Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Слышался жуткий гул, он все нарастал, а это значило, что пожар ширился.

Девушка постояла около Сальтеадора, не сводя с него глаз, полных любви.

Если бы кто-нибудь мог постичь ее сокровенные думы, то понял бы, что, хотя страх, внушенный безысходностью, и владел ее душой, она в то же время втайне мечтала обнять молодого человека и умереть вместе с ним, вот тут, на этом месте, даже не помышляя о своем спасении.

Однако, казалось, она поборола искушение и, вздохнув, тихо окликнула спутника:

— Фернандо!

Сальтеадор поднял голову.

— Бедняжка Хинеста, — проговорил он, — ты так молода, так красива, так добра — и погибнешь по моей вине… Да, поистине надо мной тяготеет проклятие!

— Тебе жаль расстаться с жизнью, Фернандо? — спросила девушка, тоном своим давая понять, что сама она этого не боится.

— О да, да, — воскликнул молодой человек, — да, признаюсь, жаль!

— Почему? — спросила она.

И только тут Фернандо понял, что происходит в душе девушки.

— Я люблю матушку, — отвечал он.

У Хинесты вырвался крик радости.

— Благодарю тебя, Фернандо! Иди же, иди за мной…

— Куда?

— Иди за мной! — повторила она.

— Да разве ты не видишь, что мы погибли? — произнес Фернандо, пожимая плечами.

— Мы спасены, Фернандо, ручаюсь тебе, — проговорила цыганка.

Он поднялся, полный сомнения.

— Иди, иди, — все повторяла она. — Раз ты жалеешь только свою матушку, я не допущу, чтобы она оплакивала тебя.

И, сжав руку молодого человека, Хинеста потянула его за собой и пошла в новом направлении.

Фернандо двинулся за ней машинально, но с присущим любому созданию инстинктивным стремлением сохранить жизнь.

Козочка, увидев, что беглецы тронулись в путь, побежала вперед, словно в ней тоже проснулась надежда на спасение и она решила стать проводником, между тем как другие звери, попав в кольцо огня, кружили на месте как потерянные.

Гул пожара надвигался на них, воздух раскалился.

Вдруг шум стал еще сильнее: казалось, он нарастает с каждым шагом, который делают беглецы в этом направлении.

Фернандо остановил девушку.

— Да ведь там огонь, разве ты не слышишь? Не слышишь? — говорил он, указывая рукой туда, откуда раздавался гул.

— Неужели, Фернандо, — засмеялась цыганка, ты еще гак плохо разбираешься в горных звуках, что шум водопада принял за гул пожара?

— Ах, вот оно что! — воскликнул Фернандо. — Так и есть, ты права. Пожалуй, мы избежим огня, если пойдем вдоль русла потока, между двумя стенами пламени, как израильтяне прошли под защитой Господа меж двумя стенами воды. Но ты думаешь, что русло не охраняется?

— Идем же, идем! — настаивала девушка. — Ведь я сказала, что ручаюсь за все.

И она снова потянула Фернандо за руку и вывела на плоскогорье, откуда прозрачным покрывалом, будто наброшенным на склон горы, низвергался могучий водопад: днем он переливался радугой, а ночью сверкал под лучами луны. Падая с высоты двадцати пяти футов, он разбивался о скалу с грохотом, напоминающим раскаты грома, и, взбивая тучи пены, срывался в пропасть глубиной триста-четыреста футов, на дне которой прорыл себе дорогу; там он превращался в яростный, ревущий поток и, пробежав три льё, впадал в Хениль между Армильей и Санта-Фе.

Прошло еще несколько минут, и беглецы добрались до края скалы, откуда поток устремлялся в бездну.

Хинеста хотела начать опасный спуск немедленно, но Фернандо задержал ее. Уверовав, что он и его спутница спасены, он, как истинный поэт, не мог устоять перед желанием оценить ту опасность, которую они только что избежали.

Некоторые люди испытывают непостижимое наслаждение от подобных ощущений.

Правда, надо согласиться, зрелище было поистине великолепным: пламенеющий круг то сжимался, то раздавался вширь, бесконечная огненная лента обвивала горы, и чудилось, что она стремительно приближается к беглецам.

Вот огонь начинал лизать подножие огромной сосны, змеился вокруг ствола, пробегал по веткам, освещая ее; казалось, это высокая подставка, увешанная светящимися плошками и предназначенная для иллюминации на королевских праздниках. Какое-то мгновение пламя сверкало в воздухе, и вдруг огненный столб рушился, исполинский костер вздымал снопы искр до самого неба, напоминая извержение вулкана.

А здесь пламя охватывало полосу смолистых мастичных деревьев и летело как пороховой привод, пронзая пылающим копьем темно-зеленый ковер, который окутывал горные склоны.

Или вдруг скала с загоревшимися на ней пробковыми деревьями отделялась от вершины: почва, иссушенная огнем, не могла уже ее удержать, и скала, подпрыгивая, катилась огненным водопадом на дно ущелья, тут же зажигая вокруг себя новый пожар.

Молодой человек стоял в каком-то экстазе, глядя на это море лавы, стремительно пожирающей огненными зубами зеленый остров, откуда он наблюдал за растущим приливом пламени, которое через каких-нибудь полчаса должно было поглотить все вокруг.

Со склонов, еще не тронутых пламенем, несся разноголосый звериный крик — трубили олени, выли волки, визжали дикие кошки, ревели кабаны, лаяли лисицы, и если б все происходило днем, то, вероятно, было бы видно, как животные, забыв о вражде, объединенные общей опасностью, сгрудились на узкой прогалине среди зарослей, а по земле уже стелился горячий пар, предвестник наступающего на них пожара.

Но вот Хинеста, словно страшась за Фернандо больше, чем он страшился за нее, напомнила ему о том, что им угрожает, и когда самозабвенная отрешенность, владевшая им, прошла, девушка знаком пригласила его следовать за ней и первая решительно начала спускаться в бездну.

XI

ГНЕЗДО ГОРЛИНКИ

Спуск, казавшийся обычным для Хинесты, был опасен даже для Фернандо, а для любого другого просто невозможен.

Белый пар, гонимый ветром, вился по склонам гор, и казалось, что он легок и воздушен, как цыганка, ступавшая босиком по едва заметным выступам почти отвесной скалы.

К счастью, местами из гранитных расщелин торчали кустики мирт, мастикового дерева и земляничника; Фернандо ступал на них, а руками цеплялся за лианы, что расползались по горе гигантскими сороконожками.

Порою даже козочка не решалась тронуться с места и, робея, останавливалась; тогда Хинеста шла впереди нее, словно указывая ей путь, хотя было просто непостижимо, как это ей удавалось.

Девушка то и дело оборачивалась, подбадривая Фернандо жестами — кричать было бесполезно: стоял невероятный шум — ревел водопад, гудело пламя, в отчаянии вопили дикие звери, и их все теснее сжимало кольцо пожара.

Порой девушка, дрожа от ужаса, останавливалась, увидев, что Фернандо повисал над пропастью; сама она будто парила на крыльях, перелетая с утеса на утес. Не раз она протягивала Фернандо руки, не раз взбегала вверх и, склоняясь над ним, поддерживала его.

Ему было стыдно, что женщина опередила его; казалось, для нее все это забавная игра, а вот его уже не раз, а двадцать раз подстерегала смертельная опасность, и он, призвав на помощь все свои силы, решительность, хладнокровие, шел вслед за козочкой и девушкой по невообразимому спуску.

Цыганка спустилась футов на двадцать пять, туда, где водопад разбивается о скалу, а затем стала придвигаться к горе, все ближе и ближе к водопаду, от которого раньше она держалась подальше из предосторожности, ибо камни, забрызганные водяной пылью, были скользкими и потому еще более опасными.

Пожар отбрасывал яркие блики, освещавшие крутую дорогу, почти такие же ослепительные, как лучи солнца.

Но, пожалуй, свет не уменьшал опасности: она становилась еще заметнее.

Фернандо начал понимать, что задумала Хинеста.

Козочка в два-три прыжка долетела до скалы (о ее крайний выступ разбивался водопад); цыганка добралась туда почти одновременно с ней и тотчас же обернулась, чтобы помочь Фернандо.

Она наклонилась, протянула ему руки; с одной стороны вздымалась темная стена утеса, с другой — стена водопада, и в ее струях отражалось зарево пожара; чудилось, что это алмазная арка моста, перекинутого с земли на небо, а Хинеста казалась духом гор и феей вод.

78
{"b":"7793","o":1}