И тут картинка прервалась. Некромант нутром понял, что за Элиссиф следит не только он…

Ишшоадерсансандар летел уже несколько дней. Даже для такого огромного существа место назначения было крайне далеко, но дракон продолжал лететь к своей цели. Древнейший Дракон летел выше полета орлов и соколов, оставляя их жалкие попытки дотянуться до солнца далеко внизу. Ишшо любовался прекрасными видами природы, которые с высоты были еще более прекрасны. Зеленеющие леса сменялись золотыми лугами, голубая гладь рек и озер сменялась ярко-красной морщинистой местностью гор и разломов. Острый же драконий глаз подмечал и более маленькие детали. Ишшоадерсансандар видел, как хищные птицы охотятся на грызунов в лугах, видел, как под ветвями деревьев род лис охотился в сплочённой стае за более крупной дичью, коей являлось семейство кабанов. Видел дракон, как в глубине болот прятались тролли, подстерегающие заблудших путников, видел, как гномы строили новую крепость в горах, основывая новое государство, и видел, как эльфы пытались сокрыться от его взора, потому что не доверяли ни ему, ни его словам или действиям. И правильно делали. Дракон недолюбливал тех, кого создали первее него, но терпел, страшась нарушить хрупкий баланс Сил в мире. От лицезрения великолепия мира дракона отвлёк писк рядом с мордой.

— Повелитель, нам нужно поговорить.

— Грушшак, приветствую тебя. — прорычал Древнейший пищащему существу. — Давай спустимся и поговорим.

И дракон начал стремительно спускаться в сторону земли. По счастью, внизу ждал изрезанный изгиб гор, кишащий сотнями пещер, что могли скрыть двух странных путников от посторонних глаз. Когда до земли оставалось около ста футов, дракон затянулся дымкой и обратился тёмным эльфом, мягко приземляясь на камень. Подле него приземлился мастер-вампир, склоняясь в глубоком поклоне, стоя на одной ноге.

— Что ты хотел сказать, Грушшак? — спросил эльф у вампира.

— Повелитель, девушка начала изучать Аллори. Не будет ли так, что она узнает слишком многое? — тихо и смиренно произнес вампир.

— Нет, что ты, конечно же не узнает. Колье Королев не знает ничего обо мне, ибо я — Другой, даже для моих сородичей. Но дай я взгляну на то, чем она занята.

Сказав это, Ишшоадерсансандар воткнул пальцы в затылок своего слуги, дабы воспользоваться его силой и возможностью видеть всё глазами его гнезда. И дракон увидел…

Элиссиф сидела на краю кровати и изучала книгу, что была в её руках. Она пыталась вчитываться в слова, которые были написаны на неизвестном ей языке, но каждая попытка вызывала у неё все больше злости, которую ощущало специфическое зрение младших вампиров. Но как бы им не было страшно от злости дракона, приказ отца-вампира они игнорировать не могли. И когда аура злости стала до невозможного яркой и тёмной, девушка-дракон прокричала в пустоту:

— Грушшак, приди на мой зов! Мне нужны ответы!

Дракон прервал слежение за девушкой и произнес донельзя мягко:

— Иди к ней, друг мой. Она звала тебя.

И вампир испарился, мгновенно и беззвучно. А дракон не спешил возвращаться к своему путешествию, потому что то, что он почувствовал, заканчивая просмотр не давало ему покоя. Он ощутил ауру человека, что следил за девушкой.

— Тревор. Ты всё никак не можешь отступить? — усмехнувшись прошептал Ишшо. — Когда же ты успокоишься и поймешь, что уже ничего не изменить.

И Древнейший решил продолжить свой путь. Подпрыгнув в высоту, он вновь обратился драконом и полетел в том же направлении, что и до этого. Ведь до цели было ещё так далеко…

I

Олловин не понимал, почему учитель атаковал его, но больше вариантов не было, кроме как поддержать этот ненужный бой.

Юноша, отразив первую молнию, увидел, что его, уже бывший, учитель решил не останавливаться на одной атаке. В молодого воина уже летели две новые стрелы и шар огня, направленные Шепчущим. Однако, почему-то для Олловина это не было страшным явлением. После того, как бывший ученик света отразил первую молнию Тьмой, его подсознание уже само стало блокировать выпадки своего наставника. Перехватив эфес меча поудобнее, Олловин стал отбивать летящие в него магические снаряды лезвием меча, который окутывала Тьма наравне со Светом. Сознание юноши рисовало ему картины былых сражений какого-то неизвестного ему воина, который орудовал так же большим двуручным мечом. Юноша видел дуги, которые оставлял его меч, когда тот отражал атаки магов, и повторял его движения, отбивая удар за ударом. Движения ему давались крайне просто, по наитию понимая, что этот его навык был в нём с самого рождения, скрытый внутри его естества, открытый, как и равенство Тьмы и Света, совсем недавно.

— Учитель, Вы сдаете позиции! — со смехом в голосе воскликнул Олловин, отбивая очередную молнию. — Вам бы самому побольше практики!

— Щенок, как ты смеешь так разговаривать с первым после Бога! — крикнул в гневе Шепчущий. — Побойся кары божьей.

С этими словами священнослужитель отправил град молний в сторону парня, выпрямился, возвёл руки к нему и произнёс:

— Я, Остаф Клериторский, Пятый Шепчущий, Верховнослужащий Святой Инквизиции, прошу тебя, о святейший. Дай мне сил, дабы искоренить скверну, стоящую предо мной, помоги избавиться от Зла на твоей земле.

Опустив голову, бывший священнослужитель предстал перед Олловином в новом, пугающем образе. Лицо его стала озарять гримаса безумия, глаза светились пустотой. Самой настоящей пустотой. Внутри глазниц Шепчущего не было ничего. Одна всепоглощающая пустота, которая, как казалось, стремилась поглотить всё вокруг, начиная со священника. При каждом, даже малейшем движении старца, всё его тело покрывалось мелкой судорогой, из-за которой складывалось впечатление, что человек больше не принадлежал себе, став марионеткой в чьих-то руках. И с каждым последующим движением, тело старика не естественно дергалось, изгибаясь в неестественных положениях, но не смотря на такое странное поведение, движения Шепчущего были твёрдыми.

Олловин стал отстраняться от того существа, которым стал его бывший наставник, не смотря на обретенную Силу. Он боялся его, ибо не понимал, кто, или что сейчас было перед ним. Но юноша всем своим телом, всей своей сутью ощущал первородный Хаос, что поглотил его бывшего учителя. Ведь, Шепчущий звал святейшего, то есть аватара Аорты, так почему тогда его поглотил Хаос, юноша не мог понять. И, с каждым встречным шагом Шепчущего, Олловин стал отходить назад, понимая, что не хочет убивать своего учителя, даже когда он поглощен Хаосом. И тут поляну заполнил странный голос.

— Аэгрон, неужели ты думал, что, сохранив Искру души в этом теле, ты сможешь снова бросить выбор Богам?! Мы с Ишшоадерсансандаром решили ещё тогда, тысячу лет назад, что мы положим конец этому миру. Ты не смог помешать нам тогда, не сможешь и сейчас.

И тут Олловин ощутил в себе прилив тепла, которое шло откуда-то из груди, откуда-то физически глубже сердца. Это тепло согревало юношу, расходясь по всему телу, и достигнув головы, юноша услышал голос, что звучал у него в голове раньше: «Не страшись, Олловин, созданий Хаоса. Ведь не зря я обучил тебя контролировать Тьму ровно столь же, сколь и Свет. Позволь, я отвечу тому, кто сейчас посетить нас решил, и позже, я дам ответы на большинство интересующих тебя вопросов.» Не дождавшись согласия юноши, тот, кто говорил с ним стал держать ответ неведомому голосу. Олловин не мог шевелиться, но губы сами выпускали слова из глубины его души:

— Аорта, напыщенный ты скиталец. Ты возомнил, что сможешь уничтожить то, что было создано не тобой!? — зазвучал спокойный, но властный, не терпящий возражений голос из уст Олловина. — Ты, кто был создан ровно так же, как и все мы, но наделённый властью для поддержания баланса? Ты, кто продал своё Я Хаосу. Ты ничтожество, а не Бог. А для чего я вернулся сейчас — это не твоё дело, Хаосу не понять Порядка. Как и его деяний. И в этот раз я стремлюсь не остановить, а уничтожить тебя, ибо не принято Хаосу управлять Порядком.