Ненадолго задержавшись в Воррингене, чтобы пообедать, часам к четырем пополудни путники добрались до Нейса, где наспех поужинали, торопясь попасть в церковь Святой Скалы, находившуюся в трех льё оттуда: каждый честный лучник считал своим долгом поклониться покровителю своего ремесла. Отон, решивший стать настоящим лучником, последовал за товарищами, и в сумерках вся компания добралась до огромного утеса, напоминавшего церковный собор — то была знаменитая Святая Скала.
В незапамятные времена на месте скалы и в самом деле стояла церковь, одно из первых христианских святилищ, выстроенных на берегах Рейна германским вождем, умершим в святости и оставившим после себя семь прекрасных благочестивых дочерей, которые проводили время в молитвах у могилы отца. То были времена великого переселения варваров. Неведомые народы ринулись в Европу из азиатских степей, по своему произволу изменяя судьбы мира. Следуя за ланью, Аттила разведал проход через Меотийское болото и вскоре привел в Германию свою несметную рать. Леденящий ужас, внушаемый именем беспощадного завоевателя, катился впереди войска варваров; казалось, сам седой Рейн содрогнулся, заслышав тяжкую поступь диких воителей, и корчился, точно гигантский змей, не в силах продолжить свой бег к спасительным пескам, где терялись его воды. Вскоре гунны показались на правом берегу великой реки, и в тот же день весь горизонт озарился заревом пожаров — от Колонии Агриппины[2] до Ализо[3]. Беда казалась неминуемой. Этот враг не знал пощады. Утром, увидев, что гунны спускают на воду плоты, построенные за одну ночь из вырубленного леса, благочестивые девы удалились в церковь и, преклонив колени у могилы отца, принялись горячо молиться, заклиная отца, нежно любившего их при жизни, уберечь дочерей от позора.
Они провели в молитвах весь день и всю ночь, и, когда, казалось, уже забрезжила надежда, вновь послышался топот варваров. Гунны колотили рукоятками мечей в дубовые ворота церкви, но, видя, что они не поддаются, разделились: одни вернулись в город за лестницами, чтобы забраться в окна; другие принялись рубить и очищать от сучьев огромную сосну, из которой и соорудили таран.
Но, когда они подтащили лестницы и таран к церкви, торопясь исполнить свой святотатственный замысел, то внезапно обнаружили, что нет больше ни окон, ни дверей — на месте церкви высился каменный утес, из гранитной глубины которого доносилось тихое печальное пение вроде заупокойной молитвы. То семь дев славили Господа за свое чудесное избавление.
Помолившись у церкви Святой Скалы, лучники отправились в Штрумп, где и заночевали.
Наутро они вновь отправились в путь. День прошел без происшествий, лишь людей в их компании все прибывало и прибывало: все немецкие лучники спешили на ежегодный праздник. По слухам, в этот раз наградой победителю должна была стать бархатная шапочка, украшенная золотыми ветками ясеня, скрепленными алмазной застежкой, а вручить награду должна была сама принцесса Елена — единственная дочь маркграфа, которой недавно пошел четырнадцатый год. Не удивительно, что все лучники Германии спешили попытать счастья.
Отряд, к которому присоединился наш Отон, насчитывал теперь человек сорок — пятьдесят. Путники спешили добраться в Клеве к утру следующего дня, ибо состязание начиналось сразу после второй заутрени, то есть в одиннадцать утра, и стрелки решили заночевать в Кервенхейме. День выдался нелегким, и путешественники останавливались лишь чтобы перекусить. Но, как они ни спешили, достичь города им удалось, когда ворота были уже заперты. Увы, предстояло ночевать в открытом поле. Нужно было устраиваться на ночлег. Оглядевшись, путники заметили какой-то полуразрушенный замок, высившийся на холме неподалеку от города. То был замок Виндек.
Путники решили немедленно воспользоваться неожиданным убежищем, один только старый лучник всячески отговаривал товарищей от этой затеи. Однако никто и слушать его не захотел, и, дабы не оставаться одному, он вынужден был последовать за своими молодыми спутниками.
Ночь была темной, беззвездной; по черному грозовому небу, подобно морским волнам, неслись тяжелые низкие тучи. В такую ночь любое, пусть даже самое ненадежное убежище поистине дар небес.
Отыскав тропинку, густо заросшую колючим кустарником, примолкнувшие лучники стали взбираться на холм. В зарослях слышался какой-то шум: то разбегались при их появлении дикие звери, которых, как видно, было здесь бессчетное множество — верное свидетельство того, что заброшенные развалины не могли не внушать местным жителям суеверный ужас. Вдруг перед путниками возникла словно призрак сторожевая башня — громадный каменный часовой, охранявший некогда въезд в замок.
Старый лучник предложил остановиться здесь и не искать другого ночлега. Один из лучников высек огонь и запалил еловую ветку; все вошли в башню.
Однако оказалось, что кровля обрушилась и от башни уцелели лишь стены. Молодые лучники единодушно решили попытать счастья в замке, ведь ночь, похоже, обещала быть ненастной. А старому лучнику предложили остаться здесь, если уж ему так хочется. Но старик вновь решил последовать за товарищами, лишь бы не оставаться одному в такую ночь в подобном месте.
Нарубив смолистых еловых веток и соорудив факелы, лучники двинулись в замок, и тонувший во тьме холм в один миг озарился огнями. Из темноты смутно проступила мрачная темная громада, вырисовывавшаяся все отчетливее по мере того, как наши герои продвигались вперед. Вскоре показались массивные колонны и низкие своды, первые камни которых были, возможно, заложены самим Карлом Великим в те далекие времена, когда от Пиренейских гор до Батавских болот он возводил цепь оборонительных рубежей для защиты страны от северных племен.
Внезапное появление людей с пылающими факелами потревожило теперешних хозяев замка — филинов, сов и ночных орланов. Покружив над головами путников, вторгшихся в их привычное обиталище, они, зловеще крича, скрылись во тьме, но вид этих исчадий мрака остудил самые горячие головы, ведь всем известно, что от иных опасностей не убережет ни отвага, ни многочисленность отряда. Все же лучники решились войти в первый двор и оказались посреди большого квадратного пространства, по сторонам которого высились замковые постройки — одни выглядели совсем ветхими, зато другие, казавшиеся совсем крепкими, странно контрастировали с валявшимися повсюду обломками.
Лучники вошли в здание, показавшееся им крепче других, и вскоре проникли в большое помещение, судя по всему, некогда служившее караульной. Висевшие на окнах остатки ставен давали хоть какую-то защиту от неистового ветра. Дубовые скамьи, вытянувшиеся вдоль стен, могли еще служить своему предназначению. Наконец, огромный очаг вполне мог дать и свет и тепло для ночлега. Для людей, привычных к тяготам войны и охоты, не раз ночевавших под открытым небом, довольствуясь вместо подушки корнями дерева, а вместо крыши — его кроной, этого было более чем достаточно.
Хуже всего было остаться без ужина. Путь был неблизкий, обедали они в полдень, и с тех пор прошло немало времени. Но бывалым охотникам не привыкать к подобным неудобствам. Посему, затянув потуже пояса, путники разожгли огонь в очаге и, за неимением лучшего, хотя бы с наслаждением отогрелись. Но постепенно их стало неудержимо клонить ко сну, и наши герои принялись устраиваться на ночлег, однако, прислушавшись к советам старого лучника, решили выставить на ночь дозор, доверив выбор и очередность дежурных жребию. Всего нужно было назначить четверых караульных. Бросили жребий — он пал на Отона, Франца, старого лучника и Германа. Каждому предстояло стоять в карауле по два часа. Тут как раз на кервенхеймской церкви пробило половину десятого. Отон занял пост, а его новые товарищи вскоре все как один уснули.
Юноше впервые выпала возможность спокойно собраться с мыслями. Три дня назад, в это самое время, он был горд и счастлив, принимая в Годесбергском замке самых знатных вельмож здешних краев. А теперь, ни в чем не провинившись, да и вообще плохо понимая, что произошло, он не только лишился отцовской любви, но изгнан из дома и Бог знает, когда сумеет туда вернуться, да и сумеет ли. Спутники его несомненно были людьми честными и отважными, но это простолюдины — какое же будущее могло его ожидать среди них? Вот, к примеру, сейчас: ему, княжескому сыну, с самого детства привыкшему, что кто-то охраняет его сон, приходится самому нести караул, оберегая безопасность попутчиков.
