг. Сжимая пальцы, я видел, как капли, поднятые Сунгууром, рассыпаются, становясь все более мелкими, создавая над озером мутную, непроглядную мглу тумана. Выпустив тонкую, долгую струю воздуха, я наблюдал за тем, как туман, накатываясь валами, укрывает вражеское войско.

Лучники хана, зная, что делать и к чему быть готовыми, уже стояли у самой кромки воды, готовясь к залпу.

Тихо тренькнули тетивы, и стрелы, издавая мерное шуршание, взметнулись вверх. Почти сразу, конные воины хана рванули вброд, по упругой, вязкой поверхности воды, что держали два других илбэчина.

Орда пришла.

Дни и тянулись, и летели. Долгое, томительно жаркое утро которое, казалось, растягивалось до бесконечности, вдруг оборачивалось прохладной, полной звуков, ночью.

К концу шла третья луна моей жизни в улусе. Хатагтай Галуу звала меня «бага охин», младшая дочь, а женщины хвалил за старание, отмечая, что если у меня и не все выходит, то это временно.

Отставив в сторону шитье, которое сейчас занимало большую часть времени, я пошла за Ду Чимэ, чей наряд мелькнул между юртами весьма характерным узором. Девушки не было половину дня, так что я даже не знала, чем она занималась. Сейчас степнячка кралась позади шатров, стараясь слиться с вечерними тенями, что-то пряча за спиной.

— И что это ты делаешь? — шагнув ближе, когда девушка замерла у юрта метери, довольно громко шепнула я.

Ду Чимэ подскочила, едва не выронив свою ношу. Круглый предмет подлетел вверх, и только в последний момент был подхвачен девушкой. Обернувшись, с распахнутыми глазами, степнячка смотрела на меня, но, кажется, не сразу узнала.

— Ты напугала меня! — тихо прошипела Ду Чимэ, оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог следить за ней. Странный шар, размером с голову сыра девушка осторожно прикрыла широким рукавом халата, словно ничего и не было.

— А что ты так крадешься, словно козу украла? — фыркнула я, осторожно ухватив степнячку под локоть. Стараясь не хихикать в голос, я потянула Ду Чимэ к нашему юрту, намереваясь выяснить, что на само деле происходит.

— И вовсе я не крала! — возмущенно, но очень тихо отозвалась она, при этом еще раз проверив, не слушает ли кто наш разговор. — И куда ты меня тянешь? Мне совсем не туда.