Сразу после этих слов воина прошлого, молодой воин, как по команде открыл глаза и сел около потухшего костра. Посмотрев в сторону горизонта, Олловин раскрыл сумку и вытащил оттуда кусок хлеба и бутыль с молоком. Отзавтракав, молодой воин решил продолжить свой путь, надеясь добраться до места назначения в течении текущего дня и ночи. Идти по дороге он уже не видел смысла, потому что намеченная цель была много левее обхоженного тракта.

Ближе к полудню, пройдя по полю, засеянному цветами, юноша добрался до лесной чащи. Он не особо сильно пугался лесного массива, сколь бы густой он не был, однако, от леса веяло какой-то странной, необузданной и дикой силой. Лес выглядел крайне древним, глядя на него, у Олловина складывалось впечатление, что каждое дерево тут боролось до смерти за право получить солнечный свет. Именно из-за этой борьбы все деревья были столь уродливы, что были по-своему прекрасны, что притягивало столь же сильно, сколь и отталкивало аурой бессмысленной злости.

Вступив на территорию этой чащобы, юный воин почувствовал смрад разложения умерших деревьев и животных, застоявшийся воздух мешал дышать, превращая каждый шаг в суровевшее испытание на стойкость. Так, продираясь среди густой растительности, поваленных деревьев и дремучие заросли кустов, Олловин неустанно шёл в назначенном ему направлению, при необходимости прорубая себе дорогу своим мечом. Спустя несколько часов, юный воин добрался до поляны, что была посреди леса, выделяясь среди чащи своей пустотой и светом, ведь на её пределах ни росло не одного деревца. Она манила молодого человека, на столько сильно, что он не смог удержаться, направляясь в её сторону.

Олловин слышал, что Аэгрон взывал к его благорассудию, дабы он не шёл на столь манящую полянку, находящуюся посреди дремучего леса, ведь она не может появиться в этом месте просто так, но молодой воин не слушал его, идя к ней целенаправленно, будто неведомая сила тянула его туда. Дойдя до поляны, Олловина охватило чувство усталости, столь сильное, что он просто упал в высокую траву. И это была его ошибка.

Стоило голове юноши коснуться травы, как поляна наполнилась странным, громким скрежетом, какой издают сверчки по ночам, но в разы сильнее. Олловина это насторожило, он хотел подняться, чтобы осмотреться и быть готовым ко всему, но усталость и расслабленность не позволяли ему предпринять ничего, он был не в силах противиться этому наваждению, которое было с родни некой магии. Осознавая, что ему не справиться самому и своими силами, юный воин сумел перебороть наваждение ровно на столько, чтобы произнести слабым, сонным голосом:

— Аэгрон, помогите мне, прошу Вас.

В этот же самый момент тело юного храмового воина обрело былую прыть и упругость. В голове юноши прояснилось, сонливость ушла, и он разобрал то, что ему говорил голос героя: «Смотри мой юный друг, сейчас я покажу тебе, чем страшны такие леса. Этот скрежет принадлежит огромной сколопендре, грозе лесов».

Появившаяся из травы тварь выглядела ужасающе. Огромное, кольчатое тело было покрыто бледно-серыми пластинами, по бокам от каждой из которых шли тоненькие, длинные лапки. На каждом из окончаний тела этого монстра были огромные, длинные усики-антенны, которые при каждом движении этого существа подергивались, ища хоть какие-либо движения в округе. Но более пугающей у неё была голова. Покрытая мелкими хитиновыми пластинками, что давали подвижности его глазкам и мощным ножницовидным челюстям. Но легендарного воина, взявшего под свой контроль тело юного, эта тварь ни капли не пугала. Он встречался с такими неоднократно и знал, как с ними бороться.

Сделав шаг назад, воин спровоцировал тварь на то, чтобы та стремительно напала, почувствовав раздражителя и опасность перед собой, после чего резким, крайне быстрым движением поднырнул под массивное тело огромной сколопендры. Когда существо по инерции пробежало мимо него, Аэгрон одним быстрым, чётким и мощным ударом отрубил пару лап этому огромному созданию, после чего отпрыгнул в сторону от неё, провоцируя на повтор предыдущего действия. Повторяя одну и ту же схему действий, воин прошлого, управляя телом Олловина, легендарный воин отрубил примерно половину лапок сколопендры, прежде чем та упала и не смогла продолжать больше безудержные попытки поймать столь назойливого раздражителя. Подойдя к лежащей сколопендре, воин воткнул свой меч, надавливая на него всем небольшим весом тела Олловина, протыкая мягкую плоть, которую стало видно между пластинками хитина, что были плотно посажены меж глаз твари. После нескольких мгновений усердного труда, сколопендра, издав последний, отчаянный скрежет, обмякла и развалилась на траве. И тут Олловин, сознание которого бодрствовало, понял, что усталость и утомление прошло, дав волю свежему, чистому воздуху, что был на поляне среди густой чащи леса.

Немного постояв над чудовищем, Олловин решил продолжить свой путь через лес, в направлении горы, где он видел следи ауры Хаоса, попутно выслушивая наставления о многогранном мире монстров и существ в мире и способах борьбы с ними. Так, незаметно для себя, и без других каких-либо особо опасных приключений, Олловин добрался до опушки леса, откуда открывался прекрасный вид на вулкан, который остро отличался от тех пейзажей, что он видел в лесу.

Голая, пустынная гора росла высоко в небо, поражая своими масштабами. Земля на горе была тёмного, почти чёрного цвета, который изредка разбавлял серый или белый налёт, который свидетельствовал о том, что тут когда-то всё же росли растения, которые были сожжены или же сгорели сами в следствии извержения. Юноша различал в горе множество отверстий, которые могли быть как туннелями, так и обычными пещерами, которые в свою очередь могли быть пристанищами различных тварей. Пока он размышлял об этом, внутри вулкана что-то произошло, озарив всю округу эманациями страха, ярости и Хаоса. И столь отчётлива была эта сила, что даже Олловин, не сведущий в магии понял, что это та самая аура, которую они с Аэгроном почувствовали в таверне.

— Мы прибыли, — произнесли в унисон молодой и легендарный воин.

II

Эллисиф шла по туннелю в направлении главного зала своего импровизированного дома, пытаясь уловить хотя бы какое-либо движение тех двух хаосистов. Но как бы она не старалась, сейчас она даже не чувствовала их присутствия рядом. Идущий подле неё Старший вампир был крайне тих, на столько, что не замечалось даже самого его существования. Он будто бы сливался с окружением, превращаясь в пустоту, которую заполняли всевозможные силы бушующие и находящиеся вокруг него. Но как бы вампир не сливался с окружением, его выдавали волны отчаяния и волнения, что исходили от него с точной периодичностью, определяя биение его сердца.

— Госспожа, — произнёс полушёпотом вампир. — Мы должны быть осторожны. Я не ощущаю их, а мои дети не видят ни единого их проявления. Они словно испарились, не оставив даже остаточного следа.

— Не важно, Грушшак. — спокойным, мелодичным голосом ответила ему девушка-дракон. — Я знаю, что они появятся, стоит нам выйти на свет.

— На с-ссвет? — испугано произнёс Древний вампир. — Это очень плохо, моя госпожа.

— Почему это вдруг?

— Мы — вампиры. Нас назвали так люди, спустя пару столетий после того, как моё племя пришло вслед за первыми драконами в этот мир. Люди считали, что мы питаемся кровью, и из-за этого не выносим дневного времени суток, и именно поэтому мы якобы подвержены серебру, как дневному металлу. Но все они ошибались, ведь мы не переносили солнца лишь потому, что так было приказано нашей первой королевой, потому что изначальные наши тела вводили в ужас всех людей. Но за десятилетия и сотни жизни в тени и ночи, мы возненавидели солнечный свет и потеряли возможность выходить днём из тьмы. И это если более коротко.

— Вот, значит, как, — задумчиво произнесла Эллисиф. — Значит, выйдя к ним на свет, я останусь с ними одна против двоих. Ну ничего, пусть будет так.

— Моя Королева! Вы не понимаете всей опасности! — запротестовал вампир. — Вы не знаете, с кем Вы связываетесь! Лишь одни представители Хаоса способны скрывать своё присутствие, и это — личная гвардия любого из Повелителей! И она крайне опасны и сильны, возможно, даже сильнее Вас в нынешнем состоянии!