Пока индивид 4Е сухо декламировала свой монолог, на её лице не дрогнул ни один мускул, а глаза как были безразличны, так и остались таковыми. Марк Айзен хорошо знал Регламент, знал правила игры, поэтому его ответ был готов ещё в середине её небольшого выступления.

– Разумеется, индивид 4Е, благодарим вас за беспристрастную оценку и за ваше служение порядку и Обществу. Вы совершенно правы. В признание вашей правоты мы уже четырнадцать секунд назад подали через нейроинтерфейс прошение в Управление безопасности о направлении нас на курсы повышения квалификации, – резюмировал Марк, немного опустив голову в знак смирения. При этом ни один лишний мускул на его лице не пошевелился, ни один нерв не напрягся и голос не дрогнул, поэтому заподозрить его в сарказме или издёвке не было повода.

Отношение к учителям кардинально изменилось за последние сто лет: раньше они были проводниками света, идей и знаний. Учитель считался путеводной звездой, примером для подражания и другом для учеников не только в школе, но и в повседневной жизни. Сейчас же учителя – одна из низших каст Общества. В мире порядка учитель – это переменная, которая может быть заменена на другую такую же без лишних слов, а в худшем случае его могут очень быстро, по одному лишь слову, переквалифицировать в сотрудника отдела очистки местности Управления экологической безопасности. Поэтому когда индивиды заканчивали учёбу в заведениях второй возрастной группы, они втайне надеялись, что результаты их психофизических, интеллектуальных и эмоциональных тестов не дадут повода распределить их в самое ужасное место – школу с префиксом А1.Ш3 – учебное заведение, где продолжали свой трудный путь индивиды, которые в скором времени становились учителями.

Марк Айзен ещё раз обвёл взглядом лица двадцати пяти индивидов в классе, среди этих двадцати пяти пар глаз не оказалось ни одного взгляда, выражавшего сочувствие или поддержку. Все они были холодны и беспристрастны, а полуулыбки на лицах всех участников образовательного процесса добавляли этой и так безрадостной картине нотку сюрреализма.

«Что ж, такова моя роль в этом Обществе, выбирать не приходится: если я не хочу работать сортировщиком на заводе по переработке бытового мусора или трубочистом в городском центральном крематории, то мне придётся терпеть это до конца своих дней», – подумал Марк.

Размышления его прервал сигнал об окончании урока. Все интерактивные панели-стены в кабинете одновременно вспыхнули, и искусственный холодный голос объявил об окончании учебного занятия, после чего автоматически включился агитационный ролик об Обществе и порядке. Индивиды не спеша поднялись со своих мест и вяло потянулись из учебной комнаты, не говоря ни слова, словно тени проплывая мимо Марка.

Марк уже не смотрел на них, как не обращал внимания и на ролик, через нейроинтерфейс он активировал противоположную от входной двери интерактивную панель, переведя её в режим прозрачной стены, и подошёл к ней. За стеклянной стеной шёл дождь, он явно усилился с утра и теперь представлял настоящую угрозу для тех, кому нужно было пешком добираться до дома. А Марк был как раз из их числа, благо жил он в двадцати минутах ходьбы от учебного заведения.

«Распределивший меня в эту школу искусственный интеллект не забыл позаботиться и о моём жилье», – внутренне ухмыляясь, подумал Марк.

За прозрачной стеной был виден двор школы – выполненный по последнему слову техники ландшафтный дизайн из каскада фонтанов, ровных рядов клумб и только недавно высаженных акаций, такой опрятный и симпатичный в хорошую погоду, сейчас представлял собой довольно жалкое зрелище. Распустившиеся на акациях цветы были сильно побиты и примяты ливнем, с клумб прямо на тротуар, по которому индивиды спешили по домам, текла грязная вода ржавого цвета, а фонтаны, выключенные автоматикой из-за дождя, выглядели словно остовы кораблей, радиомачты которых безжизненно торчат над водой, скрывающей проеденный ржавчиной корпус судна.

Марк едва слышно вздохнул.

Разве это нормально? Разве справедливо, что он, получивший высший интеллектуальный балл А1, был распределён в учебное заведение с префиксом «Ш»? Распределён системой, правильно определившей его призвание, но принуждён тем же искусственным интеллектом работать в этом месте и в эту эпоху, когда ниже учителей на социальной лестнице стоят разве что смиренные. Хотя, сказать по правде, эта работа всяко лучше, чем изгонять крыс и насекомых из грязных и мокрых подвалов или работать в учебных заведениях с префиксом «С», школах для смиренных. Про них ходили разные разговоры. Говорят, что раньше смиренных были сотни тысяч и миллионы, но затем индивиды поняли, что порядок и Общество – это безальтернативное добро и полная безопасность, и смиренных стало значительно меньше. Теперь в сети новости о смиренных – большая редкость, может быть, на весь большой город полсотни-сотня случаев в календарный год. «И каждый раз дрожь пробирает, когда думаешь, что вот был ты индивидом, жил себе, работал, мыслил и существовал, испытывал радость от жизни, а потом раз – и всё обрывается», – размышлял учитель.

Проходя через смирение, индивиды теряли все эмоции, все чувства – в назидание другим, чтобы все понимали, как Общество заботится о своих членах, как порядок господствует над хаосом как в делах, так и в мыслях.

«А каково это – быть учителем в учебных заведениях для смиренных? Даже представить неприятно. – Марк поёжился и взглянул ещё раз на потоки воды, резво бегущие по тротуару. – Не приведут к добру эти мысли. В любом случае всё решает Оракул, – напомнил себе он.

Слишком много будешь думать – попадёшь в отдел смирения, и отнюдь не работать. Вон вода – течёт себе и течёт, а возьми да положи в поток воды камень, да покрупнее. Что будет? Вода скопится и камень тот обойдёт, а потом с течением времени так и вовсе его сточит, и не останется от него ничего, а все остатки поток унесёт в неизвестном направлении. Так неужели стоит быть таким камнем, коли поток времени – это не ручеёк, но мощная, полноводная река, которую способна перегородить разве что плотина, да и то лишь частично. И думать об этом не стоит…»

С этими мыслями Марк Айзен оставил опустевшую классную комнату и вышел под струи дождя, который сразу же стёр из его головы тот назойливый внутренний голос, что задавал неудобные вопросы и искал нежеланные ответы, словно пыль, которую ливень смывает с дороги и несёт в неведомую даль.

– Хранитель Итан, позвольте к вам обратиться? – тихий, но настойчивый голос R-0 вывел Итана из равновесия, в котором тот пребывал. Он нехотя перенёс свой сразу ставший тяжёлым и раздражённым взгляд на индивида.

– Что ещё? – Тон голоса Итана не сулил ничего хорошего.

– Есть небезынтересное дело, хранитель, – ничуть не смутившись, продолжил R-0. – Индивид женского пола, вторая возрастная группа, анализ данных, полученных из «Eye», показывает существенные интеллектуальные отклонения от нормы в восемь баллов по шкале Векслера в её вербальном сегменте и в двенадцать в невербальном сегменте. Последнее регулярное тестирование на эмоциональную лояльность пройдено на семь баллов, что превышает норму для второй возрастной группы на четыре балла, первичная оценка психологического состояния показывает наличие элементов девиантного поведения на достаточно коротком промежутке времени в данном периоде. Согласно данным Управления статистики, индивид обучается в учебном заведении № А2.Е3.2.1241, – завершил краткий доклад R-0.

Итан внимательно посмотрел на R-0. Вся его раздражённость быстро прошла. Он был сосредоточен и готов к действиям, так как очень хорошо умел контролировать свои эмоции.

– Немедленно направьте файл данного индивида мне. – Итан на мгновение замолчал, как будто что-то вспоминая, и потом буркнул: – Хорошо, принято, продолжайте работу!

«Этот R-0 действительно знает своё дело», – мелькнула мысль в голове Итана. Полный отчёт уже был размещён в его виртуальном пространстве, а личное дело было открыто на интерактивном экране перед ним.