Электра споткнулась.

— Что?

— Думаешь, она как лифт работает? Грузовой или пассажирский?

Хороший вопрос. Действительно, можно ли так вот взять и пройти по «коридору перехода», ногами. Да еще в таком количестве… Биологические объекты он пропускает, это точно. Судя по тому, что наговорил Люцию Симон Тарквиний, они ведь не только энергию перебрасывали, но и людей посылали. В обе стороны. Таким образом и Ллир тут оказался.

— Ну, допустим. Допустим даже, — Антоний протянул это с величайшим сомнением, — это какой-то действительно стабильный в бытовом человеческом смысле коридор и им можно воспользоваться вот так, вдруг, а не в ходе заранее подготовленного эксперимента.

— Нет, ты прав — мы должны предусмотреть и плохие варианты.

— В плохом случае Фульку придется удерживать объект, принуждая сотрудников подготовить этот самый эксперимент, причем в очень ограниченном временном интервале. Как думаешь, сколько времени отсутствие связи может оставаться незамеченным? А в совсем плохом — никакая когорта просто не пролезет.

Электра встала, заходила туда-сюда. Когда она потребовала пропустить Люция внутрь, Тарквиний прикрылся сестрой. Тарквиний прикрылся сестрой… Не сказал, что все это технически невозможно, а ведь так бы ему проще было — отговориться, не множа сущности.

Антоний не дождался ответа и продолжил.

— Представим, что эта часть прошла гладко: связь подавлена, охрана нейтрализована, сотрудники заперты, вся компания прошла внутрь — куда бы это ни значило. Что потом?

— Потом Ллир организует, а Фульк проконтролирует доставку капсулы к месту лечения и обратно. Тут мне придется полностью положиться на слово инопланетника и здравомыслие и преданность центуриона.

— Ты сознаешь, что отправляешь адмирала в эпицентр неизвестного бедствия?

— Антоний, — взмолилась Электра, — ты говоришь как мои совесть и страх вместе взятые!

— А если местное население решит не лечить его, а сжечь в ивовой бабе? В назидание остальному человечеству.

— Вот спасибо! — Она длинно выдохнула, остановилась и, поколебавшись, снова налила Антонию и себе. — Прости за вспышку, все, что ты говоришь, по делу.

— Если ты считаешь, что этот риск приемлемый…

— Я считаю, что выбор невелик, ни Ллиру, ни Гаю Тарквинию нас любить особо не за что, а нам не за что им верить. У каждого есть повод к вражде, каждый может солгать. Но Ллир хотя бы предлагает мне выход! Так что или мы верим, что адмирал потерян, или в ситуации, когда терять нечего, делаем неожиданную ставку — и можем отыграть фигуру. И не придется воевать без ферзя. Что скажешь?

— Скажу, что даже при полном успехе операции боеспособного адмирала мы получим неизвестно когда. Откуда я знаю, в каком состоянии он вернется, если вернется.

— Уж наверное в лучшем, чем сейчас. За то время, что он будет отсутствовать, я как-нибудь заглажу маленькую неловкость с Тарквиниями, которую мы намерены совершить. А настаивать на закрытии коридора и свертывании всего проекта будем, когда Люций встанет наконец на свою чертову палубу.

Если палуба эта не будет уже болтаться где-нибудь в секторе Козерога, конечно. Как же все-таки странно, что на флагманах не ставят конвертодромы. Наверняка есть понятная причина, но все же.

— Что ж, выпьем за успех, сестрица.

— Выпьем.

Антоний поднял бокал, беспечно подмигнул ей. Как будто и не было только что неловкого объяснения.

— Ладно. Это все придется оставить до вечера. Непросто будет вырвать капсулу из когтей Анаклета, дождусь, пока его дежурство кончится. А остальным скажу, что перевожу пациента в медблок в адмиральском отсеке. — Она встала, чувствуя прилив сил, принятое решение бодрило, требовало деятельности. — Пойду пока отнесу Малаку его кристалл с чтением. Надеюсь, он к себе умчался! Совсем еще мальчишка, а?

Антоний тоже поднялся со своего стула, белозубо улыбаясь. Вот же счастливый характер у человека.

— Боги, я понимаю, что нас ждут адские времена, но я чувствую такое же захватывающее волнение, как в юности, когда охотился на огнедышащих змеев на Агоне. Готов за тебя где-нибудь героически погибнуть!

— Не смей разбазаривать мои кадры.

— Слушаюсь, домина Электра.

Электра еще повертела в руках кристалл, потом подхватила тарелку с пирожным и направилась к воспитаннику: в своем праведном возмущении он сбежал, не дождавшись десерта. Антоний перед завтраком ловко добыл из синтезатора целое блюдо эклеров, но его так никто и не тронул.

Где-то далеко с мягким щелчком сомкнулись большие входные двери. Антоний ушел. Стало совсем тихо, только в пустынном холле равномерно шуршал робот-уборщик, до блеска натирая наборный мраморный пол с изображением головы горгоны в круглом медальоне. Взгляд ее был испуганным и отстраненным, как у слепой, а волосы-змеи таращились внимательно и зло, разевали зубастые пасти.

Дверь в каюту Малака была полуоткрыта, но самого мальчика видно не было. Наверное, в тире или спортзале, юность требует хоть какой-то физической активности. Пошел развеяться после ужасного известия о дистанционном обучении и обязательных экзаменах.

Электра улыбнулась и поставила тарелку на столик, а кристалл положила рядом с грозным и пламенным пророком Сеидом. Пусть охраняет римскую премудрость, пока его создатель и хозяин где-то бродит. А она вернется на маленькую кухню — наконец-то в этих просторных музейных покоях появилось какое-то пространство, обжитое лично ею — и еще раз просчитает все ходы предстоящего дела.

Маленький робот, которого Малак приспособил для своих игр, сейчас ползал на свободе и упорно сужал круги вокруг какого-то ведомого лишь ему беспорядка. То ли пуговица, то ли пряжка — Электра поленилась посмотреть внимательнее и вышла.

***

На выходе из адмиральского отсека теперь постоянно дежурила охрана, чтобы сопровождать ее повсюду — два плечистых легионера из Золотой когорты, Квинт настоял. Электра мельком подумала, как легко ко всему этому привыкнуть. Так же, как к выступлениям перед толпой. Как скоро ее частная жизнь сожмется до маленького клочочка, а все остальное будет отдано бездушному демосу?

Какой же безумный план она придумала. Да это и не план вовсе. Можно сколько угодно внушать окружающим, что она всего лишь должна вернуть Риму адмирала, но на самом деле это просто последний зыбкий шанс спасти Люция.

Умирающая и воскресающая лилии стояли у нее перед глазами, словно нарисованные на сетчатке.

«Фульк. Поднимайте своих людей, сейчас полетите на Землю. Я переслала вам файл с заданием и всеми разрешениями».

«Слушаюсь, домина».

Забрать криокапсулу из медотсека оказалось несложно. Электра кивнула офицерам в импровизированном карауле, с охраной вошла внутрь, включила гравигенератор. Завтра придется объясняться с Анаклетом, но сейчас он спал, а всю телеметрию легко вырубить адмиральским доступом. Даже удивительно, сколько она может с помощью этого кольца — не должно такого быть, не должно.

«Вот, мой милый, ты и помогаешь похитить сам себя».

Какой-то дурной сон.

Как повезло, что в госпитале предусмотрены медицинские лифты. Делалось нехорошо при мысли о том, как пришлось бы идти рядом с капсулой по главному коридору, обжигаясь о взгляды команды — а они, даром что ночь, передавали бы друг другу по чипам, что происходит, уж попросыпались бы, а дальше все это превратилось бы в молчаливое погребальное шествие. Они же обожают своего адмирала, безрассудно и совершенно некритично, а я краду его под покровом ночи, чтобы отвезти к каким-то воображаемым священным дубам. Юнона и Юпитер, пусть это все-таки будет кошмарный сон…

Ллира привели на адмиральскую причальную палубу под конвоем. Он спокойно шагал в своей светлой, похожей на больничную робе и не выглядел ни встревоженным, ни обеспокоенным. Острый профиль, белые до прозрачности пряди, полная отрешенность. Как будто так и надо: причал на космическом корабле, снаружи за прозрачной стеной — темная обтекаемая громада десантного бота, который даже внутрь не завели, а пристыковали через мягкий шлюз. Сам причал был занят личным шаттлом Люция, бело-золотым, сверкающим, бесконечно красивым, как любая вещь в его космических владениях.