Марк усилием воли отвёл взгляд от леденящих кровь кадров на интерактивных панелях и перевёл его на класс, но, встретив несколько пар совершенно безразличных холодных глаз, поспешил опустить голову.

– Однако шестьдесят лет назад Общество нашло решение всех проблем разом. – Марк сделал небольшую паузу и вывел на интерактивные панели сменяющие друг друга диаграммы, демонстрирующие статистику преступлений в Обществе за последние шестьдесят лет. – Решение оказалось на поверхности. Все проблемы были от тьмы неведения в головах индивидов, от невежества и варварских порядков старого мира.

Но в тот самый момент, когда цивилизация оказалась на краю гибели, Великий Оракул принёс свет в тот мир, раздираемый противоречиями, как Прометей, спустившись с Олимпа, передал в дар людям огонь, согласно античной истории. – Марк остановился на мгновение, чтобы перевести дух. – «Eye» позволил индивидам в максимально сжатые сроки пройти весь путь к живительному свету. Позволил познать разницу между порядком и хаосом, открыл нам глаза на добро и зло, на правду и ложь и создал фундамент для идеального Общества, свободного от предрассудков и стереотипного мышления, от неконтролируемой ненависти и злобы, от корысти и алчности, от жестокости, блуда и всех остальных пороков старой цивилизации. Того Общества, в котором живём все мы сейчас, – Марк вдохновенно завершил свой рассказ, а на всех интерактивных панелях разом загорелись восьмилучевые звёзды, символы порядка. Глаза большинства индивидов в классе остались безучастными. Его «Eye» услужливо подсказал, что индивид 2Б желает задать вопрос.

– Мы слушаем ваш вопрос, индивид 2Б, – обратился Марк, не отрывая взгляда от виртуального дисплея перед собой, к индивиду, пожелавшему через нейроинтерфейс поучаствовать в уроке.

– Меня зовут Анна Рауш, и впредь прошу вас обращаться ко мне только так, учитель, – негромко, но отчётливо проговорила девушка.

Марк изумлённо поднял взгляд на место «2Б», откуда донёсся этот тихий женский голос, и пристально всмотрелся в лицо нарушительницы спокойствия. Девушка улыбалась одними уголками рта, а в глазах цвета весеннего неба, которые искрились и переливались, словно голубые жемчужины в лучах солнца, читалась явная, но незлобная насмешка. Прошло ещё мгновение, и она, будто бы призывая Марка к более активным действиям, вдобавок приподняла тонкую бровь в знак удивления.

– Мы вас поняли, индив… ээ… эм… Как вы сказали, простите? – переспросил учитель неуверенно.

– Анна Рауш, – спокойно повторила девушка, в её голосе не было ни толики раздражения.

Марк Айзен оказался настолько потрясён, что потерял дар речи и пристыженно замолчал, понуро опустив голову и не зная, как отреагировать на новые обстоятельства.

– Уважаемый учитель, можем ли мы сказать, что являемся следующей ступенью эволюции, раз мы научились контролировать свои эмоции и полностью избавились от негативных проявлений человеческой сущности? – Анна на одном выдохе произнесла свой вопрос и с интересом посмотрела на Марка.

Тот внимательно выслушал девушку, и от него не ускользнула практически неприкрытая нотка сарказма в её голосе.

– Что ж, Анна, мы считаем, что судить об этом возможно будет по прошествии более длительного периода времени, однако официальная наука признаёт, что нынешний вид Individuum Optimus является следующей ступенью эволюции Homo Sapiens.

– Но вы, я вижу, считаете иначе? – Анна с хитрым прищуром продолжала наблюдать за реакцией Марка Айзена.

«Ну, вот и всё, опять попал, – промелькнула в голове Марка горестная мысль, – сейчас я уже не отверчусь и отправлюсь прямиком на улицу. Второй раз мне уже не простят конфликт с учеником».

– А впрочем, ваше право сохранить своё мнение при себе, учитель, – добавила она, увидев смешанные чувства, очевидно проявившиеся на лице Марка.

– Скажите, учитель, я могу говорить ничего не скрывая? – задала вопрос Анна.

Марк, не выдержав её взгляда, ставшего откровенно лукавым, перевёл глаза чуть выше и теперь упрямо пытался мысленно определить длину коротко остриженных светло-русых волос девушки.

– Да, разумеется, мы считаем, что в учебном заведении нужно и дóлжно говорить искренне, ибо честность – есть основа порядка, – машинально проговорил Айзен.

– В таком случае я бы хотела не согласиться с вами, учитель, – голос Анны зазвенел, словно капель весной, было видно, что тема для неё очень важна и интересна.

– Эмоции действительно полярны по своей природе, однако нельзя настолько категорично утверждать, что отрицательные эмоции лишь деструктивны! – с напором продолжала девушка. – В том мире, о котором вы, учитель, рассказываете и о котором практически не осталось доступных данных, было место и подвигу, и самопожертвованию, совершавшимся во имя таких эмоциональных категорий, как добро и любовь, свобода и мир. Однако совершались эти деяния в том числе и благодаря негативным эмоциям! – Анна на секунду остановилась и перевела дух. Щеки её зарделись от явного эмоционального всплеска, она нервно облизнула ставшие сухими губы и продолжила:

– Судить человека по его эмоциям – это словно идти вслепую по тонкому льду: никогда не знаешь, будет ли твой следующий шаг правильным или ложным. – Анна опустила глаза, тяжело вздохнула. В воздухе повисла гнетущая тишина. – Я из семьи, в которой и отец, и мать принадлежат к смиренным, – тихо произнесла она спустя пару секунд.

Марк, пристально смотревший всё это время на девушку, понял, что крепко сжимает в правой руке электронную указку, да так, что у него от напряжения начала дрожать кисть. Он слегка расслабил правую руку, левой потерев затёкший сустав. Растерянно обведя глазами аудиторию, он осознал, что все учащиеся с удивлением смотрят на Анну Рауш.

– Мой отец двенадцать лет назад был обвинён в преступлении против Общества лишь за то, что его нейроинтерфейс определил его научную работу по исследованию прошлого как угрожающую Обществу. Его забрала специальная команда, и он всего через сутки был подвергнут смирению. Я даже не успела с ним проститься, – сквозь плотно сжатые зубы процедила Анна. – Моя мать три года назад была подвергнута смирению, когда нарушила порядок. По официальному заключению специальной экспертной комиссии отдела смирения, она проявила излишнюю агрессивность, набросившись на служащего Управления безопасности. Причина этой эмоции была лишь в том, – в голосе Анны отчётливо прозвучала горечь, – что автомобиль, который управлялся автопилотом, потерял управление и сбил насмерть мою младшую девятилетнюю сестру в пешеходной зоне. Управление признало виновной маленькую девочку, которая находилась в неположенное время на тротуаре. – Лицо Анны стало мрачнее грозовой тучи, глаза светились холодным и жёстким голубым светом, руки крепко сжимали полы синего платья.

– И вы, досточтимый учитель, будете и дальше рассуждать об эволюции? – девушка с горечью произнесла эти слова. – О вреде негативных эмоций и кромешной тьме в головах наших предков? – теперь в голосе Анны Рауш звучала неприкрытая угроза, несмотря на то, что вопросы явно были риторическими.

Марк впервые в своей жизни столкнулся с подобным проявлением эмоций и замер на месте, не шевелясь и практически не дыша, ожидая грома.

От дальнейшей эскалации конфликта спас сигнал об окончании урока. Привычно зажглись интерактивные панели, и ученики один за другим вставали, поправляя подолы платьев и оправляя туники, и направлялись к выходу из квадратной комнаты.

Последней к выходу направилась Анна Рауш, лицо её было спокойно и сосредоточенно. Когда она поднялась со своего места, то оказалось, что девушка довольно невысокого роста. Проходя мимо Марка, она пристально взглянула на него ещё раз, пытаясь добраться через его глаза, как казалось, до самых дальних уголков его души. И, вероятно, найдя где-то глубоко внутри учителя то, что искала, она слегка смягчила взгляд своих выразительных глаз.

– Спасибо за урок, учитель, – промолвила Анна.

Она уже прошла мимо Марка, когда тот, повинуясь какому-то непонятному внутреннему чувству, резко рванулся к ней, сделав два стремительных шага, и неловко схватил её правую руку в районе запястья.